НАТО нацеливается на «дугу кризисов»

Учения серии Trident Juncture имеют целью подготовить войска блока к «настоящей войне». Фото со страницы Allied Joint Force Command Brunssum в Flickr

На заседании военного комитета НАТО на уровне начальников генеральных штабов 28–30 сентября с.г. в Варшаве были рассмотрены военные аспекты дальнейшего укрепления альянса, включая развитие военной доктрины, повышение способности вооруженных сил по оперативному реагированию и усилению на удаленных театрах военных действий (ТВД). На встрече подведены промежуточные итоги выполнения «Инициативы готовности», получившей в НАТО название «4 по 30» и предусматривающей увеличение в три раза численности сил с готовностью к использованию в течение не более 30 суток. В состав сил к 2020 году предполагается выделить 30 механизированных батальонов, 30 эскадрилий боевой авиации и 30 кораблей.

Генсек НАТО Йенс Столтенберг сформулировал своеобразное кредо военно-политического блока: «Высокая готовность является основой обеспечения безопасности во все более непредсказуемом мире». Опираясь на эту оценку, альянс планирует развернуть у границ РФ мотопехотную (около 30 тыс. человек, 1000 единиц бронетехники и т.п.) и воздушную (порядка 500 самолетов и вертолетов) армии, а также полноценное военно-морское соединение.

Начальники генеральных штабов внесли окончательные коррективы в план проведения стратегического военного учения ОВС НАТО Trident Juncture 25 октября – 7 ноября в Норвегии. Его цель – подготовка и проверка мобильности Сил реагирования НАТО, содержащих сухопутный, морской и воздушный компоненты, а также силы спецназначения. В учении задействованы 45 тыс. военнослужащих из 31 страны НАТО и партнеров, 150 самолетов, до 60 кораблей, 10 тыс. автомобилей и другой наземной техники. По словам Столтенберга, это будут самые крупные маневры НАТО за последние годы. «Сценарий учений вымышленный, но вполне реалистичный, оборонительный, основанный на отражении нападения на одну из стран альянса», – отметил Столтенберг.

На заседании Совета НАТО на уровне министров обороны 3–4 октября с.г. в Брюсселе с учетом проделанной военными работы решался широкий круг взаимосвязанных военно-политических задач по укреплению единства альянса, дальнейшему расширению блока, наращиванию военных расходов и военных приготовлений. С новой силой был продемонстрирован своеобразный ренессанс альянса, который переживает период возрождения на волне идей о якобы существующей необходимости защиты стран-союзников от действий России.

ЗОНА НЕСТАБИЛЬНОСТИ

Важное место в дискуссиях министров было отведено вопросам развития инициатив военно-политического блока на юге, включая Западные Балканы.Предусмотрен комплекс шагов, направленных на усиление стратегического присутствия НАТО по всему протяжению так называемой «дуги нестабильности», простирающейся от Северо-Западной Африки через Средний и Ближний Восток, Закавказье до Центральной Азии.

Не случайно заседание комиссии Грузия – НАТО в повестке встречи министров обороны последовало сразу после брифинга о российско-натовских отношениях. Альянс заявил о наличии у него стратегических интересов на Черном море, что обусловливает высокую приоритетность сотрудничества с Грузией по всему комплексу вопросов безопасности. Министры заверили грузинских партнеров о неизменности позиции НАТО по непризнанию независимости Абхазии и Южной Осетии и подтвердили обязательство принять Грузию в члены альянса. Подобные заверения о членстве в НАТО прозвучали и в адрес Македонии.

В более широком контексте НАТО намерено развивать прочные и динамичные отношения с партнерами по Средиземноморскому диалогу и Стамбульской инициативе сотрудничества (СД и СИС), в частности, помогая им в модернизации их структур в сфере обороны и безопасности.

