Не надо слепо копировать чужой опыт

Боеспособность армии крепится военной наукой.
Фото из книги «Вооруженные силы РФ»

16 декабря состоится очередное общее собрание Академии военных наук. Накануне его проведения «НВО» попросило ответить президента АВН генерала армии Махмута Гареева на ряд интересующих читателей газеты вопросов.

– Махмут Ахметович, что определяет жизнеспособность Академии военных наук сегодня и что она представляет собой в организационном отношении?

– Жизнеспособность АВН определяется прежде всего ее объективной необходимостью в современной России. Дело в том, что во всем мире, в том числе и в России, все больше осознается, что нужна наука не как подчиненная и управляемая государством структура, а как независимый социальный партнер государства и независимое научное сообщество, непосредственно создающие новые знания и технологии. Президент РФ Владимир Путин в своем Послании Федеральному собранию в 2005 году подчеркнул, что необходимо финансировать не науку вообще, а конкретные научные исследования.

Мы вправе и должны добиваться существенного увеличения финансирования государством научной сферы, без должного уровня развития науки и технологий Россия не сможет возродиться и занять достойное положение в мире, но вместе с тем отдавать себе отчет в том, что в условиях экономического кризиса возможности для этого ограничены.

С учетом этого как-то выйти из создавшегося положения возможно в основном двумя путями. Во-первых, за счет совершенствования и повышения эффективности научной деятельности РАН, вузов, других государственных научных учреждений.

Во-вторых, независимо от того, устраивает это кого-то или нет, интересы государства, общества и самой науки требуют всемерного стимулирования деятельности общественных научных организаций и отдельных ученых, не состоящих по тем или иным причинам в структуре государственных научных учреждений. И эти два направления в научной работе должны не противостоять, а дополнять друг друга.

Дело в том, что Российская академия наук объединяет только наиболее выдающихся ученых страны, большинство же даже докторов наук и профессоров не могут в ней состоять. Но эта большая часть ученых также должна иметь возможность как-то объединять свои усилия и сотрудничать на научном поприще. Особенно остро эта проблема встает в области оборонных наук. В РАН нет какого-либо отделения или секции, призванных системно заниматься оборонными проблемами. Если не будет АВН, этими проблемами вообще некому будет заниматься.

Вместе с тем сегодня как никогда раньше остро встал вопрос о поиске путей более экономного и эффективного решения оборонных задач.

Российская академия естественных наук, Академия военных наук, Академия социальных и гуманитарных наук, Инженерная академии и некоторые другие возникли как отражение этой объективной потребности с целью полнее использовать научный потенциал более широкого круга ученых и специалистов для решения назревших научных проблем в различных областях знания.

Конечно, не все нормально в этой области. Некоторые общественные академии зачисляют людей, не имеющих даже ученых степеней, занимаются иногда раздачей дипломов и самодельных орденов. Но такие вольности не должны бросать тень на все академии. Например, в АВН действительным членом академии может стать только доктор наук.

Мы еще раз ставим вопрос, чтобы Министерство юстиции вместе с РАН и представителями общественных академий выработали некоторые общие требования к статусу таких научных объединений, как академии.

Вместе с тем совершенно очевидно, что в конечном счете лицо и престиж любой академии, в том числе и Академии военных наук, отношение к ним будут определяться эффективностью их работы и конкретными творческими результатами.

Следует напомнить и о том, что в Указе президента РФ № 173 (об учреждении АВН) есть пункт, где сказано: «Предложить федеральным органам исполнительной власти при решении проблем оборонного характера использовать научные разработки специалистов Академии военных наук». Мы ни к кому не напрашиваемся. Но указ президента обязывает к такому сотрудничеству.

Как показали почти 14 лет нашей работы, деятельность АВН позволяет расширить и углубить фронт оборонных исследований, привлечь к военно-научной работе дополнительный отряд военных ученых, ветеранов и военачальников, решать исследовательские задачи более экономно, без специального государственного субсидирования, а также создает возможность выражать объективные, независимые суждения и вырабатывать альтернативные предложения по актуальным оборонным проблемам.

На сегодня организационно АВН состоит из 8 московских научных отделений (дополнительно у нас появилось отделение ВКО и МВД) и 15 региональных: Санкт-Петербургского, Смоленского, Рязанского, Нижегородского, Поволжского (Саратов), Тверского, Северо-Кавказского (Ростов-на-Дону), Белорусского, Башкирского, Удмуртского, Сибирского (Омск), Новосибирского, Калининградского, Амурского, Казахского.

