Александр Бартош
Противодействие угрозам нового типа требует от НАТО скоординированной работы всех его членов. Фото со страницы НАТО в Flickr
Одной из характерных тенденций, порожденных глобализацией и информационно-коммуникационной революцией, является наращивание невоенного спектра вызовов и угроз международной, региональной и национальной безопасности, часть из которых имеет принципиально новое качество и объединяется общим понятием «гибридные угрозы».
В этой связи особую озабоченность вызывает принятое в Брюсселе 11–12 июля 2018 года «Заявление по итогам саммита НАТО», многие разделы которого носят откровенно антироссийский и провокационный характер.
В документе получили развитие оценки гибридной войны как нового феномена, угрожающего безопасности Североатлантического альянса. Отмечено, что альянс готов оказать содействие своим членам, подвергшимся гибридной агрессии, вплоть до принятия Североатлантическим советом решения о приведении в действие статьи 5 Вашингтонского договора, как и в случае вооруженного нападения.
Альянс также создает группы поддержки по борьбе с гибридными действиями, в задачу которых войдет предоставление адресной, целевой поддержки государствам НАТО по их запросу в обеспечении готовности и реагировании на гибридные действия.
Существенную неопределенность действиям альянса придает отсутствие сколь-либо внятных определений того, как именно планируется определять источники гибридных угроз и конкретного субъекта – инициатора гибридной войны. В условиях существующей нормативно-правовой неопределенности, связанной с гибридными военными конфликтами, вполне можно ожидать, что альянс для обоснования конкретных военно-политических решений будет использовать введенные в оборот британской дипломатией предлоги вроде «хайли лайкли» и «отсутствие иных правдоподобных объяснений». Это повышает угрозу возникновения крупномасштабного конфликта из-за неправильного прочитывания намерений сторон, правовой и терминологической неопределенности.
Фактор «гибридной неопределенности», появившийся в стратегических установках Североатлантического альянса и практически возводящий подозрения в осуществлении гибридной агрессии в предлог для войны, в своеобразный casusbelli, требует самого серьезного к себе отношения и безусловного учета в документах военного планирования России. Кроме того, это требует своевременного нацеливания отечественных разведывательных служб на вскрытие оценок противником развития международной обстановки и планов его действий.
Обострение дискуссии вокруг проблемы гибридных войн и гибридных угроз связано с тем, что наряду с традиционным комплексом вызовов и угроз национальной безопасности возрастает роль невоенных способов достижения политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превосходят военные средства. Они дополняются военными мерами скрытого характера, включая действия сил специальных операций, а также экономическими санкциями, использованием протестного потенциала населения. Важное место отводится мероприятиям информационного противоборства, способным изменить главный геополитический потенциал государства – национальный менталитет, культуру, моральное состояние людей.
При этом разнообразие аналитических оценок в условиях недостаточной объединительной международной политической повестки пока не позволило выработать консолидированную точку зрения на этот безусловно важный для обеспечения международной и национальной безопасности вопрос и определить пути совместного противостояния в условиях хаотичного и турбулентного мира. Остается неразвитой также нормативно-правовая база для совместных действий международного сообщества.
ФАКТОРЫ ХАОТИЗАЦИИ МИРА
Задача прогнозирования развития международной обстановки и оценки угроз сводится в общем случае к анализу классической триады детерминант: политика–экономика–идеология. Детерминанты определяют масштаб, длительность и интенсивность влияния каждой из указанных трех групп факторов, находящихся в тесной взаимосвязи и во взаимопроникновении.
По размаху и длительности действия следует выделить две категории угроз. Первая из них включает постоянные или долгосрочные угрозы, имеющие глобальный международный масштаб. На противостояние именно этой категории угроз сегодня направлены главные усилия международного сообщества. Во вторую группу входят менее масштабные кратко- и среднесрочные угрозы, имеющие национальный или субрегиональный масштаб.
Угрозы первой категории порождаются двумя типами факторов: объективными и субъективными. Объективные факторы формируют постоянные или долгосрочные угрозы глобального, планетарного масштаба: изменения климата, дефицит пресной воды и продуктов питания, пандемии, проблемы обеспечения энергией и некоторые другие.
