А есть ли кадровый тупик?

Рассуждения А.В. Платонова о состоянии и подготовке кадров для преподавания истории военно-морского искусства (фактически учебная дисциплина называется «История военного искусства) со ссылкой не только на гражданскую кафедру (с 2003 по 2009гг. и с 2011г. по настоящее время), но и как кафедру пенсионеров удивительны. Во-первых, впервые кафедра стала гражданской в 2003г. и возраст ее преподавателей был от 55 до 44 лет. Причем все (кроме самого автора статьи) до этого преподавали историю военно-морского искусства. Во-вторых, на многих военных кафедрах сегодня гражданский персонал (иногда их больше, чем военных) такие же пенсионеры. И сомнений в их способности преподавать нет. В-третьих, действительно никаких официальных возрастных ограничений для гражданских преподавателей не существует, но работать, пока не надоест, не получится. Каждый год (раньше раз в 5 лет) все мы в мае-июне проходим конкурсный отбор и избираемся в большинстве случаев на один учебный год. Всегда у командования всех уровней есть возможность принять обоснованные кадровые решения.

Заявляется о трудно реализуемых в настоящих условиях противоречивых требованиях. Но показан какой-то странный набор «требований», выдуманный автором, так как к преподаванию привлекаются только выпускники академии, в том числе защитившие затем диссертации по оперативно-тактическим специальностям. А быть гражданским – это не требование, а организационно-штатная реальность.

Не менее сомнительно предложение о привязке курса истории военно-морского искусства к курсам оперативно-тактических дисциплин. Но уместно ли увязывать курс, говорящий о том, что было с известными результатами операций (сражений, боев), с курсом современного военно-морского искусства, читаемого на разных кафедрах и по-разному. Ссылка о роли дисциплины «История войн», которую якобы преподают в военно-морских училищах и институтах несостоятельна. Надо бы знать, что учебной дисциплины «История войн» в природе не существует, а в институтах преподается «Военно-морская история».

Не менее интересны «новации» по изучению слушателями десантных операций и категориям военно-морского искусства. Следует знать, что на все советские десанты в курсе учебной дисциплины отводится всего 2 часа лекции. Поэтому рассматриваются конкретно лишь 2-3 десанта именно с точки зрения тогдашнего военно-морского искусства. Кроме того, некоторые категории военно-морского искусства и оперативно-тактической терминологии могут не совпадать со старыми категориями и терминами. Но в этих условиях главным должен стать преподаватель оперативно-тактических дисциплин, который, как минимум, должен быть по этим вопросам подготовлен лучше слушателей. Дальнейшие рассуждения на эту же тему не учитывают, что разные оперативно-тактические кафедры и десантные действия рассматривают в разное время и по-разному. В лекции по истории военно-морского искусства рассматривается реальная вооруженная борьба, опыт, который учтен в послевоенных руководящих документах. И преподаватели основных кафедр со стажем преподавания 10-20 лет все это знают, т.к. сами эти документы периодически разрабатывали. При этом никаких подробностей по этапам множества событий дать невозможно, а современный преподаватель, например, оперативного искусства читает теорию морских десантной операции, не привязываясь ни к театрам, ни к возможным (в будущей войне) вариантам действий.

Интересны рассуждения о понимании теории военно-морского искусства для результатов изучения отдельных разделов программы. Но и все это должен сделать преподаватель современного военно-морского искусства. При этом систематически забывается высказывание Клаузевица о необходим-мости на занятиях по истории военного искусства давать практический опыт, а не теории. Что касается опыта за всю историю человечества, то, скорее всего, он уже учтен при изучении предыдущих тем. Неужели следует при рассмотрении опыта Первой и Второй мировой войны каждый раз обращаться к событиям за всю историю человечества, учитывая, что все-таки вряд ли она изменилась за 20 лет? Тут же хочу напомнить, что на оперативно-тактических кафедрах в абсолютном большинстве преподают выпускники командного (сейчас командно-штабного) факультета академии. Сложилось это задолго до «прозрения» А.В. Платонова. Касается это и преподавателей истории военно-морского искусства. С другой стороны, любая составная часть военно-морского искусства определяется как теория и практика…. Следует ли упор делать только на теоретических основах?

