Владимир Пономаренко
Космос покоряется только сильным духом. Фото с сайта www.roscosmos.ru
Мне посчастливилось присутствовать в доме Георгия Берегового при его беседе с Нейлом Армстронгом, человеком, который первым ступил на Луну. Он, известный летчик-испытатель, подробно рассказывал, как прилунился. Аппарат в автоматическом режиме нес его в кратер. В последнюю секунду он отключил автоматику, взял ручку управления на себя и, перескочив кратер, благополучно сел. С каким вдохновением он это рассказывал, повторно переживая этот исторический момент! Не мог летчик-испытатель врать. Были Армстронг и его коллега на Луне. Учиться надо у американцев догонять, любить свою державу и свой престиж, а не топить свои корабли в чужих океанах.
НАЦЕЛЕНЫ НА СОЗИДАТЕЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ
Духовность в армейской среде несет высококультурный смысл, нацеленный на достижение созидательного результата. Человек, живущий по совести, действительно имеет громадный потенциал, мобилизующий и организующий все его резервы, тот запас, который, по сути, и демонстрирует исходное предназначение человека. «Соберись с духом!» – обычно говорят человеку в трудную минуту. Без боевого духа нет победы над злом. Этой мобилизации духа как раз и способствуют православные ценности: противоборство злу и безнравственным соблазнам, мужественная защита Отечества, сострадание ближним, готовность помочь попавшему в беду.
Кто не знаком с такими опасными профессиями, ежедневное исполнение которых и в мирное время связано с повышенным риском для жизни? Имея специальность летчика-космонавта, без духовного стержня не обойтись. Ведь полет осуществляется в неземной среде обитания, а это новое взаимодействие с огромным количеством физических, психических, нравственных раздражителей, не встречающихся на Земле. Нужна перестройка рефлексов, инстинктов, чувств и даже мыслей. Под исполнительностью в такой профессии подразумевается принятие более широкого поля творческих решений, реализуемых в доли секунды! Более того, это привлечение подсознания для вхождения в состояние так называемого инсайта, то есть предвидения, возвышения над ситуацией. Вместе с этим полет над Землей дарит состояние свободы, раскрепощает, чувствуешь, что «мир подо мной», видишь бесконечность обозреваемого пространства, которое пробуждает ранее совершенно незнакомое духовное состояние причастности к Вселенной. В результате неоднократное пребывание в таком состоянии раскрывает способности к эстетическим, эйдетическим восприятиям красоты и, самое главное, к неожиданному рождению чувства сопричастности к матери-Земле и живущим на ней своим собратьям. Именно от впитанной красоты, свободы, этого «третьего измерения», возникает новое чувство одухотворенности.
Все вышесказанные положения исходят из реального опыта исследований психологии человека в полете. Но летчик все же земной человек и воспитан в соответствии с летным регламентом. Вот вам и воспитательная реформация: преодоления внутриличностных противоречий «хочу–могу», «хочу–должен», «удовольствие–смысл», «свобода–регламент» и многих других. В результате психолого-медицинских исследований родился вывод о том, что формирование психологического стержня убежденности в беспрекословном подчинении возможно только с подключением духовной воспитательной среды, в чувстве благодарения и взаимодоверия, в осознании того, что тебе доверяют сохранять жизнь других. Из этого формируется высшее чувство долженствования.
Человек в полете – это другой человек, он чувствует иначе и по-особому понимает пространство и время, смысл красоты и меняющиеся оттенки собственного душевного состояния. Все эти трансцендентные включения в мировоззренческое осмысление обоснованно связаны именно с нерукотворным миром. Внутренний мир летчика-космонавта поэтому заполнен благодарением за окрыленное счастье полета, за свободу общения с бесконечным мирозданием, пробуждающим поиск человеческой сущности, смысла жизни и личного предназначения. В бытийном сознании летающего человека доминирует не столько вдохновение, сколько высокое чувство одухотворенности от полета.
Не случайно летчик-космонавт Валентин Лебедев в процессе 200-дневного полета, описывая свои чувства, отметил: «От красоты Земли охватывает чувство величия картины, которая восхищает и успокаивает… Когда было тяжело, подплывал к иллюминатору посмотреть на Землю, называл это «сходить в церковь», потому что здесь уже непосредственно соприкасался с божественно-величественной красотой самой природы».
Человек вне Духа не может образно и метко охарактеризовать Сущее в нас. Русский религиозный философ Иван Ильин вдохновенно писал: «Дух утверждает в человеке высшее достоинство и взывает его к чести. Человеческая духовность и вырастающая из нее внутренняя и внешняя культура создают высший смысл, присущий человеку». Продолжая эти святые слова, замечу, что непреходящая драгоценность летной профессии в том, что она – носитель одухотворенности.
ДУХОВНОСТЬ ПРОФЕССИОНАЛА
Каким же образом духовность профессионала опасной профессии повышает его надежность? Духовное как нравственное содержание летной профессии (даже такое профессионально необходимое качество, как риск) удерживается в узде разумной воли. И риск человека с духовным самосознанием регулируется органично присущей ему ответственностью за последствия. Образцами успешных полетов и летной дисциплины остаются М.М. Громов, Г.Т. Береговой, Г.А. Седов, С.А. Микоян, Н.И. Москвителев, В.И. Андреев и др.
Потому человека из авиации, по сути, можно негласно причислить к элите общества. Эта элитарность на самом деле сплав культурных, образовательных черт, способствующих активно познавать все новое, что дает небо. Элитарность возникает из психологической базы толерантности, психофизиологической выносливости в стрессовых ситуациях.
