Владимир Иванов
В республиках бывшей Югославии военные РФ и НАТО вместе выполняли миротворческие задачи.
Фото Виктора Литовкина
4 апреля Североатлантический союз отмечает 60-ю годовщину со дня основания. Его длительное противостояние с Варшавским договором завершилось почти два десятилетия назад. О нынешнем взаимодействии России и блока рассуждает бывший заместитель командующего миротворческим контингентом ООН сектора Сараево в Боснии и Герцеговине, полковник запаса Андрей Демуренко. Он был единственным офицером, получившим высшее военное образование в Командно-штабном колледже армии США.
– Андрей Владимирович, вы, как человек, имеющий большой опыт взаимодействия с НАТО, совершенно ясно представляете себе, как происходит этот процесс. В каких формах в настоящее время идет сотрудничество России и Североатлантического альянса?
– В НАТО действуют две миссии связи России. Политическая находится в Брюсселе, военная – в Монсе. В Москве расположены военная миссия и информационное бюро НАТО. Это две отдельные структуры. Такова административная организация наших контактов. У нас существует взаимодействие как напрямую со штабом НАТО, так и между министерствами обороны государств, входящих в блок.
Сотрудничество осуществляется по линии проведения миротворческих и нестандартных операций. Но главной сферой контактов сегодня является Афганистан. Это и логистика, и помощь в осуществлении всех видов перевозок, воздушных, железнодорожных и автомобильных. Ведется и обмен данными, связанными с действиями незаконных вооруженных формирований и с борьбой с наркотическим бизнесом.
Кроме этого, Россия и НАТО обмениваются визитами военных кораблей и делегациями. Ведется и совместная проработка документов как тактического, так и стратегического уровней. В настоящее время, например, рабочие группы обеих сторон готовят предварительный материал для возможного будущего соглашения по обеспечению европейской безопасности, который имеет рабочее название «Хельсинки-2».
– В каких направлениях, на ваш взгляд, следовало бы развивать дальнейшее сотрудничество и каковы могут быть ожидаемые результаты?
– Это – стратегический вопрос. Я полагаю, что запланировать надо все возможные направления сотрудничества, буквально все. Другое дело, что пока обе стороны – и Россия, и НАТО – по разным причинам еще не готовы к тесному взаимодействию и партнерству.
Но в принципе акцент должен быть сделан на основных направлениях, начиная с вопросов сокращения вооружений и группировок войск и кончая их размещением в наиболее опасных регионах планеты. Кроме того, должна быть обеспечена оперативная совместимость воинских контингентов России и НАТО как на поле боя, так и в районах стихийных бедствий. Еще одним направлением является организация обучения специалистов. Причем – не только военных, но и тех граждан, которые собираются пойти на службу в армию. Вполне естественно, что необходимо на новом уровне продолжать и сотрудничество по развитию современных технологий и современных видов вооружений. Все это требует совместных усилий, которые сначала необходимо спланировать, грамотно организовать, а потом проводить совместные мероприятия.
– Что сегодня препятствует эффективному взаимодействию сторон?
– Существуют три главных препятствия. Первое – это политическая воля лидеров России и стран – членов блока. Сегодня у них нет внутреннего ощущения, что надо обязательно взяться за руки. Взяться за руки – это вовсе не значит дружить и обнимать друг друга. Это означает, что мы должны просто друг друга понимать. Я бы сравнил это с борьбой. Борцы стараются схватить друг друга за руки не только для ограничения движений противника, но и для контроля любых его перемещений, чтобы можно было соответствующим образом ответить на любой вероятный выпад. Поэтому надо прежде всего взяться за руки.
Второе препятствие имеет более сложную подоплеку. В политике, в силу конъюнктурных соображений или прагматики, может быть быстро изменен вектор действий. Равным образом могут быть отданы команды и о нормальном взаимодействии и указаны формы и методы сотрудничества.
Но существует и другая большая проблема, которую мы вряд ли сможем решить в ближайшие годы. Это ментальное восприятие друг друга. Я не понаслышке знаю, что среднее звено офицерского корпуса России абсолютно не готово начать действительно верить в дружбу, в сотрудничество и партнерство со странами, входящими в НАТО. Так нас воспитали и по-другому пока не получается. Но этот долгий и трудный путь надо начинать. Необходимо менять ментальность и сделать все, чтобы устранить неготовность офицеров России и стран НАТО к взаимопониманию.