Сложные угрозы и вызовы в южном регионе прямым образом затрагивают безопасность НАТО. В рамках общей стратегической задачи альянс ставит перед собой три главные цели:

– укрепить потенциал сдерживания и обороны НАТО от вызовов и угроз, исходящих с юга;

– внести вклад в международные усилия по кризисному регулированию;

– оказать содействие региональным партнерам в укреплении стабильности и устойчивости перед лицом угроз безопасности, в частности борьбе с терроризмом.

Важным шагом здесь является создание альянсом Регионального центра по югу в Неаполе, который формально призван решать ряд задач, связанных с повышением осведомленности альянса об обстановке и понимания региональных вызовов, угроз и возможностей; оказанием поддержки работе по сбору, обработке и распространению информации; координацией действий НАТО на юге и взаимодействия с партнерами по СД и СИС.

Новый центр будет заниматься проблемами стабильности, международного терроризма, миграции, радикализации внутренних сил в государствах к югу от НАТО. При внимательном прочтении задач центра можно обнаружить, что многие из них имеют долгую историю: действительно, именно альянс дестабилизировал Ливию, поддерживая там внутренний терроризм и радикализацию, а затем разрушил Ливийское государство, развязав там войну, которая имела катастрофические последствия и спровоцировала миграцию. Как в этой войне, так и в тайной войне в Сирии командование НАТО в Неаполе играло и играет главную роль.

Фактически центр инкорпорирован в структуру командований ВС США и будет заниматься привычными делами: организацией шпионажа, в том числе в киберсетях, и проведением других секретных операций в странах Ближнего Востока и Африки.

В решении широкого спектра подрывных задач Региональному центру СД будет способствовать региональный центр НАТО–СИС в Кувейте. Для расширения фронта работ оба центра намерены развивать отношения с Лигой арабских государств, Советом сотрудничества государств Персидского залива и с Африканским союзом.

Причин развития инициатив альянса в стратегически важном районе несколько.

Во-первых, в странах Средиземноморья, прилегающих к южному флангу НАТО, существенно возросла политическая, экономическая и военная активность России и некоторых других государств – конкурентов Запада. Наступательная позиция России в Сирии и Восточном Средиземноморье требует учета в стратегии альянса, который вынужден балансировать между рисками дальнейшей деградации отношений с Москвой и попытками создать имидж надежного партнера в глазах соседей на юге.

В ряде африканских и арабских государств экономически уже давно утвердился Китай, который сделал значительные инвестиции в развитие средиземноморских портов, а также имеет значительный вес в обеспечении безопасности средиземноморских коммуникаций, включая Суэцкий канал. Реализация проекта «Один пояс, один путь» сделает более тесными контакты Китая с широким аспектом проблем средиземноморской безопасности, в частности, в Египте, Алжире, Мавритании и в некоторых других странах. Наряду с этим в регионе наращивает экономическое присутствие Япония, а Индия развивает тесные политические и военные отношения с Израилем. Совокупность этих факторов воспринимается как новый стратегический вызов безопасности альянса.

Во-вторых, угрожающую актуальность для НАТО и ЕС приобретают угрозы и вызовы, исходящие из Средиземноморского региона: международный терроризм, распространение ОМУ и средств его доставки, рост организованной преступности и политического насилия, незаконная торговля стрелковым оружием и легкими вооружениями. Угроза распространения ОМУ и средств его доставки наряду с терроризмом расценивается как весьма существенная Израилем и США.

Под предлогом парирования ракетных угроз в регионе развивается система ПРО НАТО морского базирования, которая продолжает оставаться в числе приоритетов развития военно-силовой составляющей НАТО в Средиземноморском регионе. Создана и протестирована в реальном времени оперативная система связи командно-управленческих структур глобальной системы ПРО США и НАТО, в том числе с корабельными группировками американских ВМС, оснащенных БИУС «Иджис».

