Андрей Козлов  |
| Участники АТО хотят жить жизнью «полноценного человека». Фото из социальных сетей |
Земельный участок на Украине – главная награда националистам за участие в братоубийственной войне. Не имея денег на вознаграждение участникам так называемой антитеррористической операции (АТО), предпринятой в целях подавления протестов в Донецкой и Луганской областях, начавшихся после свержения законной власти на Украине, киевские власти решили отдать причитающееся землей.
Программа выделения земли ветеранам карательной операции анонсирована Киевом в июле 2014 года. Для ведения фермерского или личного крестьянского хозяйства ветеранам АТО власти обещали до 2 га, для садоводства – до 0,12 га, для индивидуального дачного строительства – до 0,1 га. Участки предполагалось выделять на освобожденных от жителей территориях Донецкой и Луганской областей.
Жители юго-востока не дали себя в обиду. Участникам АТО, а их около 200 тыс. человек, пришлось требовать землю по месту регистрации.
САБОТАЖ ПО-КИЕВСКИ
Уроженец Фастова Максим Перепелов, лейтенант запаса, призывник первой волны. Ему повезло. Максим попал в число счастливцев, которым давали все (или почти все) положенное: статус, землю и льготы.
«Не хочу говорить о том, что было там. Одно хорошо, хоть дом построить теперь проще будет – жена давно хотела, да найти деньги и на землю, и на строительство не выходило. Сейчас участок выделили, оформляю», – рассказывал он украинским журналистам.
Украина – не Европа, но советскую кампанейщину и показуху никто не отменял. На конец лета 2015 года военнослужащим было предоставлено в собственность 5557 земельных участков общей площадью 3,1 тыс. га. Новость растиражировали все украинские СМИ.
Радужная картина быстро поблекла. Первыми уже осенью 2015 года выделение земли начали саботировать председатели сельских и городских советов. На них давили украинские военные, но их авторитета для решения социальных проблем не хватало.
Чем дороже земля, тем сложнее карателю ее получить. Мэр Киева Виталий Кличко заявил, что в украинской столице не хватает земельных участков для участников боевых действий. «Сейчас киевлян – участников АТО 17,5 тыс. человек. Это значит, что мы им должны предоставить около 2,5 тыс. га. Давайте будем откровенными: в Киеве столько [свободной] земли нет. Это значит отдать все парки».
Впрочем, в некоторых украинских регионах земельную проблему ветеранов АТО уже решили. В Полтаве их послали получать участки в Крым. В Ужгороде, где не считают участников АТО героями и жгут кресты на их могилах, отправили оформлять «заработанное» в Донецк и Луганск.
КАКИЕ ПОДВИГИ – ТАКОЙ И ДОМ
Свадьба не плясала и не пела. Жених, прикованный к инвалидной коляске украинский военный, натянуто улыбался, видимо, пересиливая боль. В глазах зияла медикаментозная пустота.
Невеста цвела. Кому война – мачеха, а кому – маты ридна. Естественно! Штамп в паспорте, льготы, общественное внимание...
Катерина – луганчанка, бывший волонтер, ныне курсант Национальной академии сухопутных войск Украины. С супругом она познакомилась в районе проведения АТО.
Сергей Ющенко – пациент Львовского военного госпиталя, участник гражданской войны на Украине, сумчанин, старший сержант. В армию Ющенко пошел добровольцем, до этого учился на строителя и некоторое время проработал на стройке, по некоторым данным – в Подмосковье. Утром 9 мая 2016 года возле села Крымское в Луганской области во время патрулирования он подорвался на растяжке.
Однофамильцу бывшего помаранчевого президента повезло. Его товарищ по патрулю умер на месте, Ющенко же на всю жизнь остался инвалидом-колясочником. «Ранение серьезное, – говорили врачи госпиталя бывшего Прикарпатского военного округа, – шанс встать на ноги, впрочем, есть».
На этот шанс надеется и молодая. «Будем строить наше счастье. Хочется, чтобы Сергей поправился, поднялся на ноги и построил дом», – делилась заветными мыслями с телевизионщиками невеста.
