Холодная война и противостояние разведок

Кёртис Рузвельт: тайные операции в других странах надо предпринимать тогда, когда цели большинства населения совпадают с целями ЦРУ. Кадр из видео с сайта www.roosevelthouseinstitute.org

Когда повстанческие отряды Фиделя Кастро сражались с войсками Фульхенсио Батисты и еще не захватили власть на Кубе, американцы достаточно спокойно оценивали ситуацию на острове и предполагали, что на смену одному диктатору, старому и слабому, придет новый, молодой и сильный, как это уже неоднократно бывало в странах Центральной и Латинской Америки. В отрядах Кастро было несколько агентов ЦРУ, и США имели относительно точные сведения о балансе сил и динамике боевых действий на острове. С приходом Кастро к власти он сделал несколько шагов, серьезно ударивших по американским интересам на Кубе, и пошел на сближение с Советским Союзом. На выборах 1960 года президентом США стал Джон Кеннеди, который сразу же обозначил свою решимость свергнуть нового кубинского лидера. Однако предварительные планы устранения Кастро были очерчены еще при предыдущем президенте Дуайте Эйзенхауэре и в немалой степени несли отпечаток двух успешных тайных операций ЦРУ, проведенных не так давно.

Первая датируется 1953 годом. Это операция по оказанию помощи в свержении иранского премьер-министра Мохаммеда Мосаддыка, который, придя к власти, национализировал британские нефтяные промыслы в регионе. Британская SIS добилась согласия ЦРУ на участие в совместной операции АЯКС, руководство которой было поручено Кёртису Рузвельту, внуку экс-президента Теодора Рузвельта и бывшему сотруднику Управления стратегических служб.

План свержения Мосаддыка возник у группы иранских политиков, которые рассматривали его все более усиливавшееся диктаторское положение как нарушение Конституции страны. Поворотным моментом стало бегство шаха, что спонтанно наэлектризовало народ и привело к отставке Мосаддыка. Заполнившие Тегеран толпы разгневанного народа полностью доминировали на горсткой «протестующих», чьи услуги были оплачены ЦРУ. Кёртис Рузвельт из этого эпизода вынес важный урок: тайные операции надо предпринимать тогда, когда, как и в случае с Мосаддыком, цели большинства населения совпадают с целями ЦРУ.

Вскоре после первой была проведена и вторая операция. На этот раз в Гватемале, где недавно избранное правительство Якобо Арбенца Гузмана предприняло «несколько недружественных мер», включая конфискацию акций американской «Юнайтед фрут кампани» и закупку оружия у стран советского блока. Силы полковника Карлоса Армаса, за спиной которого стояли США, свергли Арбенца. Президент Эйзенхауэр поблагодарил Аллена Даллеса за «избавление от советского плацдарма в нашем полушарии», а занявший в июне 1954 года президентский пост Армас совершил двухнедельную триумфальную поездку по США. Тем не менее наглое применение «доктрины Монро» оставило горькую память в Латинской Америке, особенно в свете жертв и разрушений, вызванных бомбардировкой гражданских целей.

Первоначально план действий против Кубы предполагал использование небольшой группы кубинских беженцев, подготовленных к партизанской войне, которым предстояло проникнуть в страну, чтобы объединиться там с другими партизанами или группами сопротивления. По указанию Кеннеди, однако, эта операция была отменена в пользу операции ZAPATA – открытому вторжению на Кубу 15 апреля 1961 года военной группировки примерно в 1400 человек из Залива Свиней. Нападавшие имели на вооружении танки и снабжались с американских транспортных судов. Высадка десанта окончилась полным провалом: большая часть нападавших была либо убита, либо взята в плен, вдобавок кубинская авиация потопила два транспорта снабжения.

Кеннеди однозначно признал свою ответственность за разгром в Заливе Свиней, но неотвязная мысль о Кубе, похоже, засела у него в мозгу еще глубже. Бремя ответственности за отстранение Кастро от власти он возложил на своего брата Роберта, генерального прокурора, который стал подгонять ЦРУ с планами новой операции. В 1962 году в Майами была создана ударная группировка, в которую входили 400 штатных сотрудников-американцев и 2 тыс. кубинских эмигрантов. По сути, это стало самой крупной в мире базой ЦРУ.