И третья причина – это большая разница наших военных систем. Ее можно сравнить с противостоянием двух офицеров – российского и американского. Наш держится за розетку 220 вольт, а американец – за розетку 110 вольт. Между ними должен быть какой-то трансформатор, некое техническое приспособление, которое может приспособить несовпадающее напряжение сетей. Это условная картинка, но хорошо показывающая, как нам еще далеко друг до друга. Чтобы мы могли слаженно действовать на поле боя или в каком-то районе бедствий, куда ВС, нас, военных, отправят наши правительства, нам необходимо научиться согласовывать свои напряжения.
– Что препятствует разрешению разногласий между Россией и НАТО с той и другой стороны?
– Главным препятствием является то самое, годами копившееся недоверие друг к другу. Нельзя не признать, что для этого были определенные основания. Конечно же, в недавней истории действия и РФ, и НАТО часто были непредсказуемы и непрогнозируемы. Страны Европы иногда трудно понимали реальные действия, предпринимаемые НАТО и нашей страной. Как, скажем, те же бомбардировки НАТО Югославии. Я был в этой стране достаточно долгое время и руководил воинскими контингентами и совершенно точно знаю, что эту задачу, то есть недопущение сербской стороной оккупации Косово вооруженными силами бывшей Югославии, можно было бы предотвратить путем политического воздействия на Слободана Милошевича. Бомбардировки Югославии – яркий показатель судорожных и нелогичных действий, которые в том числе привели к кризису недоверия России и НАТО к друг другу и крайне обострили ситуацию неготовности к сотрудничеству. Это необходимо понимать, делать соответствующие выводы и исправлять создавшееся положение.
– Насколько НАТО была правомочна предпринимать такие действия?
– С точки зрения международного права существуют два аспекта. Были полностью проигнорированы соответствующие резолюции ООН, и НАТО, формально стоящая ниже ООН по иерархии, приняла на себя ответственность за принятие силового решения такого рода. Совершенно понятно, что это было некорректно. Но если брать другой аспект, то есть дистанцироваться от решений ООН и иметь в виду, что Балканы – это сердцевидный район Европы, стабильность в котором напрямую касается Североатлантического союза, ответственного за безопасность на Европейском континенте, то в данном случае я, как специалист по нестандартным операциям, хочу сказать, что это были вовсе не военные действия.
Военного противостояния армии Югославии и подразделений НАТО не было. Это была та самая нестандартная ситуация, которая в английском языке называется demonstration of power – демонстрация силы и не более того. Альянс демонстрировал силу, свои возможности и намерения. Таким образом он хотел призвать противоборствующие стороны к остановке негативно развивавшихся событий. НАТО хотела остановить наступление югославских войск на Косово. Своими действиями альянс предупреждал, что он не позволит заново занять Косово и будет всячески препятствовать такому развитию событий путем нанесения демонстративных ударов по стационарным объектам.
Я беседовал с американскими летчиками, которые наносили эти удары. Они говорили, что более простой и смешной задачи у них не было даже в учениях на полигонах. Там атаковались движущиеся цели, а здесь они нападали на стационарные объекты, такие как РЛС, железнодорожные мосты, электростанции и т.д. Все это, по словам пилотов, было некоей забавной игрой, хотя жертвы, конечно, были совсем неигрушечные. Так что, с одной стороны, действия НАТО были правомочны, а с другой – совершенно незаконны. В общем, как это всегда бывает в подобных случаях, все это – палка о двух концах.
– Когда принималось решение о ликвидации Варшавского договора, руководство НАТО обещало не расширяться на восток. Однако сегодня этот процесс идет, и достаточно активно. Как вы полагаете, каковы конечные цели таких действий?
– Прежде всего хочу отметить, что официально формулировка обещаний о нерасширении нигде не зафиксирована. Все эти договоренности прозвучали только на вербальном уровне. Тогдашних лидеров нашей страны и США уже нет на политической сцене, и предъявить им какие-либо претензии просто невозможно.
А теперь – что касается реальных шагов по расширению НАТО. Это опять же палка о двух концах. С одной стороны, вроде бы выдвигаемый нами аргумент о том, что в настоящее время нет необходимости в усилении блока, который был создан как противовес СССР и совершенно резонно может «почить в бозе», совершенно правомочен.
Но, с другой стороны, наши оппоненты тоже отвечают достаточно логично. А почему страны, входящие в НАТО, лишают права на то, чтобы они сохранили некую сцепку между собой. Да, Варшавского договора теперь нет, но мир вовсе не стал более безопасным, чем он был до сих пор. Скорее наоборот. Риски и угрозы продолжают оставаться. Правда, они стали несколько другими.