К субъективным (рукотворным, man-made) факторам, формирующимся в результате человеческой деятельности, следует отнести политические, военно-политические, социально-экономические и цивилизационные факторы и тенденции: изменение баланса сил и появление наряду с США новых глобальных держав – центров силы (Китая, России, Индии), которые заявляют о своем праве на участие в выработке глобальной повестки международных отношений, ослабление влияния организаций обеспечения международной безопасности, что приводит ко все более частому использованию силовых и несиловых (гибридных) способов воздействия на противостоящую сторону, распространение ОМУ, рост исламского фундаментализма и терроризма. Источниками долгосрочных угроз является существование групп государств со слабой властью и высоким уровнем бедности, которые способствуют возникновению хаоса, конфликтов, массовой миграции и непредсказуемого развития.
В условиях недостаточного регулирующего воздействия ООН, снижения действенности механизмов ограничения и самоограничения старые и новые глобальные державы стремятся закрепить за собой доминирующую роль в системе глобального управления, создать условия для продвижения собственных национальных интересов за счет интересов средних и малых государств, искусственно дестабилизируя и хаотизируя для этих целей обстановку в стране-мишени.
В качестве инструмента такого рода действий отдельные государства и их коалиции применяют стратегии гибридной войны, основанные на преимущественном использовании второй группы угроз, которая включает кратко- и среднесрочные угрозы, имеющие национальный или субрегиональный масштаб. Принципиальное отличие угроз этой группы состоит в их рукотворном, целенаправленном формировании в интересах воздействия на слабые и уязвимые места конкретного противника. Это так называемые гибридные угрозы, построенные на использовании главным образом субъективных факторов и представляющие собой комбинацию военно-силовых методов с дипломатическими, экономическими и информационными средствами воздействия на противника и применением кибероружия. Именно проблема противостояния рукотворным гибридным угрозам, которые лишь относительно недавно стали признаваться в качестве самостоятельного отдельного вида угроз, стоит сегодня особенно остро на повестке дня.
ВИД И МАСШТАБЫ ГИБРИДНЫХ
УГРОЗ
Традиционно угроза понимается как признак непосредственной опасности нанесения ущерба неточно определенного содержания или тяжести, возможности которой точно не установлены. По своему охвату угрозы классифицируются на внутренние, международные (или транснациональные) и внешние, включая военные.
Внутренние угрозы связаны с неразвитостью государственных институтов, неадекватной социально-экономической политикой властей и проистекающими из этого проблемами эффективности и легитимности государственного управления, нерешенность которых влечет за собой существенные социально-экономические последствия как для самой страны, так и для других государств. Внутренние угрозы могут воспрепятствовать реализации амбициозных проектов по расширению зоны политического, экономического и культурного влияния в глобальном или региональном масштабе.
Несмотря на то что большинство государств признают существование серьезных транснациональных угроз, связанных с международным терроризмом, распространением ОМУ, неконтролируемой миграцией, все еще остается недостаточной готовность объединить международные усилия для противостояния таким угрозам. Некоторые крупные государства рассчитывают самостоятельно справиться с угрозами этого вида. При этом государства, которые сталкиваются с серьезными внутренними проблемами, нередко оказываются в числе наиболее пострадавших от транснациональных угроз.
Попытки отдельных государств и международных организаций добиться сближения в восприятии внутренних и транснациональных угроз пока не обеспечивают сколь-либо заметного прогресса в выработке общей расширительной повестки международного сотрудничества.
Принципиальные разногласия между государствами и их коалициями в оценке военных и некоторых других внешних угроз мешают международному сотрудничеству и подталкивают к односторонним действиям, направленным на создание доктринальной базы и военного потенциала для парирования реальных или мнимых угроз силами отдельных государств или коалиций.
При разработке доктринальной и ресурсной базы существенное внимание уделяется повышению способности противостоять специфическому «сплаву» рукотворных внутренних и внешних угроз, которые целенаправленно ориентируются на уязвимые места государства – жертвы гибридной агрессии и направлены на достижение определенных политических, экономических, военных, идеологических целей. Именно такая совокупность угроз положена в основу стратегий гибридной войны с целью дестабилизации государства – жертвы агрессии и его перевода под внешнее управление.
