Александр Петров
Во время передачи новой авиатехники в строевую часть офицеры 485-го военного представительства МО РФ совместно с руководством Комсомольского-на-Амуре авиационного производственного объединения имени Ю.А.Гагарина и командованием 11-й воздушной армии, в чье подчинение передаются самолеты Су-27СМ.
Фото из архива автора
Написать этот материал меня сподвигла статья, опубликованная недавно в вашей газете, – «Военная приемка возвращается» («НВО» № 40, 09.11.12). «Независимое военное обозрение» ранее обращалось к теме военного контроля, и не раз. Я давно являюсь читателем вашей газеты, но написать решил впервые. Тема военного контроля в последнее время начала звучать довольно громко, ибо программы по перевооружению армии на современные виды оружия руководство страны поставило на первый план и выделяет на это беспрецедентные средства.
Естественно, все эти новые виды оружия должны быть надежными и соответствовать современным стандартам качества. А высокое качество, как известно, достигается эффективной системой контроля. В том числе контроля военного.
В каких испытаниях мне довелось участвовать и какие типы самолетов испытывать – все достаточно подробно описано на сайте «Энциклопедия испытателей» в Интернете. Государственные награды были присвоены мне в мирное время за проведение летных испытаний. Я выполнял испытательные полеты 20 лет – в 8-м Государственном Краснознаменном научно-испытательном институте ВВС и почти 10 лет – в 485-м военном представительстве Министерства обороны на орденоносном Комсомольском-на-Амуре авиационном производственном объединении имени Ю.А.Гагарина.
На самолетах Ил-4, выпускаемых на этом заводе во время Великой Отечественной войны, летал и воевал заслуженный военный летчик СССР Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Василий Васильевич Решетников.
В 80-х годах прошлого века он командовал дальней авиацией. Он же и является автором статьи «Военная приемка возвращается».
Так как все годы моей службы связаны непосредственно с испытаниями новой авиатехники, мне хорошо понятен весь сложный процесс рождения новых самолетов, так как пришлось непосредственно участвовать во многих этапах этого процесса. Мне известны все проблемные точки при проведении государственных испытаний опытных образцов, при производстве серийных самолетов на оборонных предприятиях, при приемке самолетов от изготовителя заказчиком, то есть Министерством обороны, при поставках таких самолетов в строевые части для выполнения ими задач по предназначению. Известны и проблемы освоения новых образцов летчиками строевых частей, так как неоднократно участвовал в их обучении, и многие другие вопросы.
Свое особое мнение я высказываю по совершенно конкретному поводу. Не только меня, но и многих моих товарищей – летчиков-испытателей и ведущих инженеров военных представительств на авиационных заводах, как находящихся в отставке, так и продолжающих военную службу, – оскорбила опубликованная статья генерала. Вдобавок ко всему эту статью мгновенно растиражировали и другие СМИ, и сейчас эта статья является как бы истиной в первой инстанции. А кому еще верить, если написал ее целый генерал-полковник, да еще и Герой Советского Союза, участник войны. За недолгое время после выхода этой статьи многие из моих знакомых (а за 40 лет службы их у меня немало) ее прочитали и те, кто имеет отношение к военным представительствам, и те, кто в них не служил, но был знаком с военным контролем, и к испытаниям. Их мнение было однозначно не в пользу изложенного в той статье.
«НВО» неоднократно публиковала материалы о проблемах военных представительств на предприятиях промышленности. Ветеран военных представительств полковник в отставке Николай Тархов подробно изложил в своих статьях всю свою боль за то печальное состояние дел, которое преследовало военные представительства последние годы, буквально вплоть до недавнего долгожданного увольнения «эффективного менеджера» и его дамской камарильи.
ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ – НЕ ПОВОД ДЛЯ ОБОБЩЕНИЙ
В своей статье генерал-полковник авиации Решетников озвучил ряд совершенно нетипичных случаев, которые имели место во время единичных посещений им предприятия авиационной промышленности во время его службы в строевых частях Дальней авиации при получения с завода выпускаемых там самолетов. Отдельные негативные моменты, с которыми ему пришлось столкнуться при постановке на производство военной техники и при принятии этой техники на вооружение, действительно могли иметь место. И этого никто не отрицает. Но он абсолютно все, что входит в задачи военных представительств, голословно обобщает до поголовной массовости, имеющей место буквально во всех военных представительствах. Следуя такой странной логике, можно ведь договориться и до того, что если, например, во время войны были отдельные случаи предательства и перебежчики, то это носило массовый характер. Свое повествование автор начал так: «В своем большинстве структуры военных представительств вплотную сращивались с руководством предприятий… Унижаясь и заискивая, несчастные военпреды годами, как подачки, ожидали выделения им из директорского фонда квартир, зачисления малышей в заводские детские сады…»
Я не понимаю, что подвигло заслуженного отставного генерала опубликовать эту статью, но лучше бы он этого не делал. И вот почему. Руководитель, не знающий изнутри или знающий только по «верхушкам» систему военного контроля, никогда ни дня не служивший в ней, не может давать объективную оценку всему многогранному и многоступенчатому организму военного контроля на предприятиях промышленности. Все его рассуждения и выводы строятся на каких-то отдельных эпизодах и фрагментах, увиденных максимум за месяц пребывания на предприятии. В любом многотысячном производственном коллективе могут быть отдельные недобросовестные специалисты и различные недостатки, не зря ведь русские люди придумали поговорку: в семье не без урода. Но огульно охаивать всех специалистов военных представительств и негативно обобщать военную приемку, измазать черной краской всех так, как это получилось у генерал-полковника авиации Решетникова, уважаемого человека, не к лицу. Изложенная им версия оценки каждодневной работы военных представительств скорее была бы приемлемой для каких-либо мемуаров, которые валом лежат на полках и которые мало кто из современной публики читает. Его воспоминания в статье о посещении авиазавода, когда «под рюмочку», как он пишет, они там решали проблемы с прочностью шасси на Ту-22, гораздо больше бы подошли именно для таких мемуаров. На это и внимания никто бы не обратил. Опустился генерал в своей статье и до оскорблений, называя военпредов «перебежчиками». Многие офицеры, кто прослужил в армии достаточно долго, видели различных проверяющих и различные комиссии, приезжающих в воинские части или на предприятия. Зачастую основная цель их была не помочь вскрыть недостатки, а изобразить работу. При этом эти проверяющие не гнушались за чужой счет пить, есть и принимать незаслуженные подношения.
Автор пишет, что «если бы военпред, «раб божий», не принял правил игры, предложенной заводским руководством, директор мог убрать его мгновенно – достаточно было одного звонка. Строго говоря, военная приемка была низведена до полной утраты своей роли усилиями военно-промышленного комплекса».
Вот здесь автор глубоко ошибается. Создание авиатехники – сложный и многогранный процесс. Выявление недостатков идет постоянно, иногда в течение всего срока эксплуатации. Далеко не все вопросы подвластны военпредам. В более поздние времена, чем когда выпускался Ту-22, о проблемах которого упомянул автор, на серийных Су-27 при эксплуатации уже в строевых частях вдруг начали обледеневать защитные сетки воздухозаборников. Было потеряно в полетах немало боевых дорогостоящих машин. Все они также прошли военный контроль при проведении приемо-сдаточных испытаний на серийных заводах. Но в том случае никто почему-то не валил всю вину только на военпредов, хотя под их контролем выпущены были те потерянные самолеты. Потому что, когда во всем досконально разобрались, стало ясно, что машины не были полностью испытаны в условиях обледенения при проведении госиспытаний, и вина была возложена на тех, кто был к этому непосредственно причастен. Но не на военную приемку.
Вот так бывший крупный военачальник, ни дня сам не прослуживший в системе военного контроля Министерства обороны, оценил работу огромного коллектива людей. Поставив во главу отдельные случаи, он сделал обобщающий вывод. Не знаю, читал ли Решетников историю создания военных представительств России Петром I – как, когда и в связи с какими событиями возникли военные представительства. Судя по им написанному – вряд ли. Вообще огульное принятие решений большими руководителями по глобальным вопросам обороны, без глубокого изучения проблемы, характерно для всех времен. Достаточно вспомнить сокращение авиации в начале 60-х Хрущевым. Или пуск под нож в 90-х годах однодвигательных самолетов-истребителей, боеспособных, с достаточным ресурсом, некоторые только с завода. Потому что делать обобщающие выводы гораздо проще, чем сделать глубокий и вдумчивый анализ.