В тот период ЦРУ недооценивало быстро растущее мастерство новой кубинской службы – Генерального управления разведки (DGI). Костяк первых сотрудников этой службы составляли хорошо подготовленные в полном объеме тайного ремесла опытными инструкторами из КГБ энергичные молодые революционеры из рабоче-крестьянской среды, у которых не было ностальгии по режиму Батисты. Вскоре они приобрели особое мастерство в создании двойных агентов, перевербовке коллаборационистов ЦРУ в других странах и манипулированию ими. С примечательной легкостью они проникали в общины кубинских эмигрантов в Майами и других местах.

Тем временем в Москве Никита Хрущев, обладавший способностью находить слабые места у людей, пришел к выводу, что Кеннеди не хватает твердой решимости – качества, которого требовала его должность. Это впечатление подтвердилось во время их первой встречи в верхах в Вене в июне 1961 года. Советский лидер продолжал укреплять военные связи с Кубой, кульминацией этого сотрудничества стала доставка и установка на Кубе нескольких десятков ракет «земля-земля» средней и промежуточной дальности с ядерной боевой частью и средних бомбардировщиков с атомными бомбами. А также воинского контингента, в том числе мотострелкового полка, которым командовал будущий министр обороны СССР Дмитрий Язов.

Можно по-разному оценивать поступки Хрущева, но факт остается фактом: он заставил американцев впервые за их историю испытать массовый страх и панику перед военной угрозой и почувствовать на себе, что такое жизнь с приставленным к виску пистолетом. А ведь именно в такой ситуации находился Советский Союз, который после Второй мировой войны был буквально опутан сетью американских военных баз с развернутыми на них вооружениями.

Кстати, американская разведка хорошо знала технические характеристики советских ракет (благодаря англо-американскому агенту полковнику ГРУ Олегу Пеньковскому), но буквально прохлопала переброску и последующее развертывание большей части советского вооружения и военнослужащих, а начала суетиться, когда они уже окопались и освоились на острове. Так сработали немудреные меры маскировки и дезинформации, проведенные советским Генштабом в рамках операции «Анадырь», – заявление о проведении учений на Чукотке, выдача личному составу лыж и зимней амуниции перед погрузкой на транспорты и т.д., и т.п. – тайной переброски советских войск и вооружения на Кубу. Карибский кризис разрешился в конце октября 1962 года, когда Хрущев согласился убрать с острова все наступательные вооружения в обмен на американское обещание не вторгаться на Кубу и демонтировать в Турции 15 пусковых установок ракет «Юпитер».

В начале 1960-х годов другой мировой бочкой с порохом был Берлин. Там действовали более-менее независимо более 80 разведывательных организаций, хотя основных соперников было 4 – это ЦРУ на своей базе в пригороде Далем, КГБ в Карлхорсте и две противостоящие друг другу немецкие спецслужбы. Хрущев в разное время – но одинаково критически – отзывался о городе, который он называл то «шипом», то «раком», то «костью в горле», то даже «яйцами Запада». После образования ГДР в 1949 году граждане страны во все возрастающем количестве рвались на Запад (почти 3 млн человек – одна шестая населения – покинули ГДР). Вальтер Ульбрихт понимал, что на кону находится само существование его страны, и стремился получить согласие Москвы на сооружение защитного барьера на границе с Западным Берлином и ФРГ. Хрущев, получив заверения в том, что контрмер Запада не будет, одобрил сооружение «стального кольца» вокруг города. О предстоящем мероприятии знала горстка высших руководителей ГДР, однако глава ее внешней разведки Маркус Вольф был умышленно обойден. Как сказано в его автобиографии, это вызвало у него «профессиональную ярость», ибо никто не предусмотрел как многочисленные трудности, которые могли встретить его курьеры и агенты на запечатанной границе, так и преимущества, которые доставались спецслужбам противника. Возведенная 13 августа 1961 года ограда из многослойной колючей проволоки вызвала только устные попреки западных лидеров, а через 10 дней началось строительство сильно укрепленного барьера – так называемой Стены первого поколения. На следующий год разделенный город вновь привлек внимание мировой общественности, в этот раз из-за первого обмена шпионами на мосту Глиникер, где американцы передали СССР полковника Рудольфа Абеля, осужденного ими в 1957 году за сбор и передачу в СССР информации, касающейся национальной безопасности, и нелегальное проживание в Соединенных Штатах, а СССР вернул США Фрэнсиса Пауэрса, летчика сбитого самолета-разведчика U-2. (Немногие знают, что полет Пауэрса был последним из 24 полетов, выполненных U-2 над территорией Советского Союза, и практически у нас ничего неизвестно о том, что по меньшей мере в четырех случаях самолет пилотировали английские летчики. Разрешение на каждый полет давал лично премьер-министр страны, а первый облет советской территории (ракетный полигон Капустин Яр и эскадрилья дальних бомбардировщиков на Украине) совершил подполковник английских ВВС Робинсон 6 декабря 1959 года. Примечательно, что деньги за выполненную работу летчики получали не от королевских ВВС, а из фондов MI-6.) Прошло более двух десятилетий, и в июне 1985 года произошел второй обмен: 25 шпионов, задержанных в Польше и ГДР, были обменены на 4 человек, ранее задержанных американскими властями. Обмены шпионами регулярно осуществлялись и между Восточной и Западной Германией, но они обычно производились на пересечении границ Герлесхаузен-Варта.