Удивляют сравнения типа «выпускник академии и преподаватель к А есть ли кадровый тупик? (реакция на статью в Независимом военном обозрении 29.11.2019) Рассуждения А.В. Платонова о состоянии и подготовке кадров для преподавания истории военно-морского искусства (фактически учебная дисциплина называется «История военного искусства) со ссылкой не только на гражданскую кафедру (с 2003 по 2009гг. и с 2011г. по настоящее время), но и как кафедру пенсионеров удивительны. Во-первых, впервые кафедра стала гражданской в 2003г. и возраст ее преподавателей был от 55 до 44 лет. Причем все (кроме самого автора статьи) до этого преподавали историю военно-морского искусства. Во-вторых, на многих военных кафедрах сегодня гражданский персонал (иногда их больше, чем военных) такие же пенсионеры. И сомнений в их способности преподавать нет. В-третьих, действительно никаких официальных возрастных ограничений для гражданских преподавателей не существует, но работать, пока не надоест, не получится. Каждый год (раньше раз в 5 лет) все мы в мае-июне проходим конкурсный отбор и избираемся в большинстве случаев на один учебный год. Всегда у командования всех уровней есть возможность принять обоснованные кадровые решения. Заявляется о трудно реализуемых в настоящих условиях противоречивых требованиях. Но показан какой-то странный набор «требований», выдуманный автором, так как к преподаванию привлекаются только выпускники академии, в том числе защитившие затем диссертации по оперативно-тактическим специальностям. А быть гражданским – это не требование, а организационно-штатная реальность.

Не менее сомнительно предложение о привязке курса истории военно-морского искусства к курсам оперативно-тактических дисциплин. Но уместно ли увязывать курс, говорящий о том, что было с известными результатами операций (сражений, боев), с курсом современного военно-морского искусства, читаемого на разных кафедрах и по-разному. Ссылка о роли дисциплины «История войн», которую якобы преподают в военно-морских училищах и институтах несостоятельна. Надо бы знать, что учебной дисциплины «История войн» в природе не существует, а в институтах преподается «Военно-морская история».

Не менее интересны «новации» по изучению слушателями десантных операций и категориям военно-морского искусства. Следует знать, что на все советские десанты в курсе учебной дисциплины отводится всего 2 часа лекции. Поэтому рассматриваются конкретно лишь 2-3 десанта именно с точки зрения тогдашнего военно-морского искусства. Кроме того, некоторые категории военно-морского искусства и оперативно-тактической терминологии могут не совпадать со старыми категориями и терминами. Но в этих условиях главным должен стать преподаватель оперативно-тактических дисциплин, который, как минимум, должен быть по этим вопросам подготовлен лучше слушателей. Дальнейшие рассуждения на эту же тему не учитывают, что разные оперативно-тактические кафедры и десантные действия рассматривают в разное время и по-разному. В лекции по истории военно-морского искусства рассматривается реальная вооруженная борьба, опыт, который учтен в послевоенных руководящих документах. И преподаватели основных кафедр со стажем преподавания 10-20 лет все это знают, т.к. сами эти документы периодически разрабатывали. При этом никаких подробностей по этапам множества событий дать невозможно, а современный преподаватель, например, оперативного искусства читает теорию морских десантной операции, не привязываясь ни к театрам, ни к возможным (в будущей войне) вариантам действий.

Интересны рассуждения о понимании теории военно-морского искусства для результатов изучения отдельных разделов программы. Но и все это должен сделать преподаватель современного военно-морского искусства. При этом систематически забывается высказывание Клаузевица о необходим-мости на занятиях по истории военного искусства давать практический опыт, а не теории. Что касается опыта за всю историю человечества, то, скорее всего, он уже учтен при изучении предыдущих тем. Неужели следует при рассмотрении опыта Первой и Второй мировой войны каждый раз обращаться к событиям за всю историю человечества, учитывая, что все-таки вряд ли она изменилась за 20 лет? Тут же хочу напомнить, что на оперативно-тактических кафедрах в абсолютном большинстве преподают выпускники командного (сейчас командно-штабного) факультета академии. Сложилось это задолго до «прозрения» А.В. Платонова. Касается это и преподавателей истории военно-морского искусства. С другой стороны, любая составная часть военно-морского искусства определяется как теория и практика…. Следует ли упор делать только на теоретических основах?