При разработке стратегии гибридной войны учитываются важные свойства гибридных угроз, обеспечивающие их эффективное применение на всех этапах гибридной войны и придающие угрозам гораздо большую разрушительную силу, чем простая сумма отдельных угроз. «Кумулятивный эффект» от воздействия угроз этого вида обеспечивается реализацией системы комплексных и взаимозависимых подготовительных и исполнительных мероприятий, связанных с координацией деятельности значительного количества участников, действующих на территории страны-мишени и за ее пределами. Успеху способствует умелое использование факторов, обусловливающих высокую динамику развития обстановки и придания процессам необходимой направленности с использованием как невоенных, так и военных средств. Сокрушительную способность стратегии гибридных войн придает целенаправленная работа по прогнозированию и стратегическому планированию каждого из ее этапов.
 |
| Массовая миграция стала главным вызовом для Европы.
Фото Reuters |
ЧТО СЧИТАТЬ АГРЕССИЕЙ
Для организации противодействия в национальном и международном масштабе весьма существенным является заранее обретенный консенсус в вопросе, какие действия должны считаться агрессией, например, в ходе возможного кибернападения, определения его источника и законных мер противодействия. Или как соотносятся вопросы обеспечения энергобезопасности с правом суверенного государства распоряжаться принадлежащими ему природными ресурсами. На сегодняшний день международное сообщество располагает определением агрессии, утвержденным резолюцией 3314 Генассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года: «Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении».
Сведение понятия «агрессия» только к применению вооруженной силы формально оставляет за пределами международной юрисдикции другие способы насилия, в основе которых лежит не только вооруженное выступление одного государства против другого. Широкие возможности для несиловых способов агрессивных действий предоставляют стратегии гибридных войн, позволяющие за счет применения непрямых асимметричных действий и способов лишить противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата территории государства военной силой.
Международное сообщество до сих пор не осознало и не отразило в нормативно-правовых документах качественное изменение (трансгрессию) конфликтов современности, обусловленное тенденцией к переходу от силовых к несиловым способам борьбы, последние из которых представляют собой суть гибридной войны.
Понятийный аппарат гибридной войны, включая гибридные угрозы, на уровне важных организаций обеспечения международной безопасности, прежде всего ООН и ОБСЕ, не разработан. Отсутствует и международная нормативно-правовая база, определяющая соответственно гибридную войну и гибридные угрозы как вид агрессии и инструменты агрессии. Нет критериев, позволяющих определить субъект и объект гибридной агрессии.
Действия агрессора в гибридной войне не укладываются в определение агрессии, которым на сегодняшний день располагает международное сообщество. В гибридной войне к открытому применению силы нередко переходят лишь на этапе завершения конфликта, используя в этих целях существующую нормативно-правовую базу миротворческой деятельности и операций по кризисному урегулированию.
С учетом особенностей гибридных угроз статью 3 Резолюции ООН 3314 целесообразно дополнить рядом положений, в том числе:
– дать международно-правовое определение термина «агрессия в кибернетической сфере» как предумышленные действия, направленные против критически важных объектов другого государства и повлекшие за собой человеческие жертвы, разрушения, нанесение экономического ущерба;
– дать определение «агрессия в информационной сфере» как использование информационно-коммуникационных технологий в подрывных действиях, направленных на свержение законных властных структур, дестабилизацию внутренней и международной обстановки, развязывание и эскалацию вооруженных конфликтов;
– о праве государства на самооборону в случае предпринятой против него агрессии в киберсфере.
 |
| «Хезболла» успешно сочетает применение регулярных
войск и народного ополчения. Фото Reuters |
ВЫРАБОТКА ДЕФИНИЦИЙ
Важным фактором, сдерживающим развитие международного сотрудничества по противостоянию гибридным угрозам, является не только упомянутое довольно узкое определение самого понятия «агрессия». Отсутствует согласованное понимание, строгая дефиниция самих понятий «гибридная война» и «гибридные угрозы».
