Олег Онегин Никос Казанцакис. Последнее искушение Христа. СПб.: Издательский дом "Весь", 2003, 400 с.
Хорошо, что эта книга вышла в свет осенью нынешнего, а не минувшего года. Иначе издателей могли заподозрить в стремлении отметить пятилетие скандала вокруг показа по российскому телевидению знаменитого фильма Скорсезе. Ведь это потянуло бы на "чернокнижный пиар"!
Впрочем, как говорится, было бы желание┘ Для кого-то вполне достаточным основанием будет сам факт появления нового издания именно в ноябре, да еще в первой декаде┘ Поскольку как раз 9 ноября 1997 года канал НТВ продемонстрировал "самый кощунственный фильм, созданный за последние десятилетия". Цитата взята из интервью Патриарха Московского и всея Руси Алексия II телепрограмме "Русский Дом".
Это интервью глава Русской Православной Церкви дал еще 27 мая 1997 года до предполагавшегося показа "Последнего искушения Христа" в канун пасхальной ночи. В нем Алексий II, в частности, предупреждал: "Я должен заявить, что православные верующие воспримут это как оскорбление своих религиозных чувств. Если не будут сделаны соответствующие выводы, мы будем вынуждены призвать зрителей не смотреть 4-ю программу телевидения (НТВ), чтобы показать свое отношение к этому".
К сожалению, невозможно теперь выяснить, какое число телезрителей потеряло НТВ начиная с 9 ноября 1997 года. Думаю, эта цифра была бы очень интересна социологам. Нам же остается порадоваться, что церковная цензура остается в России пока лишь виртуальным дамокловым мечом. В противном случае мы бы сегодня смотрели скорее не "Намедни" с Леонидом Парфеновым, а какое-нибудь "Надысь" с Александром Крутовым┘
Но вернемся к самой книге, которую Никос Казанцакис писал вовсе не ради скандальной славы. Как, кстати, и Мартин Скорсезе, для которого реакция на его фильм стала настоящим шоком. Не случайно многие кинокритики отмечают, что последующие фильмы этого мастера гораздо холоднее и эмоционально сдержаннее.
В предисловии к роману "Последнее искушение Христа" Казанцакис написал: "Я уверен, что любой свободный человек, прочитав эту книгу, полюбит Христа сильнее и трепетнее, нежели раньше".
Обращаю ваше внимание: Казанцакис обращается к свободному человеку. К внутренне свободному, лишенному определенных предубеждений и стереотипов. А разве не к этой свободе призывает своих последователей сам Христос?!
Те, кого со временем стали называть Отцами Церкви, вели диспуты, подчас весьма ожесточенные, и имели право на свою точку зрения. Почему же тогда писателям, к тому же отнюдь не претендующим на богословские позиции, отказывают в праве на творческую интерпретацию событий новозаветной истории?
Наверное, потому, что, как и две с лишним тысячи лет назад, многим людям очень трудно воспринимать Всевышнего не только в образе всемогущего Бога, но и в образе Человека. Иногда слабого, подверженного обычным сомнениям, страданиям и┘ искушениям.
Казанцакис предлагает читателю сразу несколько интересных и крайне важных в контексте личного духовного опыта сюжетных линий. И центральная из них - тайна Креста.
Интригует уже само начало книги, где будущий Спаситель мира занимается изготовлением крестов. Он подвергается хулению со стороны соплеменников, он не узнан ими. И эта его неузнанность, сокровенность до определенной поры и есть основание, материал будущего Креста┘ Ведь не случайно сегодня в христианской среде бытует грустная шутка: "Явись Христос еще раз в образе человека, его вряд ли где-нибудь причастили бы"┘
"- Закон Господа для всех един - и для людей, и для деревьев, Иуда.
Рыжебородый сжал зубы.
- И как же называется этот закон? - усмехнулся он.
- Время".
Тайна взаимоотношений Иисуса и Иуды, сокрытая для других учеников Христа, их потрясающие по напряжению диалоги, - еще одна из несущих конструкций романа, мастерски выстроенных Казанцакисом. Уверен, что именно она послужила камнем преткновения для большей части тех, кто сразу по прочтении книги поспешил подвергнуть ее полной обструкции.
А между тем подобная, действительно неожиданная трактовка образа Иуды позволяет по-настоящему задуматься и приблизиться к пониманию тайны Креста во всей ее многогранности. И в том числе в плане осознания огромной трудности преодоления собственных предубеждений и стереотипов.
Очень любопытно в этой связи мнение о книге Казанцакиса тех католиков или православных, которых нельзя отнести к оголтелым обскурантам. Чаще всего они говорят: "М-да, конечно, спорная книга┘" А вот следующий вопрос - нужны ли в таком случае "спорные" книги? - как правило, ставит их в тупик.
И если все-таки нужны, то для чего? Убежден, что не только для развития литературной критики. Потому что плоды запрещения хорошо известны, они еще в Евангелии упомянуты: вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия┘ А хочется совсем другого, о чем у Казанцакиса говорится в финале книги: "Его ученики живы и бодры. Они идут по всей Земле, неся людям Благую весть. Слава Тебе, Господи, свершилось!"