Удивляют сравнения типа «выпускник академии и преподаватель кафедры оперативного искусства или тактики ВМФ с пятилетним стажем – совершенно разные специалисты с точки зрения освоения ими теории военно-морского искусства». Неужели автор думал, что годы, проведенные на кафедре, должны пройти зря? Четко проводится мысль, что на каждом этапе развития новый преподаватель попадает в необъяснимую историческую «пустоту». Все надо начинать с нуля. Что же делали предыдущие поколения военных историков? Кроме того, следует ли представлять дисциплину «История военно-морского искусства», как нечто непостижимое по сравнению с другими дисциплинами? Любой из преподавателей командно-штабного факультета мог быть таковым на любой кафедре, что определялось только в самом конце обучения. Например, были назначения выпускников командно-штабного факультета на кафедры международного морского права, базирования, тылового и технического обеспечения сил ВМФ и другие. И везде своя специфика, но нигде нет провалов в подготовке кадров.

Автор постоянно акцентирует внимание, что с подготовкой преподавателей истории военно-морского искусства имеются проблемы. При этом не может понять, что к пенсии все военные преподаватели основных кафедр являются хорошо подготовленными преподавателями оперативно-тактических дисциплин и готовы нормально работать в области истории военно-морского искусства. Свежий пример – на место неизбранного «маститого» автора пришел избранный «не маститый» для кафедры истории войн и военного искусства преподаватель кафедры оперативного искусства и прекрасно преподает. Поэтому все рассуждения о системе «заточенной под конкретную личность с завышенными ожиданиями» не серьезны, так как мы не работаем категориями «ожиданий», а на кафедру приглашаются известные ей люди. А потенциально возможные негативные факторы надуманны самим автором, в том числе и по поводу неких предшественников. Надо просто различать деятельность в области истории военно-морского искусства и преподавание одноименной дисциплины. Например, при изучении и внедрении опыта войны во время самой войны ключевую роль играли не военные историки.

Несостоятельны, на мой взгляд, и попытки некоторые трудности списать за счет негативных явлений 40-50-х годов прошлого века. Большинство таких ошибок исправлено уже в 60-70-х годах. Во всяком случае ко времени начала преподавательской деятельности сомневающегося автора (1990г.) такой проблемы не было. И развитие отечественной военно-морской мысли остановиться не могло. Да, было ограничено издание материалов, но мыслить-то люди не перестали. Иначе как объяснить, что после снятия многих запретов работы посыпались, как из рога изобилия?

Вывод, что советский ВМФ не имел столь однозначных и масштабных побед, как Красная армия выглядит странно. Какая-то примитивная трактовка опыта войны. А не по результатам ли действий Красной армии флот оказался в годы войны в сложном положении? Легко представить, что мог сделать флот в помощь армии, если бы война пошла по нашему сценарию и Красная армия довольно быстро перешла бы в решительное наступление. Нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов неоднократно подчеркивал осознанное подчинение единой военной стратегии. Поэтому меряться победами не научно, тем более что по плану «Барбаросса» немцы активных действий против ВМФ СССР с началом войны не планировали.

Настойчиво протаскиваемый тезис автора, что в историческом плане военно-морское искусство совершенно официально делится на отечественное (ранее советское) и зарубежное (ранее империалистическое). Какое было искусство, на такое и делится. Не случайно вот уже 10 лет в Военно-морской академии эти «взгляды» не находит отклика у офицерского состава. Никакого «империалистического» искусства, а военно-морское искусство основных капиталистических государств (сегодня ведущих морских держав, раз сами стали капиталистическим государством). Не могло быть одинакового военно-морского искусства у флотов, организованных и оснащенных по-разному. Если кто-то рассматривает конкретную операцию Второй мировой войны, например, Нормандскую, так ясно же, что это операция не Вооруженных Сил СССР. В чем же уход от научного анализа? Когда рассматриваем десантные операции и Японии, и США на Тихом океане, так и то и другое не советское военно-морское искусство. И уж совершенно абсурдно выглядит вывод о путях расхождения истории военно-морского искусства и оперативно-тактических дисциплин. Кроме учебных дисциплин в послевоенный период было реальное на каждом историческом этапе советское военно-морское искусство. Не дает ли это нам свидетельства, что сам автор (ведь так считает только он) работая на кафедре тактики, не использовал прошлый опыт в своей «заблудившейся» учебной дисциплине?