Задача выработки единой стратегии по Средиземноморью и выделения необходимых ресурсов существенно усложняется решениями НАТО об ускоренном создании дорогостоящей военной инфраструктуры на востоке, где многие задачи приходится решать фактически с нуля. Напротив, НАТО обладает значительной инфраструктурой и активами вокруг Средиземного моря. В то же время сегодня НАТО не выработала объединяющую стратегию для востока и юга, разработка которой представляет собой непростую задачу с учетом огромного разнообразия вызовов, рисков, опасностей и угроз на этих двух ТВД. В этом контексте юг Средиземноморья рассматривается альянсом как мощный «генератор» гибридных угроз, что требует выработки разнообразных гибридных стратегий реагирования.

В-третьих, неконтролируемая миграция через Средиземное море уже в течение нескольких лет возглавляет список озабоченностей стран НАТО и ЕС, которым пока не удалось выработать консолидированную стратегию противодействия угрозе неконтролируемой миграции.

И, наконец, особую проблему представляют потоки боевиков, которые беспрепятственно перемещаются между странами региона и вливаются в террористические, повстанческие и криминальные сети различных государств – членов НАТО и средиземноморских стран-партнеров.

Торговля наркотиками через Атлантический океан по маршрутам от Латинской Америки и Карибского бассейна до Западной Африки и далее в Магриб и Европу служит индикатором важности и высокой степени влияния трансрегиональных связей на безопасность.

На заседании Военного комитета НАТО были рассмотрены вопросы дальнейшего укрепления блока. Фото с сайта www.nato.int

Распространение цифровых технологий в странах региона облегчает террористам привлечение боевиков, планирование операций связи и организованной торговли мигрантами. Отсюда в число стратегических проблем сотрудничества южно-средиземноморских партнеров с НАТО включаются задачи обеспечения кибербезопасности и защиты критически важной инфраструктуры.

В целом в условиях прозрачности границ стран Средиземноморского региона удельный вес терроризма, потоков боевиков, незаконной миграции, пиратства на море и гуманитарных рисков становится все более значимым в стратегиях обеспечения безопасности стран Европы и большинства государств региона. К поиску новых решений подталкивает альянс и тесная связь между нестабильностью на южной периферии и внутренней безопасностью Европы, что формирует общую проблему, особенно в свете недавних терактов, а также реальной перспективы новых инцидентов. Следуя указанной логике, министры обороны одобрили план создания в Ираке центра военной подготовки, куда будут направлены около 500 военнослужащих альянса.

На необходимость радикального пересмотра стратегии на юге указывает авторитетный Германский фонд Маршалла (США). В исследовании «Будущее Средиземноморского диалога НАТО», подготовленном фондом в июне 2018 года, отмечается, что первоначально Силы быстрого реагирования были созданы для реагирования на восточном фланге альянса против России, однако опасные непредвиденные обстоятельства могут возникнуть и на юге. Поэтому Рамочный документ, принятый на брюссельском саммите НАТО летом 2018 года, направлен на совершенствование разведывательных возможностей в регионе, в том числе с использованием самолетов АВАКС-НАТО и БЛА-разведчиков «Глобал Хок», базирующихся на Сицилии.

СОТРУДНИЧЕСТВО МЕЖДУ НАТО

И ЕС

Особое место в продвижении интересов консолидированного Запада на юге отводится сотрудничеству между НАТО и ЕС. В рамках совместной декларации, принятой в июле 2016 года, стороны согласились укрепить оперативное сотрудничество в регионе, в том числе в сфере обеспечения морской безопасности и контроля миграции путем расширения обмена информацией и более тесной координации их деятельности в Средиземном море. Документ создает структуру для НАТО и ЕС для совместной работы по наращиванию потенциала в области обороны и безопасности и для содействия повышению безопасности партнеров в регионе посредством конкретных проектов в различные области для отдельных стран. Практические шаги уже предприняты вдоль линии север–юг. С февраля 2016 года корабли НАТО поддерживают усилия ЕС в борьбе с незаконной миграцией в Эгейском море. В июле 2016 года НАТО развернуло новую морскую операцию Sea Guardian, которая поддерживает операцию ЕС Sophia в Центральном Средиземноморье.