В 1968 году, вскоре после того как Юрий Андропов возглавил КГБ, Советский Союз столкнулся с новым вызовом, на этот раз внутри Варшавского договора. Во времена Пражской весны реформистские элементы в Чехословакии приобрели значительное влияние и ослабили многие жесткие ограничения на свободу выражения мнения. Под лозунгом «Социализм с человеческим лицом» были проведены экономические реформы и расширены возможности для политических дискуссий. Для Андропова ситуация имела особую остроту, так как 12 лет назад он был советским послом в Будапеште и сыграл видную роль в жестком подавлении мятежа в Венгрии. В этот раз он проявил большую гибкость для того, чтобы свести к минимуму вооруженное противостояние.

Во времена Хрущева шпионаж КГБ внутри Варшавского блока был запрещен, однако теперь этот запрет сняли, что позволило не менее 30 советским нелегалам свободно действовать внутри Чехословакии под маской западных туристов, к тому же в домах реформистских лидеров были установлены прослушивающие устройства. Андропов был убежден, что за этими тревожными событиями стоят западные разведки. Ситуация становилась все более угрожающей, тем более что спецслужба Чехословакии (StB), которая подчинялась министру внутренних дел Йозефу Павелу, была явно ненадежной. Пока советское Политбюро размышляло, как действовать дальше, в его адрес поступило несколько тревожных докладов от Андропова, в которых он склонялся к варианту военной интервенции. Как полагают западные историки спецслужб, КГБ не только фабриковал следы империалистических заговоров, но умышленно преувеличивал уровень поддержки рабочим классом Чехословакии отстранения Александра Дубчека. Ввод войск стран Варшавского договора в «братскую страну» можно в значительной степени связать с влиянием Андропова. И хотя основные цели ввода с военной точки зрения были достигнуты в течение суток – в отличие от продолжительной кровавой бани в Венгрии, – вооруженное вторжение нанесло непреходящий урон образу Советского Союза далеко за границами Чехословакии. Для самого Андропова урок был понятен: Пражская весна дала простое обоснование для созданного под его руководством Пятого главного управления, которое организационно состояло из 15 специализированных управлений, имевших в качестве задачи разработку наиболее эффективных методов борьбы с тем, что он охарактеризовал «идеологической подрывной деятельностью, инспирированной нашими противниками из-за рубежа».

Фидель Кастро на одном из участков вторжения американских войск в Плайя- Хирон Фото © РИА Новости

Лидер социалистической партии Чили Сальвадор Альенде Госсенс (псевдоним LEADER) привлек внимание КГБ еще в начале своей карьеры, к 1961 году он согласился на регулярные встречи в качестве «конфиденциального контакта». Несмотря на свои предыдущие проигрыши в качестве кандидата в президенты, на выборах 1970 года он лидировал, поскольку антимарксистские силы в стране были расколоты. Президент США Ричард Никсон был взбешен, когда Альенде с минимальным преимуществом победил на выборах, и был полон решимости почти любой ценой не дать ему официально войти в должность. ЦРУ составило план организации военного мятежа и вошло в контакт с чилийскими военными, однако при попытке похитить начальника штаба чилийской армии генерала Рене Шнайдера тот внезапно умер, что сорвало американский план, не дав ему начаться.

В последующие три года правления Альенде американцы тайно поддерживали антиправительственные силы страны, начиная с оппозиционных партий и кончая газетой «Эль Меркурио», а также отслеживали вероятные попытки заговора с целью свержения правительства. Западные источники утверждают, что нет свидетельств того, что ЦРУ либо какая-то другая правительственная структура США причастны к свержению режима с помощью чилийских вооруженных сил. Во всем виновато ужасающе неумелое руководство экономикой страны, что в 1973 году привело к самой высокой в мире инфляции (190%) и породило растущую внутреннюю оппозицию Альенде. Он не сумел поставить под свое непосредственное командование вооруженные силы и спецслужбы страны. По мнению Андропова, главная ошибка Альенде заключалась в его нежелании применить силу против своих противников. Своевременно предупрежденный КГБ, чилийский президент избег попытки первого плохо организованного мятежа в июне 1973 года, однако во все ухудшавшейся обстановке через три месяца его правительство было все-таки свергнуто, а он сам убит. Очень быстро, не без помощи Управления активных мероприятий КГБ Альенде стал мучеником в глазах леваков всего мира.