Навязчивая идея, что вместо истории военно-морского искусства читали историю войн, не менее абсурдна. Это легко проверяется содержанием этого раздела военной (военно-морской) истории по любой энциклопедии. История военно-морского искусства, и история войн на море равные составные части военно-морской истории. Если писалась монография и диссертация, посвященные конкретным видам действий или операциям, причем здесь история войны в целом?

Интересно и замечание по «оценке вектора эволюции дисциплины в последние десятилетия», где в подтверждение своей правоты приводится сравнение количества учебников, учебных пособий и монографий, изданных во времена А.М. Гаккеля, А.Н. Замчалова, В.Д. Доценко и в последние 15 лет. Ранее автор в своих письмах отмечал, что история военно-морского искусства при обучении в академии ему ничего не дала. И это были как раз эти преподаватели. Напомню, что известный историк В.Д. Доценко издал уже вне академии более 170 книг, а в академии лишь несколько брошюр по локальным войнам. Видимо не все знают сегодняшние книгоиздательские возможности военных учебных заведений. А вышеуказанные преподаватели и их последователи занимались не военно-морской историей, а историей военно-морского искусства. На определенных этапах из-за малости учебных часов история военно-морского искусства входила разделом в оперативное искусство (автор об этом видимо не знает).

«Удивлю» А.В. Платонова и некоторых читателей, сообщив, что на большинстве оперативно-тактических кафедр всегда было значительное количество преподавателей, назначенных после выпуска на эти должности без адъюнктуры. Очень много было при этом назначенных и начальниками кафедр. За три года, пока адъюнкты учились, эти преподаватели становились сложившимися специалистами по своим дисциплинам, участвовали в учениях и сборах. Многие за это время защищали диссертации, и нет никаких разумных оснований считать их по уровню подготовки ниже выпускников адъюнктуры. На гражданские должности после увольнения в запас все эти преподаватели шли прежде всего на свои кафедры, заменяя более старших и освобождая место выпускникам адъюнктуры. Это могло быть и в 50, и в 60 лет, а по организационно-штатным мероприятиям и раньше. И дело не в том, что нет 40-летних , а в том, что на кафедре истории войн и военного искусства именно в данный момент не было вакансий.

Вывод, что «преподаватель истории военно-морского искусства должен обладать специфическими знаниями, а с другой – отсутствует система подготовки таких преподавателей» несостоятелен. Не только преподаватель истории военно-морского искусства должен обладать специфическими знаниями. Неужели нет специфики по кафедрам оперативного искусства, тактики, управления силами и др.? Проанализируем предложенные пути разрешения данного «противоречия».

Первый путь. Не надо, повторюсь, представлять историю военно-морского искусства «волшебной» областью знаний, не поддающейся изучению «обычными» преподавателями оперативно-тактических дисциплин. Для тех, кто их преподавал, например, с 1990г. они к выходу на пенсию и стали уже историей военно-морского искусства и никаких трудностей не предвидится. Рассуждения о вакансиях и случайностях, невозможности исследований по истории военно-морского искусства несостоятельны, хотя бы потому, что, соглашаясь работать на кафедре истории войн и военного искусства, офицер делает осознанный выбор и понимает ответственность перед Академией. Следует знать, что именно поэтому в академии не все подряд соглашаются работать на нашей кафедре. Некоторые офицеры, давая согласие вообще на перевод на службу в академию, не всегда точно знают на какую кафедру идут. Но определившись, становятся нормальными специалистами и учеными. Все преподаватели оперативно-тактических дисциплин в той или иной мере занимаются вопросами истории военно-морского искусства. Это и подтверждает автор, говоря, что «человек, не познавший историю своего ремесла, никогда не станет мастером». И совсем не обязательно «быть научным консультантом, руководителем кандидатской диссертации, официальным оппонентом, рецензентом», чтобы считаться в академии специалистом в своей области.

Второй путь. Что же автор понимает под термином «открыть курс», забыв о включении бывшей кафедры истории военно-морского искусства и военно-морской географии в состав кафедры оперативного искусства в 2000-2003гг.? А почему еще и не на кафедрах тактики и управления силами? Почему о зрелости личности только в этом случае? Не надо сомневаться в зрелости офицеров только потому, что пришли не на оперативное искусство. А где же в таком случае взять на кафедре оперативного искусства «соответствующего руководителя» для подготовки в области истории военно-морского искусства? С другой стороны, вряд ли кафедра оперативного искусства будет готовить преподавателя истории военно-морского искусства вместо решения проблем подготовки своих кадров. Рассуждения о докторских диссертациях полезны, но не подтверждены опытом – нет на оперативно-тактических кафедрах докторов наук по военной истории (паспорта специальности ИВМИ не существует). Результат такой подготовки будет, скорее всего, обратным – «недооператор» и «недоисторик». Известно, что большинство случаев такого слияния приводят к поглощению профильными специальностями непрофильных. Видимо поэтому в 2003г. и была восстановлена кафедра, но только истории военно-морского искусства. Ну а где сегодня военно-морская география в прежнем понимании?