БРОШЕННЫЕ, НО НЕЗАБЫТЫЕ
В конце своей статьи автор пишет: «Возрожденная в новом облике российского полномочного представительства заказывающих ведомств военная приемка должна стать абсолютно независимой и надежно огражденной от влияния каких бы то ни было промышленных структур».
Что ж, здесь все правильно написано. Только при этом неплохо бы было подсказать современным военачальникам, как и кто все это должен сделать и обеспечить. Но хочется сказать, что особо и придумывать нового ничего не надо. Надо просто по-умному возродить то, что уже было сделано ранее, исправив те ошибки, которые присутствовали. Они были, с этим никто не спорит. Но отдельные фразы статьи оскорбили и обидели многих, кто честно и бескорыстно трудился. Если и были недостатки, то они существовали только потому, что соответствующие командиры их своевременно не вскрывали. А если и вскрывали, то не принимали мер по их устранению.
Если спросить у людей, знающих проблему, много ли сделало военное руководство для обеспечения нормального функционирования военных представительств, то абсолютное большинство ответит, что ничего оно не сделало, кроме прямого вреда. А если военная техника и выпускалась надлежащего качества, то это было в основном благодаря только мудрому руководству начальников военных представительств и грамотно организованной системе контроля и качества военной продукции совместно с техническим контролем самого предприятия. И вопреки отдельным умникам из различных комитетов, комиссий, департаментов и всяких других заумных контор, «специалисты» которых боевые самолеты только на картинках или в кино видели.
Военпреды ведут контроль на всех участках создания машин, тесно работая с конструкторами предприятий, с технологами, непосредственно во всех цехах при изготовлении самолетов. Без такой совместной системы контроля – и со стороны предприятия, и со стороны военной приемки – не может быть никакого качества. Военная приемка – это дополнительный контроль. Контроль государственный. Этот контроль придуман не от хорошей жизни. И у такого контроля должна быть необходимая господдержка. Но ее практически в последнее время не было. Военпреды в буквальном смысле выживали.
Военные представительства – это структурные подразделения Министерства обороны. Но, к сожалению, Министерство обороны мало что делало для того, чтобы военпреды чувствовали себя под защитой этого министерства. В этом вина и нынешних, и предыдущих руководителей. Бытовало ошибочное мнение, что военпреды на предприятиях как сыр в масле катаются. Многие военачальники зачастую полагали, что военпреда на оборонном предприятии должен всем обеспечивать руководитель этого предприятия. Неплохо было бы отдельным начальникам, так ошибочно считающим, изучить постановление правительства и Положение о военных представительствах. Причем изучить внимательно. В этих документах все четко расписано – кто за что отвечает; кто, кого и чем должен обеспечивать. А после этого уже спрашивать с подчиненных за выполнение функциональных обязанностей. В этих документах четко написано, что на содержание военных представительств должен отчисляться определенный процент от стоимости производимой предприятием военной техники. Неплохо было бы поинтересоваться отдельным критикам системы военного контроля: доходили ли до военпредов на предприятиях хотя бы какие-нибудь доли от этих процентов? Отвечу: не доходило ничего, это подтвердят многие. Скорее всего оседало в московских штабах и ведомствах, в столице ведь жизнь дорогая…
А говорить о том, что руководитель предприятия выделил кому-то из военпредов квартиры, это не совсем правильно. Вопрос тогда: почему Министерство обороны не выделяло офицерам-военпредам жилье? Военпред – это государственный человек, чего же его бросило МО? Ему где жить-то с семьей? Детей в чей садик устраивать? Ведь не было никакой помощи от министерства. Поэтому огромное спасибо таким директорам! Но и они не всемогущи и не все могли сделать. Есть военные представительства, которые не в тепличных условиях средней полосы России расположены, где все под рукой, как говорится. В Комсомольске-на-Амуре, где я служил летчиком-испытателем, в районе с особо холодным климатом, отдельные офицеры жили за 20–30 км от места службы, и каждый день добирались до места службы в 30-градусные морозы. И добросовестно выполняли при этом свои обязанности. А вы этих офицеров называете «перебежчиками»… Обидно за этих офицеров. Они-то в чем виноваты? Убыв на службу, семьи свои они оставляли там, где вообще нет никаких детских садиков – тайга и медведи вокруг. При этом добросовестно, выполняя свои обязанности, обеспечивали и выполнение гособоронзаказа. И не считали себя при этом «несчастными, униженными и заискивающими». Они были и есть теми, на которых в буквальном смысле держится Россия, это настоящие русские офицеры, а не московские нытики.