Матерый американский политик Никсон (вице-президент США (1953–1961) и президент США (1969–1974) с глубокой подозрительностью относился к ЦРУ еще с тех пор, когда он участвовал в кандидатской гонке за кресло президента в 1960 году против Кеннеди. За год до ухода с поста президента он получил дополнительное обоснование своей низкой оценке работы ЦРУ. 6 октября 1973 года, в день священного еврейского праздника Йом-Кипур, египетские и сирийские войска начали наступление с разных направлений на позиции израильтян, что стало полной неожиданностью для последних. Ни израильские, ни американские службы не считали такое наступление возможным в принципе в силу множества причин. У американцев были секретные посты радиоперехвата в их посольствах как в Каире, так и в Дамаске, поэтому недостатка в точных данных не было, однако аналитики ЦРУ, ответственные за Ближний Восток, предпочитали избавляться от данных радиоразведки, добытых Агентством национальной безопасности.

КГБ со своей стороны заранее известил советское руководство о войне Йом-Кипур. Через 20 дней израильские контратаки остановили наступление арабов, но цена оказалась очень высокой – 2700 погибших военнослужащих Израиля плюс территориальные потери. Правительственная комиссия, возглавляемая старшим судьей Верховного суда Израиля Шимоном Агранатом, сняла обвинения в «прямой ответственности» с премьер-министра Голды Меир и министра обороны Моше Даяна, однако под давлением общественности Меир и Даян ушли в отставку. Репутации прославленного разведывательного сообщества Израиля был нанесен серьезный удар.

Запутанная история конфликта во Вьетнаме началась до холодной войны, а непосредственное вовлечение США в события в регионе случилось позже, при президенте Эйзенхауэре. После победы Хо Ши Мина над французами в 1954 году Женевские соглашения разделили страну по 17-й параллели: коммунистическое государство (Viet Minh) оказалось к северу от нее, а спонсируемые США антикоммунисты – к югу. Эйзенхауэр был решительно против развертывания войск в невыгодном с военной точки зрения периферийном районе и санкционировал только выборочную помощь. В Сайгон прибыла группа оперативников ЦРУ, самым видным из которых был Эдвард Лансдейл, только что добившийся оглушительного успеха на Филиппинах в борьбе с прокоммунистическими мятежниками «Хук» и стабилизации поддерживаемого США правительства Рамона Магсайсая. Группа Лансдейла вместе с южновьетнамцами должна была вести «политико-психологическую войну» против врага. Сложнейшая задача по управлению раздробленным Южным Вьетнамом досталась Нго Динь Дьему, ненавидевшему французов, сыну известного чиновника, который хотел, сохраняя суть вьетнамской культуры, опереться на западные технологии и культуру и модернизировать страну. Мало кто верил в него, однако через два года американская разведка назвала его «совершившим чудеса» – было принято более миллиона обнищавших беженцев с севера страны, подготовлен проект Конституции и проведено много социальных реформ. Оппозиция в стране, включая заговоры в вооруженных силах, была практически нейтрализована. К 1955 году Вьетнам был признан де-юре 36 странами. ЦРУ тщательно отслеживало события во Вьетнаме, а к концу 1962 года создало полувоенные формирования (около 38 тыс. человек) из горцев, покинувших родные места и осевших в районах, подконтрольных правительству. Президент Кеннеди, считавший, что утрата страны в пользу коммунистов вызовет в регионе фатальный «эффект домино», увеличил количество американских военных советников в стране и усилил тайную войну против Северного Вьетнама, однако исключил ввод наземных сил. Прошло время, авторитарные методы правления Дьема стали вызывать недовольство Вашингтона, и, хотя разведка и не рекомендовала Кеннеди убирать Дьема в силу возможных негативных последствий, первая публичная критика сайгонского правительства со стороны Кеннеди подвигла вьетнамских генералов на мятеж и убийство Дьема. Последовавшие военные неудачи южновьетнамской армии в боях против коммунистов вынудили США в 1965 году ввести в страну наземные войска.