В настоящее время в АВН состоят 665 действительных членов, 312 членов-корреспондентов, 29 почетных членов и 1395 профессоров. Из них 72% генералы, адмиралы и офицеры в отставке и запаса. 28% – военные ученые, находящиеся на кадровой военной службе.

В истекшем году по заданиям Совета безопасности, Совета Федерации, Государственной Думы, правительства РФ, а также Министерства обороны и других силовых ведомств выполнено 80 крупных научно-исследовательских работ, разработано и издано 220 теоретических трудов и других научных работ. Произведены экспертные оценки и даны развернутые заключения и предложения по 15 законопроектам и другим основополагающим документам. Члены академии принимали активное участие в парламентских слушаниях и научных конференциях по вопросам оборонной безопасности, в подготовке и проведении ряда учений.

– Каков вклад АВН в происходящее реформирование Вооруженных сил? Каким вы лично видите обновленный облик армии и флота и к каким изменениям это может привести в стратегии, оперативном искусстве и тактике, в вооружении армии и флота?

– В меру наших возможностей мы стремимся активно участвовать в научной проработке вопросов военного строительства. Однако надо иметь в виду, что по этому поводу много не только полезной информации, но и дезинформации, которая специально рассчитана на то, чтобы вызывать недовольство и брожение. Мы опубликовали свои выводы и предложения по важнейшим вопросам военного строительства в ряде печатных изданий. Но не все это читают, некоторых людей больше интересуют сенсационные материалы. Например, душещепательные описания того, как 8 августа ГОУ и ГОМУ грузили компьютеры и другие средства управления для переезда на Ленинградское шоссе, рассчитаны на неосведомленных людей. Любой военный человек не может не знать, что у всех органов военного управления имеются подготовленные пункты управления со всем необходимым оборудованием, куда они выходят, когда это нужно, в том числе и в военное время. Никуда им переезжать не нужно. Распространяются и многие другие байки. И знающих военное дело людей они не должны вводить в заблуждение.

Если говорить о существе дела, то, на наш взгляд, ряд намеченных мер по реформированию Вооруженных сил вполне назрел. Всем понятна ненормальность такого положения, когда Вооруженные силы сократились с 3,5 миллиона до 1 миллиона человек, а отдельные центральные управления увеличились в 1,5 раза. Это относится и к некоторым другим вопросам.

Например, сколько возмущений по поводу объединения ВВС и ПВО. Но сейчас фактически ни в одной стране мира нет войск ПВО как отдельного вида ВС. Что, во всем мире делается все неправильно? ВВС и ПВО объединяет сама объективная реальность, у них общий воздушный противник, единые неразделимые задачи и цели. Единой должна быть и система обнаружения, наведения, вообще управления всеми силами и средствами борьбы с воздушным противником, а теперь уже и с воздушно-космическим противником.

Поскольку сегодня главная ставка делается на средства воздушно-космического нападения, борьба за господство в воздушно-космическом пространстве становится главной задачей. И решать эту задачу невозможно усилиями одного вида ВС – войсками ПВО. Ее нужно решать усилиями всех видов Вооруженных сил, в том числе ВВС, ракетными войсками, артиллерией, ВДВ, РЭБ и другими. Речь идет не о недооценке войск ПВО или ПВО в целом, а о том, что задачи и важность ПВО переросли прежние рамки и приобрели стратегическое значение и стали главной, решающей сферой вооруженной борьбы в целом.

Одно время пытались создать систему ВКО, включив туда средства ПВО, ПРО, РКО, СПрН, но без участия ВВС. Что за ВКО без ВВС? Ведь во время Великой Отечественной войны 89% всех самолетов противника уничтожили ВВС и только 11% средства ПВО. Теперь группа ветеранов вышла с предложениями создать новую систему ВКО, включив в нее истребительную авиацию ВВС. При этом даже не задумываются, как могут полноценно действовать ВВС без ИА – в разорванном виде. Безусловно, новую систему ВКО нужно создавать, но над организацией управления ею надо еще основательно думать.

Вместе с тем подходы к намеченным преобразованиям в Вооруженных силах по ряду аспектов представляются недостаточно обоснованными и убедительными. Мы полагаем, что их надо бы дополнительно изучить и проработать, по новой структуре соединений провести опытные учения, убедиться, насколько они будут способны решать возлагаемые на них боевые задачи.