Фактически НАТО и ЕС под предлогом содействия развитию региона и противостояния обычным и нетрадиционным вызовам безопасности осуществляют совместную стратегию, построенную на сочетании гибридных технологий «твердой и мягкой силы», с целью формирования в южной части Средиземноморья своеобразных опорных точек для оказания влияния на процессы в стратегически важном районе земного шара.

Стратегические партнеры исходят из того, что средиземноморские риски – это не просто проблема для Южной Европы. Они влияют на трансатлантическую безопасность в целом, даже если дебаты НАТО и ЕС неизбежно отображают различные приоритеты стратегии и инвестиций в безопасность. Особую роль в общественном восприятии играют проблемы миграции и терроризма. Именно по этим направлениям НАТО и ЕС углубляют сотрудничество, что, безусловно, повлечет за собой конкретные последствия для средиземноморской стратегии и партнерских отношений обеих организаций.

В целом для современного этапа стратегии НАТО в Средиземноморье характерен решительный пересмотр основных целей альянса на юге. В качестве конечной цели ставится создание условий для «проецирования стабильности» на среду, окружающую Средиземноморье, что включает развертывание организационного ядра, шаги по переформатированию среды под реалии современности и обеспечение страховки от возможных потерь. Успешное решение этих задач подразумевает поддержание и укрепление потенциала НАТО в области предупреждения, контроля и мониторинга среды, проведения операций по запрещению доступа вплоть до прямого вмешательства.

Разработка надежной стратегии на юге будет иметь критически важные последствия для будущего партнерства НАТО, а реализация принятых решений будет формально осуществляться через Средиземноморской диалог и дополняющую его Стамбульскую инициативу о сотрудничестве.

В НАТО обращают внимание на то, что, несмотря на огромные политические изменения в регионе за последние годы и тупик в ближневосточном мирном процессе, ни один из партнеров не вышел из СД и СИС. Страны-участницы сохраняют заинтересованность в сотрудничестве с НАТО, хотя и с известной степенью недоверия. Для закрепления своих позиций альянс намерен сосредоточиться на разработке четкой стратегической повестки для эффективного политического диалога и установить приоритеты практического сотрудничества в регионе.

Таким образом альянс осуществляет целенаправленное формирование на Ближнем Востоке и в Северной Африке стратегической среды, в которой международная система переформатируется с применением широкого спектра гибридных технологий под правила нового миропорядка. В создаваемом для этих целей в регионе театре действий гибридной войны изменению подлежат нормативно-правовые положения, институты, национальные интересы и приоритеты государств. Действия альянса воплощают одну из версий стратегии принудительного сдерживания, построенных на современных технологиях гибридной войны. Такие операции позволяют конкурировать с государствами, находясь ниже порога обычной войны и ниже порога того, что может вызвать международную реакцию.

При этом важной стратегической задачей НАТО и Запада в целом является создание препятствий развитию экономических и военно-политических связей России, Китая, Ирана и некоторых других конкурентов с государствами региона, подрыва их позиций вплоть до провоцирования военно-силовых акций. С этой целью альянс выдвинул ряд инициатив, направленных на укрепление оборонного потенциала и обеспечения безопасности стран – участниц Средиземноморского диалога в таких областях, как киберзащита, борьба с самодельными взрывными устройствами (СВУ), а также чрезвычайное гражданское планирование и кризисное регулирование.

НАТО внимательно отслеживает попытки партнеров по СД сформулировать собственные суждения об относительных достоинствах и преимуществах различных платформ для сотрудничества – прежде всего с ЕС, ОБСЕ, рядом других региональных группировок, а также отдельными крупными державами, прежде всего Россией и Китаем. Решение о сотрудничестве в решающей мере определяется тем, что предлагает тот или иной партнер. Преимущество отдается тем, кто предлагает льготы по финансированию, поставкам оборудования, реализации инфраструктурных проектов, оказывает содействие в разведке и разработке полезных ископаемых. При этом развитие морских энергоресурсов, особенно на востоке Средиземноморья, приведет к возникновению дополнительных экологических рисков, что потребует поставок спецоборудования и привлечения специалистов.