Сегодня добавились некоторые новые факторы, определяющие сосуществование в мировом сообществе. Но никак нельзя оставлять без внимания общие тенденции развития мира, такие как, например, энергетическая и продовольственная безопасность, острый дефицит в обозримом будущем питьевой воды в самых различных регионах планеты, необходимость ликвидации стихийных бедствий и оказание помощи по спасению терпящих бедствие в море, в горах или где-то еще – в тех местах, где воинские контингенты или другие государственные структуры, обладающие необходимыми возможностями по обеспечению всех составляющих национальной безопасности, могут действовать весьма эффективно.
Их наличие вполне соответствует необходимости демпфирования тех рисков и угроз, которые стоят на пути благополучного существования населения нашей планеты. Именно поэтому руководство НАТО считает, что нет необходимости распускать Североатлантический союз, как это произошло с Варшавским договором.
А вот что касается расширения НАТО на восток, то здесь звучит ответ довольно-таки прагматического толка. Руководство альянса говорит о том, что готово идти на встречу странам, которые вменяемо, разумно и с ясными представлениями о будущем стремятся и готовы вступить в этот международный клуб. Если они, конечно, не относятся к странам-изгоям и принимают все нормы демократии. Это – вполне естественный процесс. Если же страна нелегитимна, например как Косово, которое не признано ООН, несмотря на то что 56 стран его признали, конечно, ей никогда не дадут надежд на вступление в НАТО до тех пор, пока она не признана всем мировым сообществом.
По поводу намерений таких европейских стран, как, скажем, Хорватия, которая стремилась в НАТО и уже фактически принята в альянс, руководство блока заявляет, что у него нет никаких оснований противодействовать их желанию иметь защиту со стороны Организации Североатлантического договора.
– Не думаете ли вы, что расширение блока НАТО определенным образом повлияет на ослабление национальной безопасности РФ?
– Я, конечно, считаю, что это будет именно так. Но подобный ход событий в основном зависит от точки зрения российского руководства на данную проблему. Если Россия будет продолжать мыслить категориями XIX–XX веков, то это будет предполагать ведение массовых войн, формирование массированных группировок войск, проведение наступлений и контрнаступлений, то есть всего того, чему сегодня учат в наших академиях, но что практически не применимо в нынешнем столетии.
Европа хочет жить, и жить спокойно. Сегодня есть ядерное оружие, которое является средством сдерживания и фактором, который не позволит разгореться третьей мировой войне. И это совершенно очевидно. Поэтому если речь заходит о каких-то конфликтах, региональных, локальных и т.д., то они возможны с применением разных видов оружия, и прежде всего с использованием высокоточного оружия, но это не будут глобальные войны, поскольку на современном этапе шансов на реализации государственных интересов таким способом практически нет.
А вот теперь, возвращаясь к психологии политиков и наших военных, хочу еще раз сказать, что если у нас будет превалировать психология загнанного зверя, собаки, зажатой среди врагов, у которой не осталось ничего, кроме зубов, то, конечно же, мы будем крайне резко реагировать на каждый шаг НАТО, будь то это расширение, наращивание военного потенциала на северном или южном флангах, на расширение полномочий блока, как это сегодня происходит в Афганистане или на какие-то другие действия.
Следовательно, если сегодня любой шаг со стороны НАТО мы станем расценивать как явное противодействие России, то, конечно же, будем оказываться на ложном пути. Мы будем вынуждены соответствующим образом реагировать, тратя миллионы и миллиарды рублей, а может быть, человеческие жизни, которые так необходимы в народном хозяйстве. Кроме того, в жертву может быть принесено благополучие сотен тысяч наших сограждан, над которыми может нависнуть угроза безопасного существования. Нам необходимо переориентироваться. Просто надо взять на себя смелость и заявить, что помимо НАТО, которое мы, конечно же, не сбрасываем со счетов и не сможем это сделать в течение достаточно долгого времени, до тех пор пока альянс не изменит свое отношение к России, существуют и другие опасности.
Я хотел бы подчеркнуть, что помимо НАТО у России есть значительно большие угрозы и риски, которые часто являются причиной гибели многих людей. Поэтому все усилия мирового сообщества, и нашей страны в том числе, должны быть направлены на то, чтобы за пределами прежних противоречий и противостояния России и НАТО появилось новое видение мира, осознание того, что именно на нас лежит ответственность за ликвидацию всех угроз безопасности населения земли.