Главными в этой области должны быть не отвлеченные показатели и сравнительные данные с другими армиями, а факторы, обеспечивающие повышение боеспособности соединений и частей. Ничего нельзя превращать в самоцель – ни количество управленческих звеньев (еще бравый солдат Швейк предлагал вообще всех солдат подчинить непосредственно императору, а все остальные командные и штабные инстанции ликвидировать), ни сокращение офицерского состава. Как можно сравнивать процентное соотношение офицеров ко всей численности нашей армии с американской или французской, если у нас есть структуры, например, воспитательных органов, которых нет в западных армиях. Да и вообще в бедных армиях (китайской, индийской, российской и других) количество генералов и старших офицеров всегда было больше, чем в западных армиях. В американской армии сержант получает в 1,5 раза больше, чем у нас генерал. Или платите офицерам, как в американской армии, или надо иметь какие-то другие формы стимулирования военной службы.

В задуманных военных реформах слабым местом остается также мобилизационный аспект. Если установлен жесткий лимит на численность Вооруженных сил, возможно, стоит приглядеться к опыту организации американской Национальной гвардии и создать мобилизационные ячейки и формирования вне численности Вооруженных сил. В первую очередь предусмотреть формирование на военное время комплектов разведывательных, ракетно-артиллерийских, противовоздушных, инженерных соединений и частей в оперативном и оперативно-стратегическом звене. Без этого боевой потенциал войск новой организации в целом резко снижается.

Сейчас говорят, что при прежней оргструктуре войск мы за счет средств вышестоящего командира усиливали один полк, а остальные, действуя без усиления, не были самодостаточными. Но мы усиливали не просто один какой-то полк, а, имея мощные артиллерийские и авиационные силы и средства в распоряжении ВГК, фронта, армии, дивизии, сосредоточивали основные усилия, массировали силы и средства на главных направлениях.

Например, наши стрелковые дивизии в период Великой Отечественной имели меньше артиллерии, чем германские, но за счет маневра артиллерией добились того, что у нас в ходе войны постоянно воевало около 60% артиллерии, а у немцев с их самодостаточными дивизиями постоянно участвовало в боевых действиях только около 40% всей имеющейся артиллерии. Следовательно, если брать в целом, эффективность боевого применения артиллерии, у нас было выше. Это относится и к инженерным, и к другим средствам. А значение маневра в современных условиях еще больше возрастает. И при принятии решения по новой организационной структуре войск эта сторона дела также должна учитываться.

Представляется также необходимым более обстоятельно объяснить офицерам и ветеранам военной службы (в том числе в военной печати), в какой последовательности и какими методами имеется в виду осуществить предстоящие реформы. Мы не сомневаемся, что, видимо, все это будет делаться поэтапно, в определенной последовательности. Ибо всем понятно, что невозможно, например, все дивизии одновременно расформировать и начать превращать их в бригады, так как в процессе этого переформирования они будут находиться практически в небоеспособном состоянии.

Может быть, стоит подкорректировать сроки увольнения офицерского состава, чтобы не выбрасывать их на рынок труда в период экономического кризиса, когда и без того растет безработица. Следовало бы также отложить на определенное время все реформы на Черноморском флоте, который и так находится в крайне сложных условиях.

Наконец, о реорганизации системы военно-учебных заведений. Всем понятна нерациональность содержания малочисленных училищ и академий, соответствующие их преобразования и укрупнения, конечно, нужны. Но не надо и в этом деле слепо копировать американскую систему. У них есть три училища – общевойсковое в Вест-Пойнте, авиационное – в Колорадо-Спрингс и военно-морское – в Аннаполисе. Причем это именно училища, а никакие не академии. Но они готовят 20–25% необходимого количества офицеров, остальных (75–80%) готовят в гражданских университетах, имеющих превосходную учебно-материальную базу и преподавательский состав, не уступающий военным училищам. Но у нас нет подобных вузов. В связи с этим надо подумать, нужно ли нам сразу лишаться многих училищ до создания соответствующих условий для подготовки полноценных офицеров в гражданских вузах.

Не всегда себя оправдывает и искусственное подчинение одних вузов другим. Это уже было при Ельцине, когда подчинили одни училища другим (например, Уссурийское и Рязанское автомобильные училища) и доложили о двукратном сокращении вузов. Но все это только затруднило руководство вузами, а по существу ничего не изменилось.

Для того чтобы реформы были жизненными, надо, чтобы они полнее учитывали конкретные российские условия и были во всех отношениях продуманными и рациональными, полнее учитывали характер будущей вооруженной борьбы. Иначе рано или поздно сама жизнь их отменит.

