Никакой жизни, сплошное житие

Кожурин К.Я. Повседневная жизнь старообрядцев. 2-е изд. (Живая история: Повседневная жизнь человечества) – М.: Молодая гвардия, 2017. – 555 с.

Книга Кирилла Кожурина посвящена истории образовавшегося после церковного раскола XVIII века сообщества православных верующих, не принявших реформ патриарха Никона. Автор – принадлежащий к поморскому согласию старообрядец, так что это взгляд на жизнь староверов изнутри. Поэтому чем выше ожидания читателя обнаружить в книге редчайшие факты и свидетельства, тем строже его суд. 

Из семи глав, на которые поделена «Повседневная жизнь старообрядцев», читатель может узнать о доктринальных расхождениях хранителей древлеправославной веры с «никонианами», праведной жизни «чюдотворцев», становлении основных старообрядческих духовных центров России и зарубежья, вероучительных особенностях толков и согласий и знаменитых родах придерживавшихся старой веры купцов и меценатов. «Русская Атлантида», «Старообрядческая Фиваида», «Северный Иеросалем» – так автор озаглавил разделы, повествующие о начале раскола, осаде непокорного Соловецкого монастыря и образовании Выговской киновии, одного из основных центров паломничества староверов. Всего два года назад «Атлантида Русского Севера», фильм с почти идентичным названием и созвучной названию книги темой, собрал восторженные отзывы критиков и зрителей, и сравнение старообрядческих обителей с полумифическими областями античной и библейской истории действительно может показаться читателю наивным, избитым и высокопарным. Но избежать его непросто: строгая обусловленность закрытого от посторонних глаз мира героев книги правилами древнего благочестия требует в описании и пафоса, и следования определенным канонам – даже если последние и успели приесться читателю. Однако фундаментальная проблема книги заключается вовсе не в этом.

Читателю, ждущему от книги не проникновенного духовного чтения, а знакомства с бытом и повседневностью русских староверов, «Повседневная жизнь старообрядцев» покажется малосодержательной. Описание аскетических подвигов и молитвенной жизни духовных лидеров древлеправославия (Кирилл Кожурин сосредоточивает свое внимание на беспоповских толках), обличение зверств «никоновской инквизиции», «коварной политики иезуитов в царствование Алексея Михайловича» и истинных – якобы – мотивов патриарха Никона в ней не просто выходят на передний план. Повседневная человеческая жизнь – заявленная тема книги! – буквально погребена под пространным описанием святоотеческих корней ношения бороды, богословием знаменного распева и символикой двоеперстия.

Сведения о быте, привычках и занятиях старообрядцев, сформированных столетиями полулегального существования под постоянным давлением государства и господствующей Церкви, читатель вынужден извлекать из текста по крупицам. Что можно узнать из книги о семейных праздниках старообрядцев? «У староверов не было принято праздновать дни рождения, но зато особо почитался именинный день» – больше ничего, и это не преувеличение.

Брачный поморский чин и свадебные обычаи – «побег невесты» и знакомства парней и девушек на ярмарках у польских староверов-федосеевцев – описаны более подробно. В связи с тем, что у беспоповцев брак считался «блудным», в некоторых случаях невесты по сговору с женихами совершали побег из отчего дома. «Парни в синих суконных русских кафтанах, меховых шапках, перчатках, в щегольских сапогах, с дождевыми зонтиками в руках, расхаживают небольшими группами и рассматривают прогуливающихся девушек. Когда выбор парня остановится на какой-нибудь девушке, он подходит к ней и вступает с нею в разговор. Если девушка желает сделаться его сожительницей, то подает ему конец носового платка, держась за который, они отделяются от прочих и, расхаживая по улицам, сговариваются окончательно», – цитирует автор В.М. Долгорукова. О том, что увод невесты «на кончике платка» был распространен и среди беломорских карел, которых торговля тесно связала с поморами-старообрядцами, из книги не узнать.

Любопытно, что за неимением собственных священников беспоповцы допускали венчание в никонианской, а иногда даже в католической церкви, за что потом полагался чин покаяния за венчание у «еретиков». В других случаях осознание «греховности» безвенчанного сожительства заставляло мужей бросать своих жен в качестве раскаяния за «блуд».

Долгоруков, кстати, описывает не только свадебный обычай, но и мирскую праздничную одежду молодых старообрядцев. Кирилл Кожурин останавливает свое внимание только на моленной одежде, посвящая даже ей – и мужской, и женской – семь страниц в конце книги, из которых две посвящены обоснованию запрета «еретического латинского обычая» брадобрития в святоотеческом предании.

Вообще, теме книги, старообрядческой повседневности, автор практически не уделяет внимания. Из подраздела о согласии «странников» – самых непримиримых из отринувших «антихристов мир» беспоповцев – можно узнать, что для скитальцев оседлые странноприимцы устраивали в домах потайные убежища, в которых можно было спрятаться от государевых людей. Но не более того – что собой представляли такие убежища, читателю останется только догадываться. «Поражает та обыденность, с которой автор описывает тяжелые годы репрессий…» – пишет Кожурин о написавшем в 1944 году «Историю старыя веры в Златоусте и округе» Петре Александровиче Мельнове. И больше не возвращается к вопросу о том, как староверы день за днем сохраняли уклад своей жизни в ХХ веке. А обличение ереси нового обряда в 17  пространных пунктах занимает в разы больше места, чем рассказ о том, как в XX веке староверы стали относиться к распространению в собственной среде брадобрития…

Повседневности старообрядцы, таким образом, оказываются лишены – она попросту не интересует автора настолько, насколько интересуют жития соловецких старцев. И поэтому воспринимать старообрядцев как живых людей, читая «Повседневную жизнь старообрядцев», очень сложно. «Старообрядцы? Да это где-то далеко-далеко, в сибирской тайге…» –  примерно такое весьма и весьма мифологизированное представление о старообрядцах существует у многих жителей современной России», – сетует в первых строках книги автор. Но заблуждение это он не только не развеивает, но всецело укрепляет: описание повседневности, быта, привычек и занятий староверов подменено катехизисом древлеправославия, богато иллюстрированным исторически и крайне скупо – этнографически. Интереснейший пласт обыденной русской жизни, столетиями формировавшейся и существовавшей независимо от Российского государства и господствующей Церкви, достоин значительно большего внимания.