Военный деятель крупного калибра

В начале 1990-х годов профессиональная карьера Андрея Кокошина получила стремительное развитие. Фото РИА Новости

26 октября 2020 года исполняется 75 лет со дня рождения Андрея Афанасьевича Кокошина – выдающегося ученого, государственного и военного деятеля крупного калибра, сделавшего очень много для нашей страны.

Андрей Афанасьевич родился в семье офицера-фронтовика Афанасия Михайловича Кокошина, участника Парада Победы 1945 года. Вадим Владимирович Чудов, брат мамы Кокошина, также участник Великой Отечественной войны, был известным на Балтике военно-морским офицером-катерником, он успешно воевал и в морской пехоте. От дяди Андрей Афанасьевич во многом унаследовал свою особую любовь к Военно-морскому флоту.

Андрей Кокошин в 1969 году окончил факультет приборостроения прославленного МВТУ имени Н.Э. Баумана, бывшего в то время фактически частью мощного оборонно-промышленного комплекса СССР. До поступления в МВТУ работал учеником токаря, позднее токарем в авиационном ОКБ им. А.С. Яковлева. Окончил с золотой медалью школу рабочей молодежи. Фундаментальное образование Бауманки, природный талант, усердие и пытливость во многом предопределили весьма неординарный жизненный путь Андрея Афанасьевича.

После окончания МВТУ Кокошин некоторое время работал в Центральном штабе студенческих строительных отрядов при ЦК ВЛКСМ. Затем учился в аспирантуре Института США и Канады АН СССР, который в то время возглавлял академик АН СССР Георгий Арбатов – офицер-фронтовик, до этого работавший консультантом секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова.

Длительное время Андрей Кокошин руководил отделом военно-политических исследований Института США и Канады, в котором работали генералы Николай Ломов, Михаил Мильштейн, Валентин Ларионов и др.

Эти профессионалы высокого уровня дали многое Кокошину для понимания советской военной политики, отечественного военного искусства. Формировался особый – кокошинский – критико-аналитический взгляд на вопросы и проблемы.

Генерал-полковник Николай Ломов в годы Великой Отечественной войны занимал должность заместителя начальника Главного оперативного управления Генерального штаба РККА, неоднократно докладывал Иосифу Сталину обстановку на фронтах. Ломов был соратником таких выдающихся военачальников, как Маршал Советского Союза Александр Василевский, генералы Алексей Антонов, Сергей Штеменко.

Генерал-лейтенанту Михаилу Мильштейну довелось побывать на посту исполняющего обязанности начальника разведки Западного фронта под командованием генерала армии Георгия Жукова.

Генерал Валентин Ларионов был одним из основных авторов фундаментального труда «Военная стратегия» под редакцией Маршала Советского Союза Василия Соколовского. Кокошин неоднократно во второй половине 1980-х годов выступал соавтором Ларионова в ряде важных трудов по военно-политическим проблемам.

В 1980-е годы вышли такие основательные труды Кокошина, как «США: за фасадом глобальной политики» и «В поисках выхода: военно-политические проблемы международной безопасности». Широко известной стала его книга «Братья Кеннеди», написанная в соавторстве с Анатолием Громыко. Она давала отечественному читателю важные знания об американской политической системе.

Позднее в качестве заместителя директора Института США и Канады Кокошин курировал работу отдела военно-политических исследований. А также лаборатории искусственного интеллекта и математического моделирования, созданной решением вице-президента АН СССР Евгения Велихова, выдающегося ученого-физика, отвечавшего за оборонные исследования советской Академии наук.

Эти два подразделения хорошо взаимодействовали с Центром оперативно-стратегических исследований (ЦОСИ, позднее ЦВСИ) Генштаба Вооруженных сил СССР во главе с генерал-полковником Варфоломеем Коробушиным.

В упомянутой лаборатории под руководством Кокошина были разработаны компьютерные модели стратегической стабильности, переданные вскоре для дальнейшего применения в Генеральный штаб ВС СССР.

У Кокошина в те годы установились рабочие отношения с начальником советского Генерального штаба генералом армии Михаилом Моисеевым, с видным генштабистом и крупным военным ученым генералом Махмудом Гареевым, с первым зампредом Военно-промышленной комиссии (ВПК) при Совете Министров СССР Владимиром Кобловым, с руководящими работниками оборонного отдела ЦК КПСС, с рядом генеральных конструкторов ОПК.

В соавторстве с генералом армии Владимиром Лобовым Кокошин опубликовал тогда важную работу по военно-стратегическим предвидениям выдающегося отечественного военного теоретика Александра Свечина.