И опять автор «новых» идей забыл, что даже на его «родной» прежней кафедре тактики офицеры были подготовлены в основном по своим разделам. «Историки» готовятся по всей программе, хотя читать могут по разделам, периодически их меняя. Заведующий самостоятельной кафедрой истории войн и военного искусства и должен заниматься тем, что вызвало тревогу автора.

Путь третий. Кому нужна «самостоятельная» кафедра истории войн и военного искусства, если ее лекции будут читать приходящие «чужие» преподаватели? Говоря о «приват-доцентстве», важно знать, что, даже имея «историков» в составе кафедры оперативного искусства, до этого не додумались.

Выдумки по поводу «кто, как не преподаватель, читающий основной курс…» несостоятельны. Преподаватель кафедры тактики для определенной «своей» темы выберет исторический материал на тактическом уровне, а преподаватель оперативного искусства выберет исторический материал, например по теме морских десантных действий, на оперативном и оперативно-стратегическом уровне. Таким же образом преподаватель кафедры морской авиации и управления силами выберут «свое». Что же в итоге получит слушатель? Говоря об «этих двух лекциях» с поглощением часов, автор осознанно ведет нас к закрытию и учебной дисциплины, и кафедры. Совершенно очевидно, что через некоторое время часы истории военно-морского искусства перетекут в часы оперативно-тактических дисциплин, которых сегодня по многим темам явно недостаточно. Такая предлагаемая лекция ничему содействовать не сможет ввиду ее раздельности на куски «под себя». Нормальный преподаватель оперативно-тактических кафедр (их большинство) должен не «синхронизировать структуру…», а все полезное для него из истории военно-морского искусства включить в свои материалы, не нарушая целостности нашей дисциплины.

Считаю, что в любых исследованиях современного военно-морского искусства должна присутствовать историческая составляющая и не обязательно от времени Македонского и Наполеона. Ошибочно думать, что история военно-морского искусства мертва, ее никто до сих пор (до «прозрении» А.В. Платонова) еще не изучал и при разработке документов не руководствовался. У нас подготовка слушателей должна проводиться не в режиме частной лавочки с поиском энтузиастов.

Добравшись до финиша статьи, не без изумления увидел, что А.В. Платонов «призывает» явиться героя по имени «НЕКТО» с административным ресурсом. Не вернемся ли в так критикуемые им 1950-е годы? Отмечу, что обладающие административным ресурсом адмиралы А.А. Римашевский, Н.М. Максимов, В.Л. Касатонов на такое «решение» проблемы не пошли, а Ученый Совет факультета и специально созданная комиссия академии «идеи» А.В. Платонова признали неприемлемыми.

Четвертый путь. В условиях всевозможных сокращений это (воссоздание военной кафедры) действительно не реально. Да и с чего кто-то считает, что при двух военных по штату все пойдет по предначертанному пла-ну? А если замечательный во всех отношениях историк – старший преподаватель окажется не подходящим как возможный начальник кафедры, что де-лать с зачем-то подготовленным адъюнктом? А если и начальник кафедры, и старший преподаватель по возрасту имеют право служить до 60 лет, вступив в должность в 35-40 лет? Откуда же возьмутся ученики?

Напрашивается вывод, с которым согласны коллеги по кафедре и факультету, что такой кадровой проблемы нет, хотя есть некоторые трудности, связанные с тем, что кафедра истории войн и военного искусства является единой для ВМУЗов Санкт-Петербурга, т.е. преподает и в магистратуре (в основном старшие офицеры), и в институтах (курсанты), и в среднем профессиональном образовании (курсанты). Убежден, что именно курсантам (особенно будущим офицерам) должны преподавать офицеры, уже послужившие на современных кораблях и способные передать этот опыт молодым людям, в этом отношении не подготовленным.

12 декабря 2019г.