Война в Ираке, Афганистане, августовские события на Кавказе подтвердили в основном правильность наших прежних суждений по этим вопросам, в том числе в области стратегии, оперативного искусства и тактики. Новая оргструктура, состоящая не из полков и дивизий, а из бригад и отдельных батальонов потребует существенных изменений в формах, способах ведения боевых действий, в организации управления войсками, во всех видах боевого, тылового и технического обеспечения. Их нужно, по существу, заново разрабатывать и осваивать.

На наш взгляд, новый облик Вооруженных сил должен обеспечивать: во-первых, успешное решение боевых задач составом мирного времени в локальных войнах и конфликтах, антитеррористических операциях; во-вторых, мобилизационную готовность к решению боевых задач в крупномасштабной региональной войне и в первую очередь – на востоке.

Жизнь еще раз показала наивность утверждений лженоваторов в военном деле, о том, что теперь уже танки, БМП и вообще сухопутные войска изжили себя и что можно одними воздушными ударами решить судьбу боя и операции. Конечно, авиационная поддержка, удары с воздуха имеют важное, а в ряде случаев и решающее значение, но и роль общевойсковых соединений и объединений, в том числе танков, БМП, артиллерии не теряет своего значения. В Южной Осетии именно они сыграли главную роль в отражении агрессии и разгроме агрессора. Во всем этом можно убедиться и по опыту США и других натовских стран. Для оккупации Ирака пришлось собирать силы из 35 стран, не меньше в Афганистане, а своих задач они до сих пор не могут до конца решить.

Некоторые политики утверждают, что наши войска воевали по-старому и применяли несовременные способы боевых действий, свойственные демократическим странам и армиям. Образцом до сих пор считается агрессия США и других натовских государств против Югославии в 1999 году, когда ракетными и бомбовыми ударами по городам были разрушены электростанции, больницы, мосты, другая инфраструктура страны, что вынудило югославское руководство капитулировать, а сухопутные войска практически и не были задействованы.

Если следовать такому примеру и воевать сугубо «демократически», то Российской армии следовало разбомбить Тбилиси, Батуми, Кутаиси, Поти, всю инфраструктуру страны и вынудить Грузию просить пощады. Но это не «демократический», а варварский способ ведения войны, чреватый тяжелыми политическими последствиями. Российские войска не могли себе позволить так воевать. Они воевали не с населением, а с грузинскими войсками и спецподразделениями, обученными американцами. Поэтому нашим солдатам приходилось отражать наступление превосходящих сил, предпринимать атаки и преследовать противника, наносить авиационные удары по его военным объектам, а морякам Черноморского флота – прикрывать морское побережье Абхазии.

Сейчас много говорят о том, что в грузинском конфликте в августе какая-то задержка в принятии решений в высших эшелонах власти была. Но, видимо, не просто было сразу отличить – очередная это провокация или крупномасштабная агрессия. Весь расчет Саакашвили, его американских вдохновителей и строился на том, что руководство России не осмелится ответить на эту провокацию и тем более в условиях подготовленной Западом информационной антироссийской кампании.

Но при всех обстоятельствах планы по боевому применению Вооруженных сил РФ, в том числе миротворческих сил, где бы они ни находились, должны быть разработаны и практически отработаны таким образом, чтобы в случае агрессии или явного нападения противника на наши войска, силы флота командованию всех инстанций было четко определено, как они должны действовать, не ожидая особых дополнительных распоряжений.

Вообще в современных условиях – при больших скоростях ракет, авиации, возросшей подвижности войск, особенно в системе стратегических ядерных сил, ВВС, ПВО – управленческая боевая деятельность все больше будет приобретать характер реализации заранее разработанных вариантов решения, программирования и моделирования предстоящих боевых действий. Высокий уровень планирования операций и боевых действий станет главной предпосылкой успешного управления войсками. Как показывает опыт, чем лучше та или иная операция продумана и организована, тем меньше требуется вмешательства вышестоящих инстанций в ход военных действий.

Остро встают вопросы оснащения армии и флота новыми видами вооружения, в первую очередь средствами управления, сопряженными с космосом. В этой области нет должного спроса за выполнение планов и программ. Принимаемые меры не предусматривают кардинальной концентрации научных сил, финансовых и материально-технических средств для осуществления прорыва в области элементной базы, перспективных технологий для создания средств связи, обнаружения, наведения, автоматизации управления, РЭБ, информатизации. Нужна концентрация научных сил и материальных средств, осуществляемая примерно с таким же решительным подходом, как это было сделано сразу после войны при создании ракетно-ядерного оружия. Без должного стимулирования научно-исследовательских работ, привлечения талантов ожидаемого прорыва в этой области не получим.