Велихов познакомил Кокошина с легендарным ученым-ядерщиком, трижды Героем Социалистического Труда Юлием Харитоном, с дважды Героем Социалистического Труда Борисом Бункиным, с Героем Социалистического Труда генерал-лейтенантом Анатолием Басистовым (возглавлявшим фирму, создававшую московскую систему ПРО А-135), с рядом создателей мощных советских лазеров.

Товарищеские отношения установились у Кокошина в эти годы с первым заместителем министра оборонной промышленности Евгением Витковским, который познакомил его с заместителем министра обороны СССР по вооружению генерал-полковником Вячеславом Мироновым. В 1992 году Вячеслав Миронов в Минобороны России станет начальником вооружения, непосредственным подчиненным Кокошина, на которого тот всегда мог полностью опереться. Для отношений этого авторитетнейшего военного и Кокошина немаловажным было то, что Миронов перед поступлением в Военную артиллерийскую инженерную академию им. Ф.Э. Дзержинского окончил четыре курса МВТУ имени Н.Э. Баумана.

Вообще в судьбе Кокошина важную роль играло то обстоятельство, что он окончил МВТУ имени Н.Э. Баумана, выпускники которого образовали своего рода «бауманское товарищество». Выпускников МВТУ было немало на руководящих постах в отделах ЦК КПСС, в Совмине, особенно в ВПК Совмина, в руководстве многочисленных НИИ и КБ советского ОПК. И они тесно взаимодействовали при решении вопросов обороны страны.

При поддержке ВПК при Совмине СССР и оборонного отдела ЦК КПСС решением Секретариата ЦК КПСС у Андрея Кокошина в кабинете был установлен аппарат спецсвязи – «кремлевка». В то время практически ни у кого из заместителей директоров академических институтов таких аппаратов не было. Этим же решением было выделено дополнительное помещение в центре Москвы для работы курируемых им подразделений.

В декабре 1987 года Андрей Кокошин был избран членом-корреспондентом АН СССР при активной поддержке со стороны ученых-естественников.

Кокошину его умудренные реальным опытом управления в военно-технической и оборонно-промышленной сфере наставники из ВПК и оборонного отдела ЦК КПСС объяснили, что есть «рапортоемкие» и «нерапортоемкие» системы и технологии. К «рапортоемким» они относили ракеты, танки, крупные боевые корабли, ударные самолеты и т.п. «Нерапортоемкими» считались средства радиоэлектронной борьбы и вообще разнообразная электроника, многие средства связи, средства разведки и целеуказания и т.п. При этом эти опытные оборонщики отмечали, что именно «нерапортоемкие» технологии и системы в значительной мере, а иногда и решающим образом определяли реальную боевую эффективность Вооруженных сил. Эта классификация запомнилась Кокошину.

В 1980-е годы обострились проблемы обеспечения стратегической стабильности в отношениях СССР и США. Одним из проявлений этого было выдвижение президентом США Рональдом Рейганом в 1983 году «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ) и соответствующей программы НИОКР по созданию широкомасштабной системы противоракетной обороны со ставкой на космические эшелоны ПРО и оружие направленной энергии. Эти планы были крайне негативно и даже нервозно восприняты в СССР.

Вопрос о советском ответе на СОИ стал предметом масштабных дебатов в Советском Союзе, в военном ведомстве и в оборонно-промышленном комплексе, с участием ученых АН СССР и выходом на высший политический уровень.

В СССР многие годы действовала традиция отвечать на американские вызовы в военной сфере симметричными мерами, часто не считаясь с затратами. В то же время в 1980-е годы ряд ученых, генералов, деятелей ВПК выступили за «асимметричный ответ», понимая всю тяжесть «симметричной» гонки вооружений для СССР и осознавая реальные проблемы на пути создания лазерного и пучкового оружия, эффективных космических боевых станций. Видное место в этой группе занимал академик Евгений Велихов. Дебаты между сторонниками асимметричного и симметричного подходов подчас приобретали острый характер.

В конечном итоге официально в СССР была принята стратегия «асимметричного ответа». Были разработаны соответствующие программы НИОКР. Но многое в СССР в то время реально делалось и в симметричном варианте. С широким спектром технологий «асимметричного ответа» Кокошину позднее пришлось иметь дело в Министерстве обороны РФ. Это касалось, в частности, различных средств преодоления ПРО противника, обеспечения боевой устойчивости группировок стратегических ядерных сил и др.