Обеспечение безопасности в акватории Средиземного моря приобретает все большую актуальность для Европы. Фото с сайта www.morh.hr

По целому ряду перечисленных позиций альянс не обладает необходимыми компетенциями. Поэтому Брюсселю потребуется сосредоточить усилия на практическом партнерстве в более ограниченном наборе проектов. Из них на первом месте находится борьба с террористами, экстремистами и повстанцами, что требует обучения и укрепления военных структур и правоохранительных органов для участия в иррегулярных войнах.

Пограничный контроль и общая задача наблюдения за обширными морскими и сухопутными пространствами, обмен информацией мониторинга, вопросы экологии являются еще одним приоритетом для партнеров. Приоритетным является сотрудничество в сфере миграции и контрабанды людей, незаконной торговли стрелковым оружием, незаконного оборота наркотиков.

Существует серьезная заинтересованность в дальнейшем развитии сотрудничества в области кибербезопасности во всех ее измерениях. Существует общее желание партнеров по СД расширить сотрудничество в направлении к более сложным технологическим сферам, таким как электронная война.

И, наконец, партнеры по СД добиваются расширенного доступа к образовательным ресурсам НАТО для обучения военнослужащих и специалистов правоохранительных структур. НАТО охотно идет навстречу таким пожеланиям, рассматривая контингент обучаемых как опору в будущем для различных инициатив альянса в регионе.

РАЗНЫЕ ПОДХОДЫ

На практическом уровне СД отмечается устойчивый рост двустороннего сотрудничества. Все страны-партнеры подписали с НАТО программу индивидуального партнерства и сотрудничества по более чем 30 областям. Перечень доступных мероприятий увеличился с 600 в 2011 году до примерно 1000 в 2015 году и удерживается на стабильном уровне. Политический аспект партнерства развивается по двум параллельным направлениям: двусторонний диалог между отдельными странами НАТО и каждой страной-партнером СД и многосторонний диалог в формате 29 + 1 на разных уровнях. За прошедшие три года контакты между странами НАТО и СД усилились, возросло количество встреч на двустороннем и многостороннем уровнях, а также участились визиты партнеров по СД в штаб-квартиру НАТО и наоборот.

Определенные качественные изменения в партнерстве связаны с аккредитацией при штаб-квартире НАТО в 2016 году посольств Иордании и Израиля в Бельгии как партнерских миссий при НАТО и последующим присоединением к ним Египта и Мавритании в 2017 году. С 2015 года НАТО и Египет в рамках программы «Наука ради мира и безопасности» наладили сотрудничество по выявлению мин в западной пустыне, а целевой фонд НАТО–Мавритания поддержал перемещение складов с боеприпасами от населенных пунктов и программу уничтожения устаревших боеприпасов. Группы по мобильному обучению НАТО оказывают помощь нескольким партнерам для выявления и уничтожения СВУ, что критически важно для борьбы с повстанческими операциями. В Мавритании НАТО содействовало реинтеграции в гражданский сектор избыточного военного персонала. Партнеры по СД вносят непосредственный вклад в операции НАТО, при этом ставится задача сохранить контакты, которые установились между офицерами ВС НАТО и партнерами в операциях на Балканах и в других местах. Через платформу совместимости партнеры смогут способствовать будущему урегулированию кризисов, включая операции под руководством НАТО и, где это применимо, действовать совместно с Силами реагирования НАТО.

