Сергей Яркин
Двум начальникам на одном мостике не всегда просторно.
Фото Виктора Литовкина
Cоздание нового облика ВМФ РФ – безусловно, сложная, ответственная и крайне необходимая задача. Но, создавая «железо», нельзя забывать о тех, кто поднимется на командирские мостики новых кораблей.
Кому из руководства страной, Вооруженными силами и, в частности, ВМФ донести мысль (тщетно пытаюсь это сделать с 2007 года), что флот до сих пор не имеет командиров кораблей, которым самостоятельно, без старшего на борту, доверяли бы выполнение отдельных заданий? В нашей армии командиры рот, батальонов, полков – это самостоятельные должностные лица. А вот в ВМФ командиру атомной подводной лодки (по категории должность приравнена к командиру полка) самостоятельно, без старшего на борту, запрещено перешвартовывать субмарину от пирса к пирсу, выходить на внутренний рейд и в районы боевой подготовки. Без старшего начальника командиру разрешается заниматься лишь хозяйственно-административной деятельностью при стоянке лодки в базе. А ведь это прерогатива старшего помощника командира.
Известно ли об этом Верховному главнокомандующему, который почти ежегодно бывает на флотах для проверки боеготовности? Думаю, что и мысль такая ему в голову не приходит. И находящийся рядом с президентом в тот «звездный» час командир соединения или объединения не будет открывать первому лицу государства «страшной» тайны беспомощности и несостоятельности российского командира.
УТРАЧЕННЫЕ НАВЫКИ ВОЙНЫ
Во второй половине сентября в главную базу Тихоокеанского флота, Владивосток, с неофициальным визитом зашел эскадренный миноносец УРО ВМС США «Вандегрифт», командир которого находился в должности всего только три месяца. А теперь попробуем представить себе, что молодому командиру российского корабля 2 ранга поручили выполнение аналогичной задачи. У меня не получается этого сделать.
После окончания Великой Отечественной войны российский ВМФ не участвовал ни в одном из военных конфликтов. На мостиках наших кораблей – командиры, не знающие, что такое реальные боевые действия. К слову сказать, совсем немногие из наших командиров знакомы с опытом боевых действий иностранных ВМС в локальных конфликтах, а это совсем плохо!
Нужно сделать вывод: в российском ВМФ что-то не так с командирами кораблей. Спросите любого командира соединения: хотел бы он иметь в своем подчинении командиров кораблей, которые способны выполнять поставленные задачи в море самостоятельно? Ответ будет однозначный – да! Но где же их взять, если они даже не представляют себе, каково это – остаться один на один с морем, со своим экипажем, кораблем и огромной ответственностью. Почему же так сложилось в российском флоте? Ответить на этот вопрос нелегко. Парадокс в том, что на мостиках стоят де-юре допущенные к самостоятельному управлению кораблем командиры, но лишенные этой самостоятельности де-факто. В суточном плане дивизии, эскадры на любой выход корабля в море записан «старший», а иначе корабль в море не выйдет.
В период карибского кризиса 1962 года командиры четырех советских дизельных подводных лодок (ПЛ) из состава 69-й бригады ПЛ получили приказ скрытно совершить переход к Кубе. Мир стоял на грани войны. Несмотря на опасную, напряженную обстановку, старшие начальники были на борту двух лодок из четырех, командиры двух других ПЛ выполняли боевую задачу самостоятельно. Присутствие же старших объяснялось тем, что они одновременно являлись один – командиром бригады, а другой – начальником штаба бригады. То есть это был походный штаб.
Итак, в боевой операции участвовали: «Б-4» – капитан 2 ранга Рюрик Кетов (старший на борту – командир 69-й бригады ПЛ капитан 1 ранга Виталий Агафонов), «Б-36» – капитан 2 ранга Алексей Дубивко, «Б-59» – капитан 2 ранга Валентин Савицкий (старший на борту – начальник штаба 69-й бригады ПЛ капитан 2 ранга Василий Архипов), «Б-130» – капитан 2 ранга Николай Шумаков.
В это же время вблизи военно-морской базы США Перл-Харбор самостоятельно действовала ПЛ Тихоокеанского флота «Б-88» под командованием капитана 2 ранга Константина Киреева. А примерно за месяц до кубинских событий в районе ВМБ США «Гуантанамо» (Куба) вела разведку ПЛ «Б-75» из состава 4-й эскадры Северного флота. Командиром ПЛ был капитан 2 ранга Николай Натнёнков.