СТРАННЫЙ «ПОДВИГ» РАЗВЕДЧИКА
Земля, льготы, награды – стимулы для участников АТО. Ради них граждане Незалежной готовы терпеть любые муки и унижения.
Максим Ярош с Дмитрием Ярошем (экс-лидер запрещенного в России «Правого сектора») в родстве не состоит. Он – бывший разведчик националистического батальона «Азов». Максиму 34 года. У него самая обычная для бойцов украинских карательных батальонов биография. Ярош – сирота. Родители отказались от него, и мальчик прошел детский дом. Образование – шесть классов. Лечился в психиатрической больнице, стоял на учете в милиции.
Максим с детства хотел стать «детективом или поваром». Мечте суждено было сбыться, когда на Украине начался националистический переворот. На майдане в Киеве Максим был разведчиком. Во время столкновений на улице Грушевского 19 февраля 2014 года получил ранение.
После победы революции «достоинства» Максим из Кривого Рога перебрался в Киев. Пару недель трудился поваром в кафе. Работодатель быстро узнал о справке из психиатрической больницы и уволил его.
Когда начались военные действия в Донбассе, Ярош пытался вступить в Нацгвардию, но туда его не взяли, как он утверждал в интервью украинскому изданию, из-за проблем с милицией.
В апреле 2014 года с Максимом связался «Севастополь», друг по детдому и майдану, предложил вступить в разведку батальона «Азов». Ярош сразу согласился, но официально не оформлялся. Максим добрался до базы «Азова» в Мариуполе. Там таскал мешки, помогал строить баррикады. Через две недели начал участвовать в боевых выходах. Во время одного из них Яроша задержали ополченцы. Украинский разведчик «смог ввести противника в заблуждение, начав плакать и испражняться, не снимая одежды».
«Я плакал и ходил под себя в туалет – чтобы поверили, что боюсь. Смотрели на пальцы и плечи: у стрелков на пальцах мозоли, а на плечах – следы от ремня автомата. Расспрашивали о планах командования. Призывали покаяться и перейти на сторону ДНР», – вспоминает Ярош.
После того как украинская артиллерия начала обстрел местности, Ярошу удалось бежать. Но контузия и некоторые «яркие» факты из его биографии сделали невозможной его дальнейшую службу в батальоне.
«В «Азове» объявили, что моя военная карьера закончилась, и отправили на лечение в железнодорожный госпиталь. Врачи сказали, что для службы непригоден. За все время службы ни выплат, ни зарплат не получал. После возвращения из плена просил главного разведчика «Азова» с позывным «Троян» дать хотя бы медальку, чтобы было что вспомнить. Никаких наград также не получил, как и статуса участника боевых действий», – жаловался журналистам украинский разведчик.
НЕВЕЖЛИВЫЕ ЛЮДИ НА ПОДМОСКОВНЫХ ДАЧАХ
Нет статуса – нет земли и льгот. Максим Ярош не одинок. Слова у новых украинских властей традиционно расходятся с делом. Проблемы с получением заветных «корочек» испытывает не он один. Процесс сложный и забюрократизированный.
Денежных выплат и земельных наделов не будет и для подавляющего большинства из 200 тыс. официальных участников братоубийственной войны. Показательна судьба украинских чернобыльцев, которых уже лишили льгот.
Экономика Украины лежит в руинах. Газовая труба, которая 25 лет кормила и грела страну, стремительно удаляется на юг и на север.
Западная Украина – сердце украинского национализма – регион с самым высоким уровнем безработицы. Жители ориентированы на отъезд за рубеж для работы на стройках в качестве подсобных рабочих. В этих условиях для большинства участников АТО единственный выход – заработки в Европе или в России.
Европа отпадает. Там процветает терроризм, бушует миграционный кризис. К тому же Европа-мать не готова принимать психотравмированных, а потому общественно опасных детей революции «достоинства». Такие рабочие руки никому не нужны.