После ухода Хрущева со своего поста в 1964 году Советский Союз стал на постоянной основе оказывать все увеличивающуюся помощь Северному Вьетнаму. Резидентура КГБ в Ханое также немедленно удвоила численность своих сотрудников. Помимо работы в стране пребывания, Северный Вьетнам стал для советских спецслужб и важнейшим центром разведки против КНР, с которой у СССР тогда были очень натянутые отношения.

Вьетнамская война для США закончилась в 1975 году. Многие полагают, что поворотным пунктом в ней стало наступление коммунистических войск во время праздника Тет (местный Новый год), 31 января 1968 года, на более чем сотню городов, военных объектов и правительственных учреждений по всему Южному Вьетнаму. То, что американцы не ожидали наступления такого размаха и интенсивности, английский исследователь Д. Эдамс называет «величайшим разведывательным провалом на этой войне, сравнимым с нападением на Перл-Харбор в 1941 году».

Американцы потерпели горькое поражение во Вьетнаме по причине плохого понимания тамошних условий, однако и СССР сработал в Афганистане не лучше. Его прямое участие в событиях в этой стране началось в апреле 1978 года, когда в результате хорошо срежиссированного мятежа был убит премьер-министр Мухаммед Дауд и к власти пришел Мохаммад Тараки, лидер просоветской Народно-демократической партии Афганистана. Советское влияние было весомым и в афганских вооруженных силах, где почти треть офицерского состава прошла подготовку в СССР. Несмотря на то что Тараки стал советским агентом за 30 лет до описываемых событий, он, оказавшись у власти, показал себя – с точки зрения КГБ – совершенно проблематичным. Главная стратегическая ошибка Тараки, усиленная Советским Союзом, заключалась в том, что он при минимальной поддержке населения пытался ввести коммунистическое правление в стране, населенной разными племенами и твердо следующей путем ислама. Первоначально недооцененное КГБ сопротивление новому режиму вскоре переросло в полномасштабный джихад, к которому войска Тараки, пораженные дезертирством, оказались не готовы.

На фоне усилившейся антиправительственной борьбы ситуация осложнялась и схваткой за власть между Тараки и Хафизуллой Амином, которая завершилась в сентябре 1978 года отставкой и последующим убийством Тараки, после чего к власти пришел Амин. Опасаясь, что Амин, ранее получивший образование в США, может быть американским шпионом и, развернувшись в сторону Запада, выдворить советских советников из страны, Москва начала действовать более активно. К ноябрю КГБ подобрал своего другого давнего афганского агента Бабрака Кармаля и стал готовить план ликвидации – в случае надобности – Амина. Одновременно в СССР стали отрабатываться мероприятия по подготовке крупного военного вторжения. Однако с устранением Амина и возвышением Кармаля советские цели по стабилизации коммунистического правления в Афганистане и нейтрализации сильного антисоветского противодействия не были достигнуты: Кармаль стал превращаться в такую же кичливую персону, как Тараки, а фракционные дрязги в правящей партии не утихли.

Поняв, что политических мер недостаточно, Москва отдала приказ своим войскам на решительные действия. Из-за своих глобальных военных обязательств Москва никогда не могла развернуть в Афганистане столько дивизий, сколько в свое время имели США во Вьетнаме (на пике войны численность американской сухопутной группировки во Вьетнаме превышала полмиллиона военнослужащих), а наши войска не были обучены тактике партизанской войны, которую вели муджахеддины. В силу этого советские войска проводили крупномасштабные наступления против городов и деревень, которые, как считалось, были связаны с партизанами, вынудив не менее трети населения покинуть страну.

Президент Джимми Картер немедленно отреагировал на советское вторжение, дав указание ЦРУ начать поставки оружия муджахедам через Пакистан. Американская помощь доставлялась через пакистанскую границу на мулах, за которых платили также американцы, однако прямых контактов между американцами и муджахедами не было. Передача знаний и опыта на месте получения груза возлагалась на межвидовую разведку вооруженных сил Пакистана (Inter Services Intelligence). Кульминацией американской помощи стала поставка ПЗРК «Стингер», предназначенных для борьбы с советскими чрезвычайно эффективными боевыми вертолетами Ми-24. Будучи на сегодняшний день самой продолжительной и самой дорогой тайной операцией, операция «ЦИКЛОН» (передача «Стингеров» муджахедам) считается одним из главных успехов ЦРУ в Афганистане. В этой связи некоторые критики отмечают, что после вывода советских войск из Афганистана в 1989 году местоположение большинства ПЗРК «Стингер» осталось невыясненным.