Самостоятельно в тяжелейших климатических и сложных тактических условиях они выполнили практически непосильную для «дизелей» боевую задачу, сопряженную с угрозой для ПЛ и жизни их экипажей. Таким образом, в 60-е годы командиры ходили в море самостоятельно, а «старших» ввели для того, чтобы штатный командир по неопытности или по незнанию и неумению чего-нибудь не совершил. Например: не столкнулся в море с другим судном, не сел на мель, не сгорел, не утонул и т.д. Перестраховки начались, когда уровень индивидуальной подготовки командиров кораблей стал резко снижаться. Система подготовки командного звена в ВМФ стала давать серьезные сбои. На мостики кораблей поднялись недоученные, недоподготовленные, не ходившие на боевые службы, не имеющие опыта плавания, не созревшие и не готовые морально нести груз командирской ответственности офицеры. Тогда и стало страшно выпускать таких командиров в море самостоятельно.
СТАРШИЙ НА БОРТУ
К вопросу о старшинстве. Кто они, эти старшие? Сегодня на уровне дивизии – это минимум заместители командира дивизии (ЗКД). В недалеком прошлом – те же командиры кораблей и так же, как и все, самостоятельно не выходившие в море. Только получив статус ЗКД (сдав зачеты на управление силами), они могут назначаться старшими везде. Но практически – это никем не обученные офицеры и, как правило, не имеющие опыта плавания.
Ну а как с этим обстоят дела у наших «вероятных партнеров»?
ВМС Великобритании, например, имеет курсы подготовки командиров подводных лодок – «Перишер». История курсов началась в далеком 1917 году – после анализа причин неоправданно большой потери британских подводных лодок в Первой мировой войне – и с тех пор не прерывалась. В книге «Хождение за три моря» автор Александра Теренов – командир атомной подводной лодки «К-43» из состава 10-й дивизии ПЛ Тихоокеанского флота в период нахождения «К-43» в аренде у Индии – об этом написано так: «Официальное название курса – Commanding Officer Qualifying Course the Perisher. Небольшой учебный центр, рассчитанный на четыре-пять групп по четыре-пять офицеров, расположен на территории военно-морской базы «Фаслейн» в Шотландии. Это дорогое удовольствие – около 1 млн. фунтов на каждого кандидата в командиры, но государство не жалеет денег, так как они окупаются безаварийным плаванием кораблей. Успешно оканчивают курсы 50–60% от поступивших!»
И в этом – вся суть государственного подхода к проблеме обучения командиров для флота. Скоро этой системе подготовки исполнится 100 лет, и она оправдывает себя. Ничего подобного в российском ВМФ нет. Нет у нас подобных курсов и учебных соединений кораблей, способных подготовить полноценного командира корабля. (Гитлеровская Германия во время войны имела учебную флотилию подводных лодок в Данциге, состоящую из 36 подводных лодок, готовящих к боевым действиям вновь сформированные экипажи и их командиров). Шестые высшие специальные офицерские классы ВМФ не соответствуют современности ни в какой степени. Они морально устарели, безлики, потеряли связь с флотом. Обучают порой вещам, которые флот просто не приемлет, например, «теория траверзных расстояний» – в боевом применении торпедного оружия. Эта организация не несет никакой ответственности за свой труд и не дает права допустить офицера к самостоятельному управлению кораблем, но является обязательным этапом в подготовке офицера.
Получается, что кадры для мостиков кораблей куются по старинке, без научного подхода. Главный критерий назначения командиром один – допуск к самостоятельному управлению кораблем. Но содержание этого допуска, его практическая часть: количество и качество швартовок, погружений, всплытий, торпедных стрельб, ракетных стрельб, учений по борьбе за живучесть при тяжелых авариях – никем и ничем не определены, поэтому на качество допуска не влияет. Закрыл зачетный лист – и в приказ о допуске! А сколько раз и с какой успешностью была выполнена торпедная (ракетная) стрельба – никого не волнует. Можешь ты швартоваться или нет – никто у тебя не потребует этого показать. Способен ты скрытно выйти из базы – это без разницы для включения тебя в приказ о твоем допуске к самостоятельному управлению. Вот и все! Система допуска в российском ВМФ не эффективна вследствие того, что она не способна допустить офицера к самостоятельному управлению кораблем в том смысле, который заложен в этом слове!
Системы подготовки командиров кораблей просто нет. И, следовательно, нет уверенности в том, что в случае фактических боевых действий не произойдет сбой по причине пресловутого человеческого фактора.