Группа советских ученых во главе с Велиховым проделала огромную и сложную научно-исследовательскую работу, прежде всего связанную с воздействием потенциальной противоракетной обороны на стратегическую стабильность – как в закрытом, так и в открытом варианте. Последнее было совсем необычно для Советского Союза. Правой рукой Велихова в этой деятельности был Кокошин.

Опытно-исследовательские учения ПВО сухопутных войск «Оборона-92». Руководитель учений, 1-й заместитель министра обороны Андрей Кокошин (справа) за рычагами боевой машины. Фото РИА Новости

Окончательное решение по комплексу вопросов стратегической стабильности, в том числе в открытом варианте, опиралось на позицию генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова, с которым неоднократно встречался Велихов. Андропов очень хорошо понимал важность информационного противоборства по этим вопросам.

Решением политбюро ЦК КПСС группе Велихова было поручено проведение на длительной основе неафишируемых семинаров, дискуссий с американскими учеными – группой членов Национальной академии наук США и Федерации американских ученых – по целому ряду вопросов обеспечения стратегической стабильности и международной безопасности с позиций серьезных научных исследований. И с советской, и с американской стороны в ней приняли участие ряд крупнейших ученых, в том числе такие нобелевские лауреаты, как Александр Прохоров и Чарльз Таунс.

Группа Велихова хорошо разбиралась в том, как проходили острые дебаты в США вокруг СОИ и советско-американского Договора по ПРО 1972 года. В Соединенных Штатах в 1980-е годы было много влиятельных и активных противников СОИ и сторонников сохранения Договора по ПРО. Они были твердо убеждены в том, что такая позиция соответствует подлинным национальным интересам США.

Противники СОИ и сторонники сохранения Договора по ПРО в тот период времени в конечном итоге добились перевеса, несмотря на то что Рейган был очень популярным президентом и на НИОКР по СОИ были истрачены десятки миллиардов долларов американских налогоплательщиков (что более чем устраивало сотни конкретных лабораторий и компаний военно-промышленного комплекса США).

Позднее появились убедительные данные, что СОИ во многом была блефом, попыткой вынудить Советский Союз к гонке вооружений в невыгодной для него сфере. Об этом в 1990-е годы открыто говорили бывший министр обороны США Каспар Уайнбергер и помощник президента по национальной безопасности Роберт Макфарлейн. Рейган же, возможно, действительно верил во всемогущество американской науки и техники. Программа СОИ, беспрецедентно масштабная и амбициозная, не произведя на свет декларированных результатов, была свернута в 1992–1993 годах.

Уроки реализации СОИ, борьбы вокруг нее, научные, аналитические аспекты этой борьбы важны и в наше время. Во многом не утерял своей значимости и ряд научных исследований, которые в то время были проведены Велиховым, Кокошиным и их коллегами. Особенно это относится к коллективной междисциплинарной монографии «Космическое оружие: дилемма безопасности», опубликованной на русском и английском языках в 1986 году.

Велихов и Кокошин занимались и проблемой предотвращения гонки вооружений между СССР и США применительно к противоспутниковому оружию нового поколения. Во многом с подачи Велихова генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов на встрече с группой сенаторов США заявил в 1983 году об обязательстве не выводить первым в космическое пространство какие-либо виды противоспутникового оружия, пока другие государства, в том числе США, будут воздерживаться от вывода в космос подобного оружия. Андропов предложил также радикальным образом решить вопрос о противоспутниковом оружии: договориться о ликвидации уже имеющихся противоспутниковых систем и запрещении создания новых. Эта линия руководства СССР была должным образом оценена активными и влиятельными противниками создания конкретной противоспутниковой системы с использованием тяжелого истребителя Ф-15 и ракеты «СРЭМ-Альтаир» (аналогичная система с использованием МиГ-31 и ракеты «бункинской фирмы» разрабатывалась и в Советском Союзе).

Эта политика СССР в конечном итоге полностью сработала. Конгресс США, несмотря на мощнейшее давление администрации Рейгана, через два года полностью перекрыл финансирование испытания противоспутниковой системы на платформе Ф-15 даже после первых ее испытаний.

Это было крупное достижение. Оно стало возможным благодаря пониманию масштабов опасности для обеспечения стратегической стабильности нового этапа противоборства двух государств в противоспутниковом оружии, знания реального механизма принятия решений в США.

Надо сказать, что противников гонки вооружений в этой области в СССР было немало. В их числе был Маршал Советского Союза Сергей Ахромеев, ряд крупных руководителей и работников ВПК и оборонного отдела ЦК КПСС.