 На всех этапах и во всех цехах совместно с работниками предприятия военпреды контролируют качество процесса создания и сборки военной техники. Фото из архива автора |
Утверждение автора, что «военная приемка была низведена усилиями военно-промышленного комплекса до полной утраты своей роли», вообще ни в какие рамки не входит. Такое могло иметь место, когда на оборонном предприятии не было заказов, но тогда и вообще все предприятие стояло без выпуска продукции. В этом случае действительно военпреды были не нужны. Зачастую такие предприятия были градообразующими. В 90-е ельцинские годы вообще полное безделье было в авиации, когда не было авиакеросина. Изображали тупое выполнение служебных обязанностей. Не просматривается ли здесь вина военного и политического руководства – создать структуру, а потом ее бросить? Интересные методы руководства, можно даже сказать – вражеские, и войны никакой не нужно. Смею утверждать, и меня двумя руками поддержат и военпреды всех времен, и руководители оборонных предприятий, что роль военной приемки всегда была высокой. Если бы было так плохо, как пишет автор, то выпускаемая военная продукция была бы гораздо худшего качества. И самолеты бы чаще падали, и все остальное… Не дай бог, как говорится, было бы летать на самолетах, не прошедших военного контроля. Мало бы не показалось. Иностранные заказчики военной продукции, приобретаемой в нашей стране, всегда интересуются, прошла ли эта продукция военный контроль. Не зря, видимо, интересуются, знают суть проблемы в отличие от наших отдельных начальников и руководителей. Без военного контроля ни одна мало-мальская деталь, используемая в военных целях, не пересечет границу. Без военного контроля она нигде никому не нужна.
ИГРЫ ПОЛИТИКОВ
А уж если военная приемка и низводилась до более низкого уровня, чем следовало ей быть, то никак не усилиями военно-промышленного комплекса, а бездарным военным руководством. Вместо того чтобы служебное время использовать более эффективно – изучать авиатехнику, аэродинамику, готовиться к полетам, заниматься самообразованием, – командиры совместно с политработниками прямо-таки силой насаждали опостылевшую всем марксистско-ленинскую подготовку. Все офицеры смеялись над этим и тихо ненавидели всю эту дурь. А «коммунисты-руководители», как принято было тогда называть старших начальников, всем этим «полимарксосом» еще и гордились. Я сейчас вот смотрю на кипы сохранившихся у меня конспектов по всей этой галиматье и ужасаюсь: сколько времени было убито впустую на эту никому не нужную писанину. Лучше было бы заниматься более полезными делами, чем изучать «Что делать?» или «Как преобразовать рабкрин?». И все это прекрасно понимали. Но играли в эту игру, а командиры всех степеней показывали в этом «пример». То есть эти командиры тоже принимали правила той игры. Вот только почему после так называемого августовского путча «коммунисты-руководители» не встали на защиту завоеваний социализма? Почему военачальники и политработники, которые еще вчера до одури вбивали в мозги своих подчиненных, что «партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», что «партия – наш рулевой» и так далее, – в один момент сразу все это забыли? Где же оказалась их партийная принципиальность, которой они так гордились? Где верность военной присяге, наконец? Слова о готовности «быть преданными до последнего дыхания своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству» оказались обыкновенной брехней.