В общем плане понятие «гибридные угрозы» объединяет широкий диапазон рукотворных враждебных действий и намерений, таких как кибервойна, информационная война, сценарии асимметричных военно-силовых конфликтов низкой интенсивности, целенаправленная организация терактов и пиратства на море, поддержка и стимулирование незаконной миграции, раздувание этнических и религиозных конфликтов, использование транснациональной оргпреступности для подрыва нацбезопасности государства. В этот перечень следует включить целенаправленные действия по распространению ОМУ для последующего использования против отдельной страны или группы стран, использование коррупции для дестабилизации государства и обострения социально-экономических проблем, нарушения безопасности ресурсов (энергетических, питьевой воды, сельскохозяйственных).
В документах НАТО, например, гибридные угрозы определяются как угрозы, создаваемые противником, способным одновременно адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства для достижения собственных целей. Таким образом, альянс рассматривает гибридные угрозы как комбинацию военных и невоенных средств агрессии, сочетание скрытых и открытых операций, противостояние которым требует применения комплекса гибридных мер, в том числе за счет объединения усилий НАТО и ЕС. В других же странах понятия «гибридная угроза» и «гибридная война» могут иметь совершенно иное содержание, поэтому одним из важных шагов в направлении внутренней консолидации усилий государств и международного сообщества по противостоянию гибридным угрозам должна стать выработка понятийного аппарата, отражающего особенности новых вызовов и угроз современности.
Решение этой задачи должно учитывать факторы, определяющие уникальный характер гибридных угроз, в том числе:
– источники угроз – государства, международный терроризм, националистические и псевдорелигиозные организации, структуры транснациональной оргпреступности, олигархические кланы. Характерно, что США и НАТО демонстрируют субъективный пропагандистский подход к понятиям «гибридная война» и «гибридные угрозы», называют Россию автором этих концептов и пытаются возложить на нее ответственность за их практическое применение. При этом собственные «гибридные» методы борьбы, широко использовавшиеся в конфликтах на Балканах, в Ираке, Ливии, Сирии, а сегодня призванные нанести ущерб России, Китаю, Ирану, странам Латинской Америки и многим другим государствам, Вашингтон за таковые считать не желает;
– по происхождению источники угроз государству-мишени (коалиции государств) гибридной агрессии могут быть как внутренними, так и внешними. Внутренние угрозы порождаются неспособностью управленческих структур государства эффективно решать насущные вопросы и задачи общества, обеспечивать безопасность, а также материальное и духовное развитие каждого гражданина. Во многих государствах в современных условиях угрожающую актуальность этому виду угроз придают коррупция, неразвитость системы сдержек и противовесов между всеми тремя ветвями власти, которая должна обеспечивать защиту интересов государства и его граждан, несовершенство и несправедливость социально-экономических отношений, наличие противоречий на национальной и религиозной основе, отсутствие объединяющей национально-государственной идеи, слабость ВС и правоохранительных органов, недостаточный контроль за границами. Важным внутренним фактором, способствующим уязвимости государства, является неразвитость феномена мягкой силы, обусловливающего притягательность государства для собственного населения и народов других государств. Слабая притягательность страны превращает ее в объект культурно-мировоззренческой экспансии враждебных сил. Внешними источниками гибридных угроз служат государственные и негосударственные структуры, использующие свои возможности для подрыва экономики страны-мишени, оказания военного давления, проведения подрывных информационно-психологических операций;
– состав угроз, который определяется возможностями и целями того, кто их формирует, а также уязвимыми местами объекта воздействия;
– масштаб или размах угроз, определяющий границы зоны их воздействия, которые зависят от количества и доступности объектов угроз, а также возможностей их предварительного вскрытия и изучения;
– и наконец, смешанный характер гибридных угроз придает им уникальную способность не только служить катализатором гибридной войны, но и в некоторых случаях использоваться для инициирования цветной революции, условия для которой «созревают» на почве, подготовленной гибридной войной. Наряду с этим следует отметить, что в общем случае цветная революция представляет собой отдельный феномен, который развивается на основе собственных условий.
Комплексный характер гибридных угроз усложняет задачу вскрытия их источника, который, как правило, является анонимным. Создаваемая таким путем неопределенность позволяет существенно замедлить целенаправленную ответную реакцию со стороны страны, подвергшейся нападению, или международного сообщества.