– В официальном журнале Министерства ВВС США Air and Space Power недавно появилась статья некоего подполковника Сейджа, помощника начальника штаба ВВС в Европе, в которой делаются предположения о необходимости передислокации двух эскадрилий истребителей F-16 31 авиационного крыла из Италии в Польшу. Насколько вероятен такой ход событий?
– Я полагаю, что это возможно, как принято говорить в России, 50 на 50. Если иметь в виду некие политические спекуляции, то совершенно понятно, что оппозиция в Польше может использовать это как аргумент против нынешнего правящего кабинета и организовать некий плебисцит или референдум по данному вопросу.
Но мы должны отойти от политической стороны этой проблемы. Нет никакой сложности в том, что две маленькие эскадрильи перелетят в Польшу. Это дело буквально двух недель. Но еще раз повторяю, что совершенно важна совсем другая идея. Если мы будем на каждый шажок, на каждый плевок с той стороны реагировать определенными мерами, то мы встанем на путь той философии, которая господствовала в 1970-е годы, когда на каждый шаг НАТО организовывалось мощное противодействие. Перемещались или готовились к перемещению мощные контингенты. Ведь мы, зная, что любая война может начаться под видом учений, готовились к этому, тренировались, занимались боевой подготовкой и на каждое движение НАТО готовили ответный ход.
С той стороны была такая же реакция. Но если мы вернемся к ситуации, которая была в прошлом столетии, то это будет совершенно неконструктивное направление развития наших взаимоотношений. Мы опять начнем ловить малейшие движения друг друга. Они нам – ПРО, мы им – «Искандер», они нам – эскадрильи, мы им военно-морскую базу подставим где-то под боком и так далее. Но это – неконструктивный путь. Он ни к чему хорошему не приведет. Только – к ложным движениям и трате огромных средств. Лучше мы с одной стороны, будучи сильными, продемонстрируем, что нас на подобные провокации не возьмешь и не расшатаешь таким образом. Мы будем усиливать свои ВВС и их способность противодействовать любым угрозам и показывать, что мы способны ответить вполне адекватно на все шаги противоположной стороны. Если НАТО намерено построить ПРО в Польше и Чехии, то и мы должны показать, что Россия способна предпринять необходимые ответные меры, которые должным образом будут демпфировать возникшую угрозу. И пусть НАТО не пытается нас за это как-то осуждать. Как можем, так и реагируем.
– Означает ли это, что мы сможем предпринимать некие асимметричные ответы?
– Это неправильная формулировка. Должны быть предприняты определенные действия каждой из сторон, которые соответствуют их взаимным интересам. А как это может быть или будет сделано – это уже другой вопрос.
– Страны, вступившие в НАТО, и ее потенциальные члены занимают явно проамериканские позиции. Не приведет ли это к тому, что блок станет полностью подконтрольным Вашингтону?
– НАТО и есть проамериканская конструкция. На это не стоит закрывать глаза. Даже Франция, которая десятки лет противостояла влиянию Америки и заявляла о своем собственном пути в Европе, недавно выразила желание вернуться в военную организацию НАТО. И это естественно. США являются явным лидером во всех смыслах. Это тот стержень, на который нанизан весь блок. И это понятно. Мы же не стеснялись быть лидером Варшавского договора. Здесь – то же самое. Между странами Европы существуют очень большие противоречия. Но до тех пор, пока Америка сильна, умна и талантлива, она будет сохранять свое лидерство. В семье отец один, и он сохраняет за собой право определять, что делать другим.
– Каковы, по вашему мнению, могли бы быть дальнейшие шаги по разрешению противоречий между Россией и НАТО?
– Самое главное, что нужно сделать. Руководителям государств надо послать сигнал всем. Надо сказать, что хватит обманывать самих себя. Все жители планеты заинтересованы в том, чтобы мир развивался не в сфере войн, а в сфере экономики производства. Пусть каждая семья имеет свой дом, свою квартиру и не боится, что над ней что-то разразится. И это главное!
Из досье «НВО»
Андрей Владимирович Демуренко родился 28 апреля 1955 года в семье военнослужащего. Окончил Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР (1976), Военную академию имени М.В.Фрунзе (1984), Командно-штабной колледж США (1993). Командовал взводом, ротой, батальоном, полком, занимал штабные должности. В 1994–1995 годах являлся заместителя международного контингента миротворческих войск ООН в Боснии и Герцеговине. Служил в Главном оперативном управлении Генерального штаба ВС РФ. Один из офицеров первой группы российского представительства в штабе НАТО. Кандидат политических наук.