Особая ставка делается на Иорданию – партнера, который вносит заметный вклад в операции под руководством НАТО и принимает у себя учебные мероприятия по линии укрепления оборонного потенциала Ирака. По просьбе Иордании в 2014 году НАТО запустило проект по поддержке найма, обучения и поддержки службы женщин в ВС. Этот элемент «мягкой силы» нацелен на укрепление и модернизацию связей между обществом и военными в условиях, когда гендерные проблемы являются неотъемлемой частью обеспечения безопасности на местном уровне.

Тунис рассматривается как один из ключевых партнеров НАТО по СД. Ему обещана поддержка в сферах киберзащиты, борьбы с СВУ и повышении транспарентности в области управления ресурсами. В 2016 году запущен пилотный проект по подготовке тунисских спецслужб в Монсе (Бельгия) для расширения возможностей ВС африканской страны по борьбе с терроризмом и повстанцами. Проект также должен способствовать оперативной совместимости ВС Туниса и НАТО в противостоянии общим угрозам.

НАТО готово развивать долгосрочное партнерство с Ливией, которое, возможно, приведет к членству Ливии в Средиземноморском диалоге. Сегодня альянс предлагает содействие в деле укрепления государственных органов безопасности этой страны.

Деятельность в области общественной дипломатии, связанная со Средиземноморским диалогом, включая специализированные конференции, семинары и учебные поездки, нацелена на лучшее понимание миссии и деятельности СД среди партнеров. Различные курсы открыты для партнеров СД в Колледже обороны НАТО в Риме. НАТО рассчитывает, что обучение на таких курсах позволит глубже изучить военную элиту и политических лидеров, укрепить связи между сообществами безопасности с обеих сторон Средиземноморья, втянуть новых лидеров стран-партнеров в более широкий контекст трансатлантических связей.

ПЛАЦДАРМЫ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ ВДОЛЬ «КРИЗИСНОЙ ДУГИ»

Анализ действий США и НАТО в государствах, расположенных по всей протяженности «кризисной дуги» от побережья Западной Африки до Центральной Азии, свидетельствует о целенаправленном использовании партнерских инициатив НАТО для реализации единой стратегии создания плацдармов для текущих и будущих гибридных военных конфликтов в регионе.

Вся совокупность мероприятий нацелена на формирование протяженного театра гибридной войны (ТГВ или «серой зоны» – gray zone, по терминологии США и НАТО). В «серой зоне» международная система переформатируется под правила нового миропорядка, когда изменению подлежат нормативно-правовые положения, институты, национальные интересы и приоритеты государств. Действия в «серой зоне» воплощают одну из версий стратегии принудительного сдерживания, построенную на современных технологиях гибридной войны (подробнее о «серой зоне» см. «НВО» № 32 от 24.08.18).

Важными инструментами, используемыми для создания обстановки «управляемого хаоса» в государствах вдоль «дуги нестабильности» с последующим их переформатированием по «лекалам» нового миропорядка, выступают инициативы НАТО Средиземноморской диалог, Стамбульская инициатива о сотрудничестве, а также Партнерство ради мира для стран СНГ.

Способы действий в гибридных военных конфликтах в пределах ТГВ включают прямое силовое воздействие США и НАТО на государство – объект агрессии (Ирак, Ливия, несколько раньше Югославия); ведение прокси-войны с использованием местных мятежников, террористов и частных военных компаний с использованием национально-религиозных противоречий (Сирия), а также применение подрывных информационных технологий и мятежников для свержения неугодных правительств («арабские революции», неудавшийся государственный переворот в Турции, попытки цветных революций в республиках Центральной Азии). В ряде случаев внешнее воздействие сводится не только к вмешательству Запада, а является результатом действий заинтересованных государств региона, например, Турции или Ирана.

Инициативы НАТО Средиземноморской диалог, Стамбульская инициатива о сотрудничестве и Партнерство ради мира для стран СНГ предоставляют широкий набор средств для воздействия на элиты и население государств-мишеней, для охвата их территорий мероприятиями по подготовке гибридной войны или цветной революции. Конечным результатом является десуверенизация государства и перевод его под внешнее управление.