Таким образом, гибридные угрозы являются инструментом, используемым для нанесения ущерба государству или коалиции государств без прямого использования военной силы или с ограниченным ее использованием. Обороняющаяся сторона при прогнозировании угроз не в состоянии точно определить их источник, содержание и тяжесть наносимого ущерба. В результате планирование действий и необходимых ресурсов для парирования гибридных угроз связано с рядом неопределенностей и влечет за собой серьезные расходы.
Создание подобных неопределенностей является важным свойством гибридных угроз, использование которых основывается на способности противников – государств и негосударственных субъектов использовать сочетание различных стратегий, технологий и возможностей для получения асимметричных преимуществ. Сочетание угроз, рисков и неопределенностей формирует серьезный вызов безопасности, а влияние факторов неопределенности превращает задачу оценки гибридных угроз в своеобразный синтез искусства и науки с преобладанием качественных оценок над количественными. В связи с этим международные и национальные оценки гибридных угроз должны разрабатываться с участием широкого круга специалистов – гуманитариев, юристов, экономистов, военных, культурологов, регионоведов и др.
В основу аналитической работы предлагается положить понимание гибридных угроз как многоуровневого и динамического сочетания экономических санкций, информационных и кибернетических атак, обычных и иррегулярных сил, террористических и криминальных элементов, националистических и псевдорелигиозных организаций, которые используются по единому замыслу для достижения подрывных целей. Важным источником гибридных угроз являются правительственные и неправительственные организации, осуществляющие подрывные действия в административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сфере, в киберпространстве и в космосе.
При использовании понятий «внутренние, транснациональные и внешние угрозы» следует иметь в виду, что «внешние угрозы» относятся не только к военным, но также и к ряду других действий, в которых участвуют государственные субъекты, например, рассмотрение проблем согласования границ, трансграничных переносов, использования воды, учета этнических, религиозных или родственных отношений между меньшинствами.
Практика некоторых современных конфликтов (например, война 2006 года между Израилем и «Хезболлой» – противником, умело сочетающим применение партизанских и регулярных войск, то есть военные элементы и народное ополчение) показывает, что вместо противников, использующих фундаментально различные подходы к ведению военных действий, следует ожидать таких, которые будут использовать все формы войны и, как правило, одновременно. Подобное комбинированное применение разнородных гибридных средств используется для получения асимметричного превосходства.
Для реализации всего комплекса гибридных угроз необходим своеобразный интегратор военных и невоенных форм, средств, методов и технологий, используемых в современных многомерных конфликтах для действий в период, который невозможно в чистом виде отнести ни к войне, ни к миру. При этом гибридные угрозы представляют собой инструмент гибридной войны, которая стирает различия между чисто конвенциональной и типично нерегулярной войной, носят рукотворный характер и направлены против узких и уязвимых мест государства – жертвы гибридной агрессии.
Сегодня следует выделить ряд тенденций в развитии международной и внутренней обстановки, способствующих появлению новых или повышающих опасность существующих угроз, в том числе:
– негативное влияние на стабильность и предсказуемость международной обстановки рецидивов односторонних силовых подходов в международных отношениях. Укреплению тенденции способствует снижение авторитета и реальных возможностей международных организаций влиять на развитие обстановки в мире;
– обострение противоречий между США и другими важными участниками мировой политики, в том числе в связках США–Россия–Китай, США–Иран, США–ЕС, а также Россия–НАТО. Сохраняется дестабилизирующее влияние на международную безопасность конфликтов в Ираке, Сирии и Афганистане, на Ближнем и Среднем Востоке, в ряде стран Южной Азии и Африки, на Корейском полуострове;
– использование экономических санкций США против России, Китая, Ирана, некоторых стран Латинской Америки, провоцирование финансово-экономических кризисов, что по совокупному ущербу сопоставимо с масштабным применением военной силы;
– возрастающая угроза распространения ОМУ и его попадания в руки террористов. Зыбкость международного консенсуса по борьбе с терроризмом;
– усиление глобального информационного противоборства, совершенствование форм противоправной деятельности в киберсфере и сфере высоких технологий;
– действия субъектов гибридной войны, направленные на поддержку развития националистических настроений, ксенофобии, сепаратизма и насильственного экстремизма, в том числе под лозунгами религиозного радикализма;
– угрозы, связанные с неконтролируемой и незаконной миграцией, наркоторговлей и торговлей людьми;
– обострение борьбы за ресурсы, в том числе на Ближнем Востоке, на шельфе Баренцева моря и в других районах Арктики, в бассейне Каспийского моря и в Центральной Азии;
– мощным катализатором нестабильности и неопределенности в сфере международной безопасности являются действия США и НАТО по размещению в Европе элементов глобальной системы ПРО, подготовке мгновенного глобального удара, наращиванию военной активности альянса.