Этот прецедент сохраняет свое значение и в современных условиях, когда еще более остро стоит вопрос о военном противостоянии в космосе, особенно после известных действий администрации Дональда Трампа в этой сфере.

Мы считаем, что приход в 1992 году Андрея Кокошина на пост первого заместителя министра обороны был в значительной мере подготовлен его плодотворной деятельностью по обеспечению обороны и безопасности нашей страны в предыдущие годы.

За назначение Андрея Кокошина министром обороны России активно ратовала авторитетная Лига содействия оборонным предприятиям во главе с видным деятелем ОПК в сфере радиоэлектронной борьбы Алексеем Шулуновым. Близко знавшие Кокошина отмечали качества блистательного организатора, вдумчивого и рассудительного руководителя, действующего на твердой основе подлинного патриотизма. Такого рода оценки полностью разделяют и авторы этой статьи.

В Министерстве обороны Кокошин установил тесное взаимодействие с такими начальниками Генштаба, как Виктор Дубынин и сменившим его Михаилом Колесниковым. (Здесь следует заметить, что вопреки некоторым утверждениям Колесников не принимал участия в планировании первой чеченской войны, практически не имели к этому отношения и другие замы министра обороны.) Большую помощь Кокошину в освоении премудростей управления Вооруженными силами оказал такой авторитетный генерал, как начальник Главного оперативного управления Генштаба Виктор Барынькин, а также его заместитель Юрий Балуевский.

Хорошие рабочие отношения были у Кокошина с заместителями министра обороны: генералами Георгием Кондратьевым, Владимиром Топоровым, Борисом Громовым. А с генерал-полковником Валерием Мироновым, одним из наиболее профессиональных военачальников нашей страны, обладавшим большим и ценным боевым опытом, они вскоре подружились. Валерий Миронов как заместитель министра обороны курировал кадровую службу и высшие военные учебные заведения.

Виктор Дубынин, пользовавшийся огромным и заслуженным авторитетом в военной среде, решительно и безоговорочно поддержал Кокошина на одной из первых коллегий Минобороны в 1992 году, когда Кокошин представлял проект первой Государственной программы вооружений РФ. И вообще Дубынин оказал Кокошину неоценимую поддержку во врастании в военную среду. Именно на Дубынина и Колесникова, Генштаб в целом, а также на главкомов и главкоматы, на упомянутых заместителей министра обороны легла основная тяжесть сбережения наших Вооруженных сил от еще более глубокого упадка, от того, чтобы они прошли точку невозврата.

Кокошин и Колесников были наиболее загруженными из числа руководителей военного ведомства в тот период. Через первого заместителя министра обороны и начальника Генштаба в год проходило примерно одинаковое количество документов: по 28–29 тыс., в подавляющем большинстве с высокими грифами секретности. Это намного превосходило число документов, проходивших через министра обороны.

Вопросами реформирования Вооруженных сил России ни Кокошину, ни Дубынину, ни Колесникову в этот период практически заниматься не пришлось (в чем их не раз упрекали некоторые СМИ). Созданное специально под эту задачу Управление по военной реформе министр обороны генерал армии Павел Грачев подчинил лично себе.

Министр атомной промышленности Виктор Михайлов, открыто позиционировавший себя как ястреб, года полтора-два присматривался к Кокошину, а затем стал активно знакомить его с делами ядерного оружейного комплекса России. Михайлову важна была поддержка Кокошина по некоторым вопросам в правительстве РФ, и он ее полностью получил. Кокошин близко познакомился с такими выдающимися деятелями этого комплекса, как академики Юрий Трутнев, Евгений Аврорин, Радий Илькаев. Академик Трутнев (наряду с Евгением Примаковым) несколько позднее публично выступил в поддержку Кокошина при избрании его в действительные члены РАН.

Хорошо разбираясь во внешней и внутренней политике США, Кокошин в отличие от многих других представителей политической элиты России не строил в 1990-е годы никаких иллюзий относительно будущего американо-российских отношений. Он исходил из того, что в правильном выстраивании этих отношений на равноправной и взаимовыгодной основе для России необходимо иметь достаточно мощные и дееспособные Вооруженные силы, начиная с сил и средств стратегического ядерного сдерживания. В своем прогнозировании международных отношений Кокошин кроме всего прочего опирался на опыт своего общения с такими выдающимися отечественными дипломатами, как Анатолий Добрынин, Юлий Воронцов, Александр Бессмертных и др.