Подобные технологии применяются альянсом не только в странах СД и СИС, но и охватывают ареалы Ближнего и Среднего Востока, Балкан, Украину, Закавказье и республики Центральной Азии. Например, сохраняя прежнюю озабоченность обстановкой на Балканах, бывший ВГК ОВС НАТО в Европе, организатор ракетно-бомбовых ударов по Югославии американский генерал Уэсли Кларк, написал в Washington Post статью под заголовком «Не ждите, пока Западные Балканы снова взорвутся. США и ЕС должны действовать». В этот раз наряду с сохранением традиционных для НАТО инструментов воздействия на беспокойный регион на ведущее место выдвигаются современные стратегии гибридных войн.

Важным объектом гибридной войны является Россия, что требует реализации комплекса мер, направленных на эффективное использование в интересах нацбезопасности особенностей межгосударственного противостояния нового типа.

ВСЕОБЪЕМЛЮЩИЙ ДИАЛОГ

Проведение альянсом политики, построенной на попытках решать в одиночку в собственных интересах назревшие непростые проблемы стран, размещенных вдоль «кризисной дуги» и в других районах мира, с применением в этих целях стратегий гибридных войн и цветных революций, неминуемо приведет к дальнейшей разбалансировке системы обеспечения международной безопасности в глобальном и региональном измерениях. НАТО не должно оставаться единственной организацией, пытающейся воздействовать на обстановку в стратегически важном регионе с использованием инструментов, присущих военно-политическому блоку. Подобная монополия только усугубит губительное влияние факторов нестабильности, особенно остро воздействующих на обстановку в каждом из государств и в регионе в целом. Среди таких факторов – нарастающая неравномерность развития стран региона, крайнее обострение социально-экономических проблем, международный терроризм и неконтролируемая миграция, кризис системы управления, отсутствие объединяющей повестки и низкая эффективность организаций обеспечения глобальной и региональной безопасности. В одиночку эти проблемы не решить.

Воздействие перечисленных и некоторых других факторов в условиях трудно прогнозируемых стратегических сдвигов в международной системе может привести к катастрофе. Предотвращение подобной перспективы настоятельно требует развертывания диалога между ключевыми международными акторами – Россией, США, Китаем, Ираном и другими влиятельными в регионе государствами, а также авторитетными международными организациями – ООН, ОБСЕ, ШОС, БРИКС, НАТО, ЕС, Африканский союз, Лига арабских государств и некоторыми другими. Диалог должен быть направлен на поиск объединительной повестки в целях смягчения в государствах региона противоречий на социально-расовой, этнической, культурной и классовой почве, которые, учитывая развитие информационных технологий как оружия геополитической борьбы, открыли новое опасное измерение глобального переходного периода. В повестке дня диалога, развертывание которого требует серьезных дипломатических усилий и немалого времени, должны быть вопросы прекращения внутренних конфликтов, борьбы с международным терроризмом и установления контроля над миграцией, содействия экономическому развитию.

В концепцию подобного диалога явно не вписываются попытки американцев с опорой на НАТО создать на Ближнем Востоке так называемый «Ближневосточный стратегический альянс», который, по замыслу Вашингтона, должен способствовать стабилизации обстановки в регионе, противодействовать военному экспансионизму Ирана и терроризму. И, самое главное, предоставить США возможность манипулировать из-за океана развитием обстановки в неспокойном регионе. Альянс может включать в себя Египет, Иорданию, Оман, Саудовскую Аравию, Кувейт, ОАЭ и Катар. Отдавая отчет в неустойчивости подобной конструкции, американцы тем не менее зондируют почву для дальнейших шагов. В частности, руководители Бахрейна и Катара в сентябре с.г. посетили штаб-квартиру НАТО с официальными визитами для обсуждения вопросов укрепления военно-политических связей в рамках Индивидуальных программ партнерства и Стамбульской инициативы сотрудничества.