Все так называемые успехи в высоком морально-политическом духе, в готовности защитить завоевания социализма оказались полным нулем. Высший состав повел себя по отношению к подчиненным подло, не по-офицерски. Политотделы были ликвидированы, политработники оказались никому не нужны. Те, которые были ненавистны офицерам, сами тихо исчезли. Более-менее порядочные из них, не запятнавшие себя оголтелым поклонением политорганам, перешли в разряд обычных офицеров. И все. Как будто ничего не было? Было. Многие это помнят. А потом началась вакханалия… И многие другие военачальники, игравшие во времена Советского Союза в одни игры, приняли правила других игр и стали играть теперь уже в новые забавы.
Названия таким «играм» и забавам всегда придумывались разные. Войну в Афганистане называли «защитой завоеваний апрельской революции». Войну у себя в стране – «борьбой с незаконными вооруженными формированиями». Развал армии – «приведением ее к новому облику». А суть одна – обман народа, блеф в красочном политическом фантике.
БЫЛ ЛЕТЧИКОМ, СТАЛ ЭКОНОМИСТОМ
Нынешнее повышение денежного довольствия называют беспрецедентным. Но не упоминают, сколько до этого держали армию на полунищенском пайке, когда госслужащим регулярно все повышали. Отнято у военных было гораздо больше, чем добавлено сейчас. А пенсии уволенным военнослужащим? 54?% от положенного – это не издевательство? Понятно, что это такие установленные «правила игры». Но игра эта нечестная, если уж говорить начистоту. Можно это объяснить нехваткой средств бюджета, это понятно. Понятно также и то, что правила игры устанавливаются в интересах различных слоев. Приведу пример простой и весьма красноречивый. Простой народ, труженики наши, создавшие и создающие все материальные блага в стране, играют по правилам одной игры и получают честно заработанную пенсию по Федеральному закону «О трудовых пенсиях в РФ» при наличии определенного и немалого трудового стажа и достижения 60 лет. Пенсия эта нищенская. Другие люди, считающиеся чиновниками и госслужащими, «трудясь», в общем-то, на непыльной работе, получают пенсии по другому Закону – «О государственном пенсионном обеспечении в РФ». Необходимый стаж для получения такой пенсии – всего 15 лет! И при этом пенсия будет составлять 45% от среднемесячного заработка. А заработки у чиновников, надо полагать, немалые – у них же ответственная, трудная и рискованная работа (не дай бог на взятке или на откатах попасться). У них за каждый год работы сверх 15 лет – увеличение пенсии на 3%. Но это уже правила другой игры.
А вот, например, чтобы заработать право на трудовую пенсию летчикам-испытателям, надо мужчинам 25 лет отлетать на испытаниях, а женщинам – 20 (!) лет. И только при потере здоровья, полученном при проведении испытаний, для назначения пенсии стаж немного уменьшили – мужчинам до 20 лет, женщинам до 15. При продолжении летной работы пенсия будет увеличиваться только на 1% в год. А чтобы увеличивалась на 3%, как у чиновников, надо летать только на опытных самолетах! Но, по мнению законодателей, на опытных машинах какие же могут быть опасности и риски? Никаких откатов летчикам никто не предлагает, да и взятки почему-то никто не дает. Странная какая-то у этих летчиков работа, несерьезная. Поэтому и правила игры такие им установили. Вот уж где проявилась в полной мере виртуозность творческой мысли законодателей! Вот это крутизна! Одинаковые условия получения прав на пенсию – за 15 лет сидения в кресле для чиновников и за 25 лет испытательной работы на опытных самолетах летчикам. И за базу для расчета пенсии для испытателей взяли самую низшую – социальную пенсию, ограничив максимальный размер пенсии. А для чиновников не установили никаких ограничений – расчет производится от среднемесячного заработка.
Тот негатив, к которому привели действия реформаторов в процессе игры по новым правилам, вообще не умещается в рамки разумного. Не берусь судить о проблемах военных представительств в других родах войск, но в Военно-воздушных силах был полный коллапс, особенно во времена руководства «эффективных менеджеров». Я с этим столкнулся вплотную.