Мы хотим воспитать добродетельных, смелых, умных, напористых, бесстрашных бойцов. Для этого начинать надо с воспитания борцов правды за Истину, с целенаправленного воспитания в духе соборного единства. Вот ответы шестерых летчиков, похожие на стройный хор, свидетельствующие о внутреннем единстве религиозных чувств летчиков-космонавтов:
– Полеты давали ощущение вечности, более того, приобщения к вечности, от этого захватывало дух.
– Духовность в полете проявлялась как приобщение к свободе, познанию нового, я бы сказал, к вечности.
– Думаю, что духовное движение к вечности исходит из архетипов религиозного сознания и отношения к Вселенной как смысловому потенциалу.
– Авиация хотя и не Божий храм, но дает более острое ощущение понятий добра и зла.
– В небе получал духовную закалку, которая помогла сформировать позицию совестливости.
– Жизнь в авиации, то есть практически в небе, быстро заставляет чтить 10 заповедей, так как наказание за то или иное прегрешение наступает неотвратимо быстрее, чем в обыденной жизни.
Из приведенных ответов на вопросы анкеты, бесед, интервью формирована научная сентенция: трудно научно доказать, что Дух – сила небесная, но еще труднее опровергнуть.
НЕВЕРУЮЩИМ ТУТ НЕ МЕСТО
Среди летного персонала нет неверующих. В этой профессии духовность взращивается нравственными семенами, которые и формируют ценностные ориентиры в жизни. Только лишь из сформированного, на деле подвижнического потенциала профессионализма, когда душа впитала уже спасительное появление тех или иных летных условий и готова мужественно встретиться со смертельной опасностью, дать ответ за свои поступки перед Творцом, летчик понимает, что управляет всем Господь, знающий ограниченные возможности человека. Испугаться можно, ибо инстинкт самосохранения есть одна из форм высшей целесообразности. Но струсить нельзя – совесть не позволяет. Как прекрасно и точно религиозный философ Иван Ильин определил совесть: «Совесть есть живая и цельная воля к совершенному. Если воля ослабевает, становится дряблой, все делается некачественно». Это касается и деятельности летчиков: «Совесть есть могущественный источник справедливости, где личностное своекорыстие сталкивается с интересами дела службы. Совесть является главной силой, побуждающей человека к профессиональному поведению. Там, где совесть игнорируется, расшатывается дисциплина, исчезают из жизни начала служения».
Один из сложнейших вопросов в авиации, как и в любом ответственном профессиональном занятии, – вопрос о взаимоотношениях регламента и свободы. Профессиональный летчик достаточно глубоко и с пониманием разделяет свободу и своеволие. Свобода порождает не действия, а поступки, и в этом вся суть. Свобода созидательна только при наличии элитарной культуры, в постановке ограничений самому себе. И главное – свобода рождается в природе Духа.
Летчик-профессионал осознает себя носителем Духа! Исходя из опыта профессиональной жизни человека в небе, все вышесказанное не несет в себе какой-то чрезвычайности или чрезмерности, ибо все это берет начало в нашей православной культуре, духовности, сострадании, жертвенности русской цивилизации. На основе этого легко сформировать программы по духовно-нравственному воспитанию летных сообществ в авиации любых ведомств. И это сегодня очень важно и востребовано. Психологический климат в военных структурах сегодня крайне неустойчив из-за разгула бездуховности в формировании кадров, падения престижа отечественной авиации и проведения полетов на зарубежный манер, в отрыве от российской могучей базы авиационно-космических исследований полетов. А это, стало быть, снижение значимости России как государства, русской культуры, менталитета и – как результат – падение уровня профилактики безопасности полета, профессиональной подготовки, снижение психофизического здоровья и снижение прослойки высококвалифицированных специалистов, правящих самыми наукоемкими силами государства.
Жизнеутверждающе звучит истина, выраженная православной душой летчика Петра Кириченко, для которого за 20 лет полетов облака всегда были новыми: «Мы, летчики, уже потеряны для Земли. Человек, ежедневно отрывающийся от Земли, неизбежно обретает чувство беспредельности мира, его мышление переходит в экстремальный режим сверхзоркости... Если человек хочет понять что-то в этом мире, то небо ему – самое подходящее место».
Я рос, воспитывался, учился, трудился, испытывал судьбу в атеистической среде. Агрессивным, а тем более идеологическим безбожником никогда не был. Мне не удалось достичь научного доказательства объективизации понятия духовности. Однако на проблему духовности меня вывели сама жизнь, труд, судьба летного состава, космонавтов. В последующие годы, когда я получал откровения летчиков о том, как «Дух помогает их крыльям», я, конечно, сам профессионально сознавал, что значит «на крыльях Духа». Религиозное чувство было у всех. К примеру, у летчика в полете появлялось ощущение, что он выходит из самолета и летит. Ощущали в эти мгновения прилив энергии, неземную радость и умиротворенность. Старые коммунисты признавались потом в письмах о полетах и Боге так: «Я не верю в Бога, но, если поможет, не против».
Не важно, где пролетал самолет, для летчика вся Земля казалась родным домом. Но когда начался великий демократический переворот и в авиации в цель полета внесли принцип «главное – сверхприбыль», это вызвало целый ряд катастроф. И это объяснимо. Летчик не может летать ради денег. В полете он приобретает нечто, что не окупается никакими материальными богатствами. Там, в небе, человеку дано выйти из себя, оглянуться на все земное и не только почувствовать, но и как будто увидеть невещественную область Духа.