Вспомним и о языковом барьере. Если почитать биографии рядовых активистов революции «достоинства», которые затем стали основной ударной силой АТО, все они «политически грамотные», но малообразованные. Они жители глухих сел и маленьких местечек Западной Украины с восемью классами образования.
В России комфортней. Спасительная «соломинка» – бытовое знание русского. Многие из «героев» майдана и АТО, их родственники ранее трудились в России. Высока вероятность того, что завтра они вновь отправятся по проторенной дорожке на подмосковные дачи и стройки, объекты нефтегазовой индустрии Крайнего Севера и Сибири.
Единичные случаи известны. Пограничники не пропустили на российскую территорию бывшего участника АТО Ивана Топало. После службы в зоне этой так называемой антитеррористической операции, больше похожей на карательную, он вернулся к мирной жизни и устроился водителем-дальнобойщиком.
Резонансной стала информация о том, что на строительстве моста через Керченский пролив задействованы гастарбайтеры – ветераны АТО.
Завсегдатаи соцсетей активно обсуждали Василя Дмитрюка, водителя одного из московских таксопарков. В порыве откровения молодой человек рассказывал пассажирам, что «убивал сепаратистов».
Из мозаики складывается картина, позволяющая утверждать: исход экс-воинов АТО на заработки в Россию уже идет полным ходом, и поток будет только увеличиваться. А судя по августовским ЧП на границе с Крымом, среди волны новой трудовой миграции вполне могут быть новые Пановы, Сердюки и Захтеи.
ДЕСЯТЬ ЛЕТ БЕЗ ПРАВА ПЕРЕСЕЧЕНИЯ ГРАНИЦЫ
На фоне августовских событий в Крыму отдельные российские политологи и политики заговорили о введении виз для жителей Незалежной. Стоит ли идти на столь радикальные меры?
Коллективных наказаний быть не должно, Россия – не филиал WADA. Обрекать на нищету два с половиной миллиона граждан Украины, работающих в России, было бы жестоко, да и нецелесообразно. Выдворенные на историческую родину, они тут же будут поставлены под ружье и станут пушечным мясом гражданской войны.
Проводить визовую черту между семьями также не следует. Подобное решение соответствовало бы тайным желаниям киевских властей и их западных кураторов. Каков выход, как обезопасить мирных российских граждан от потенциальных украинских диверсантов?
Эксперты в области антитеррористической деятельности считают, что достаточно будет запретить бывшим участникам АТО въезд на территорию России на десятилетний срок с возможностью его пролонгации.
Летом 2015 года вопрос уже обсуждался. Первыми его подняли депутаты Госдумы Валерий Рашкин и Сергей Обухов. Они предложили составить перечень участников военной операции Киева в Донбассе, для которых пожизненно будет запрещен въезд в Россию.
В дореформенной Федеральной миграционной службе посчитали эту меру излишней, заявив: «Необходимости создавать перечень участников военной операции Киева в Донбассе нет, профильные ведомства принимают эффективные меры, чтобы эти лица не были допущены в страну».
Тогда никто не мог предположить, что летом 2016 года Киев перейдет к политике большого террора.
В российском законодательстве прописаны случаи, когда иностранному гражданину может быть запрещен въезд в страну. Так, согласно закону «О порядке выезда из РФ и въезда в РФ», его могут не пустить в страну, если это необходимо для обеспечения обороноспособности или безопасности государства либо общественного порядка. Установлен перечень органов власти, которые могут принимать такое решение. Это ФСБ, МВД, Следственный комитет. Но все это касается лишь отдельных лиц. Здесь же проблема глобальней. Под въездные санкции должны попасть все без исключения участники боевых действий с украинской стороны.
Сделать это реально. Данные на украинских карателей у спецслужб, безусловно, имеются. Своими «подвигами» они гордятся. Яркий пример – фотографии Евгения Панова в форме, с наградами. Подобные вольности в социальных сетях позволяют себе многие украинские военные, добровольцы и даже сотрудники спецслужб.
Черные списки следует официально обнародовать. Ветераны АТО должны знать – им здесь не рады.