Летно-испытательная работа – один из самых ответственных этапов в деятельности военных представительств по контролю за качеством боевой авиатехники. В последние годы благодаря усилиям реформаторов она была низведена до абсурда. Уважаемый Василий Васильевич Решетников – летчик, и он должен прекрасно понимать все аспекты организации этой работы. Военные люди знают, что такое летная военно-учетная специальность (ВУС) и что она дает. Так вот, эти деятели, то есть военные руководители, то ли по незнанию, то ли по умыслу – заменили всему летному составу ВУСы с летных на «экономические». Просто так. Объяснили это тем, что тарифный разряд не меняется, поэтому и нет повода беспокоиться. Только почему-то из всех тех, кто был причастен к этим деяниям, никто не подсказал, что этого делать нельзя, по крайней мере по отношению к летному составу. Потому что при таком подходе войдут в противоречие со здравым смыслом многие обстоятельства, обуславливающие особенности летной работы. Главное, что согласно Федеральным авиационным правилам (ФАП), пилотировать летательные аппараты могут только лица, имеющие летную военно-учетную специальность. А потом уже идет все остальное, что должно обеспечивать летчику выполнение своих обязанностей по предназначению. Специальное летное обмундирование (защитный шлем и гермошлем, высотный, противоперегрузочный, компенсирующий костюмы, кислородные маски и т.д.), без чего невозможно выполнять испытательные полеты, были для летчиков военных представительств отменены. Летное питание отменено. И все остальное. Типа пусть им директор завода все купит. Инженерно-техническому составу также была отменена выдача спецобмундирования. Куда только не писали и в какие инстанции не обращались – бесполезно и безответно, как на Луну. Как будто никаких органов военного управления не существует. Или преднамеренно не реагировали. Интересные игры, не правда ли?
МЕНЕДЖЕРЫ ШИРОКОГО ПРОФИЛЯ
А контроль за летно-испытательной работой? Обеспечение вопросов безопасности полетов? Обеспечение методической и другой специальной литературой, необходимой для подготовки и выполнения полетов? Подбор новых кадров взамен увольняемых по возрасту или по другим причинам испытателей? Повышение их классной квалификации? Социальная защита? Медицинское и санаторно-курортное обеспечение? Послеполетная реабилитация? Да тут еще целую страницу можно привести различных вопросов, которые не решались военным руководством никак. В столице все время какие-то передряги, реформы, перестановки. Другая страна уже стала, а в военных представительствах приходится до сих пор руководствоваться «Положением о летчиках-испытателях военных представительств», которое вышло в свет аж в 1986 году! Это «Положение» противоречит сегодня уже всем существующим ныне документам, регламентирующим летную работу. Это как? Сейчас военпреды авиационной военной приемки занимаются одновременно приемкой и подводных лодок. Вот до чего дореформировались! Круто! Надо надеяться, что со сменой министра не додумаются сажать в подводные лодки летчиков-испытателей. При старом «эффективном менеджере» это было вовсе не исключено. А что, если на самолетах летают «экономисты», то почему они не смогут рулить на подлодках? Кстати, меня так и уволили с военной службы с должности летчика-испытателя, но с военно-учетной специальностью «экономист».
Статья уважаемого генерала-фронтовика похожа на заказную. Но непонятно тогда, зачем указано авторство Героя Советского Союза? Можно было бы найти кого-нибудь попроще, чтобы не подставлять человека заслуженного, тем более в таком солидном возрасте. А если товарищ Решетников писал эту статью сам, то пусть простит за некоторую резкость в критике его отдельных высказываний – писать и озвучивать на всю страну надо то, в чем сам уверен. Мазать всех в черный цвет непозволительно, в том числе и генералам. Были бы честными по отношению к своим подчиненным отдельные командиры и военачальники, если бы они сами добросовестно выполняли свои обязанности – не становились бы тогда некоторые их подчиненные «слугами двух господ», в том числе и в среде военных представителей.
И в этом случае «тост за военпреда», о котором упомянул автор в своей статье, был бы уместен и поддержан всеми и без всякого сарказма.