Перечисленные факторы предопределяют настоятельную необходимость широкого международного сотрудничества в области противостояния гибридным угрозам.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ
Гибридная война консолидированного Запада против России после окончания холодной войны превратилась в новую форму межгосударственного противоборства, которое, впрочем, характеризуется рядом общих черт и закономерностей, присущих холодной войне. Это глобальный размах и непрерывный характер обоих конфликтов, а также наличие в каждом из них ключевой составляющей – идеологической для холодной войны и цивилизационной для гибридной. В основе каждой составляющей находятся принципиально различные мировоззренческие проекты, каждый из которых в случае победы его носителя мог бы или сможет сформировать основной нравственный стержень человечества. Сегодня мировоззренческие проекты являются стратегической целью информационной войны как важнейшей составной части гибридной войны в культурно-мировоззренческой сфере.
Масштабность угроз в информационной сфере позволяют дополнить уже существующие виды стратегического сдерживания (ядерного, сил общего назначения, кибернетического) еще и стратегическим сдерживанием за счет крупномасштабного специального воздействия на объекты информационного ресурса вероятного противника. Использование такого вида сдерживания на театре информационного противоборства представляет собой важный ресурс гибридной войны.
Как холодная, так и гибридная войны сопровождаются революционными изменениями в обществе и в военном деле. Революцию в военном деле в ходе холодной войны обусловило появление ядерного оружия. В гибридной войне на роль ключевых факторов, определяющих революционные изменения в формах и методах конфликта и формирование его нового качества, выдвинулись глобализация и развитие информационно-коммуникационных технологий. Действие двух стратегических факторов сказывается как на развитии всего мирового сообщества, так и на стратегиях военных и невоенных способов действий.
Появление и развитие новых стратегических факторов породило концепт гибридной войны как стратегии противостояния в период, который невозможно в чистом виде отнести ни к войне, ни к миру. В условиях беспрецедентного обострения отношений с Россией наши геополитические соперники США и НАТО в рамках общей стратегии сдерживания Москвы, с одной стороны, стремятся снизить вероятность прямого крупномасштабного столкновения регулярных армий. С другой – все больший размах приобретает выбранная ими стратегия гибридной войны против России, которая наряду с мерами экономического, военно-политического и информационного воздействия включает разжигание поэтапных многомерных конфликтов на территориях Украины, Закавказья и Центральной Азии. Конечная цель стратегии – сдерживание, хаотизация и раскол России, недопущение интеграции на евразийском пространстве.
Одной из важных задач является окружение России поясом русофобских режимов при одновременном наращивании на нее экономического, военного и информационного давления.
После достижения определенной критической итоговой массы подрывных мероприятий, определяемой как результатами внешнего воздействия, так и внутренними факторами, формированием пояса изоляции и сдерживания по периметру российских границ, предполагается добиться экономического коллапса страны, спровоцировать масштабные антиправительственные выступления и осуществить госпереворот с целью прихода к власти прозападных сил, которые завершат процесс расчленения России.
Таким образом, гибридная война представляет собой одну из наиболее актуальных угроз международной и национальной безопасности России. В связи с этим вопросы противостояния этому виду конфликта должны занять соответствующее место в повестках форумов как на национальном, так и на международном уровне. На обсуждение целесообразно вынести ключевые проблемы новых конфликтов современности, в том числе: что такое гибридная война и гибридные угрозы, характеристики гибридной войны (акторы, цели, стратегии, намерения), возможные меры противодействия гибридным угрозам на многостороннем и национальном уровне, включая внесение изменений в международно-правовую базу с целью привлечь к противостоянию гибридной агрессии ООН и ОБСЕ.
комментарии(0)