Уже тогда Кокошин исходил из того, что для нашей страны очень важно иметь и средства стратегического неядерного сдерживания, прежде всего за счет высокоточного дальнобойного оружия в обычном оснащении. Фактически уже тогда Кокошин был первым глашатаем формулы стратегического неядерного сдерживания в военной политике России, которое он считал важным для обеспечения деэскалации конфликтов. Для этого он уделял большое внимание созданию крылатой ракеты повышенной дальности для стратегических бомбардировщиков Х-101. При этом Кокошин выступал и выступает именно за дополнение стратегическим неядерным (предъядерным) сдерживанием ядерного сдерживания, а не за замену ядерного сдерживания неядерным.

Кокошин приложил значительные усилия для сохранения потенциала Минобороны России в разработке средств защиты от бактериологического оружия, защитив от закрытия соответствующие структуры, в том числе 48-й ЦНИИ. Это было непростым делом, поскольку указания по этому вопросу в Министерство обороны шли сверху. Этот институт, как известно, сыграл важную роль уже в наши дни в разработке вакцины «Спутник V» в условиях пандемии коронавируса.

Кокошин в целом добился сохранения системы научно-исследовательских институтов военного ведомства, несмотря на поползновения некоторых должностных лиц Минобороны в направлении их «оптимизации». Это было крайне важно для научного обоснования усилий Минобороны в оперативно-стратегической и военно-технической сферах.

В первую очередь на плечи Кокошина легла и тяжесть реализации им же во многом и сформулированной военно-технической политики России. Благодаря такой политике наши Вооруженные силы в современных условиях оснащены межконтинентальными ракетами «Тополь-М» и «Ярс», стратегическими подводными ракетоносцами типа «Борей», крылатыми ракетами Х-101, Х-102, «Калибр», комплексами «Искандер», фронтовыми бомбардировщиками Су-34, ударными вертолетами Ми-28Н, Ка-50 («Черная акула») и Ка-52 («Аллигатор»), зенитно-ракетными комплексами С-400, новейшими средствами радиоэлектронной борьбы, разведки и целеуказания и др. Тогда была заложена и основа системы космической навигации ГЛОНАСС.

В немалой степени усилиями Кокошина была осуществлена доработка системы противоракетной обороны А-135, которая в современных условиях трансформируется в более совершенную систему А-235.

По рекомендации генерал-полковника Вячеслава Миронова и генерального директора «НПО машиностроения» Герберта Ефремова (выпускника МВТУ имени Н.Э. Баумана) Кокошиным было принято решение о продолжении финансирования разработки гиперзвукового планирующего крылатого блока для перспективных межконтинентальных баллистических ракет, что в современных условиях реализовалось в системе «Авангард».

В один из самых сложных моментов 1990-х годов в обеспечении вооружений и военной техники электронно-компонентной базой по инициативе академика Велихова Кокошину и его соратникам удалось на средства Минобороны в короткие сроки создать специальное производство микроэлектроники, которое на определенный период сыграло критически важную роль в обеспечении техники для наших Вооруженных сил электронно-компонентной базой.

За время пребывания Кокошина на посту первого заместителя министра обороны было достроено значительное число крупных кораблей для нашего ВМФ. Среди них малошумные многоцелевые атомные подводные лодки, эсминцы, большой противолодочный корабль «Адмирал Чабаненко». Особенно выделяется тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий». Строители этого мощного корабля, флагмана ВМФ России, заслуженно назвали Кокошина его крестным отцом.

На «Петре Великом» в ходе его строительства Кокошин побывал не менее двух десятков раз. Кокошин исходил из того, что именно на этом крупном корабле сосредоточен сложнейший комплекс новейших вооружений, что этот корабль будет исключительно важен, в том числе для подготовки кадров для нашего будущего ВМФ. Он понимал, что надводные корабли такой сложности и мощи после «Петра Великого» нам не скоро доведется вводить в строй. К тому же достройка этого корабля, по замыслу Кокошина и его соратников (прежде всего адмиралов Валерия Гришанова и Михаила Барскова), позволила сохранить ядро кадров кораблестроителей не только на Балтийском заводе, но и на других верфях Санкт-Петербурга, откуда активно привлекались инженеры и рабочие на Балтийский завод.

Авторы этой статьи не могут не подчеркнуть, что все эти весьма впечатляющие, а в чем-то и экстраординарные результаты были достигнуты Кокошиным и его соратниками в неимоверно тяжелых и сложных условиях безудержной инфляции, непрекращающегося уменьшения ВВП и федерального бюджета, диктата Международного валютного фонда.