В развитии вооружений желательно основной упор сделать на создание не отдельных видов оружия, а систем вооружения. Современные условия таковы, что возможности даже самого совершенного оружия, самых оснащенных группировок войск, военно-воздушных и военно-морских сил удается наиболее полно реализовать, когда они интегрируются в единые боевые системы с высокоразвитыми функциональными свойствами – интеллектом, организованностью, наблюдательностью, управляемостью, скрытностью и точностью боевого применения.

– В настоящее время Совет безопасности РФ приступает к разработке новой концепции национальной безопасности. Продолжается работа над новым вариантом военной доктрины. Какие предложения внесла в проекты этих важнейших документов АВН?

– В 2007 году мы обсудили научные основы военной доктрины. В январе 2008 года состоялась научная конференция АВН совместно с руководящим составом Вооруженных сил и других силовых ведомств по вопросам национальной безопасности. По итогам этой конференции были представлены развернутые предложения в Совет безопасности и Министерство обороны страны. Основные их положения были частично опубликованы в «НВО».

Они сводились в основном к следующему:

1) В настоящее время вопросы обеспечения национальной безопасности РФ и военной доктрины регламентируются более чем 70 федеральными законами и другими официальными документами, которые нередко противоречат друг другу. Кроме того, большинство этих документов носит сугубо отвлеченный, теоретический характер и мало кого к чему-либо обязывает. Поэтому требуется мониторинг этих документов, согласование их между собой и придание им более конкретного, обязывающего характера.

2) В Концепции национальной безопасности справедливо подчеркивается, что в деле обеспечения национальной безопасности Россия приоритетное значение придает политико-дипломатическим, экономическим, информационным и другим невоенным средствам. Однако четко не определяется, кто и как должен координировать деятельность различных государственных органов (МИД, ФСБ, МВД, Минэкономики и др.) в этой области. Нет системы строгой ответственности за предотвращение конфликтов. Поэтому вся тяжесть их разрешения ложится на военные структуры, как это было в Афганистане, Чечне, Южной Осетии и других районах.

Особенно недооценивается проблема информационной борьбы, которая нами обычно проигрывается. Необходимы конкретные меры по решению этих назревших проблем.

3) Военные меры целесообразно по возможности осуществлять не путем прямого противоборства, а в форме стратегического сдерживания, реагируя на угрозы более гибко и асимметрично.

Это должно стать главным содержанием оборонных аспектов концепции (стратегии) национальной безопасности и военной доктрины.

– Какие исследования АВН планирует провести в 2009 году?

– Содержание и направленность научной работы академии диктуются самой жизнью, объективными потребностями обеспечения оборонной безопасности в сложившихся условиях в соответствии с задачами, определенными в Указе президента РФ № 173 от 20 февраля 1995 года.

Прежде всего предстоит основательно заняться проблемами установления новой системы безопасности в Европе и мире в соответствии с соображениями, высказанными президентом РФ Дмитрием Медведевым.

Намечается хорошо потрудиться не только над научными основами военной доктрины, но и, продолжая эту работу совместно с аппаратом Совета безопасности и Генеральным штабом, создать один из возможных вариантов новой военной доктрины России с учетом происходящего в мире экономического кризиса и серьезных изменений в международной и военно-политической обстановке.

Планируется продолжать исследовать проблемы более экономного и эффективного обеспечения оборонной безопасности путем умелого сочетания невоенных и военных средств и способов противодействия угрозам безопасности России.

В связи с намеченными преобразованиями в оргструктуре Вооруженных сил коренным образом меняется военное искусство, формы и способы ведения военных действий сухопутными войсками, ВВС и ПВО, Военно-морским флотом. Возникают новые проблемы в системе управления войсками. В связи с этим необходимо исследовать и готовить предложения по этим вопросам. Возникают и другие новые проблемы, требующие своего исследования. Нам предстоит активно участвовать в подготовке новой 12-томной истории Великой Отечественной войны.

Таковы основные итоги и некоторые задачи, над решением которых нам предстоит работать.

Общее собрание Академии военных наук

Дирекция Академии военных наук сообщает, что очередное общее собрание АВН состоится 16 декабря 2008 года.

На собрании наряду с подведением итогов работы академии за 2008 год будут рассмотрены некоторые актуальные вопросы развития военной науки.

Собрание пройдет в г. Москве, в Культурном центре Российской армии имени М.В. Фрунзе (Суворовская площадь, дом 2) с 10.00.