Тридцатилетняя война

Введение чрезвычайного положения в Нагорно-Карабахской автономной области и приграничных районах Азербайджанской ССР. Город Физули, 1990. Фото РИА Новости

Российские миротворцы в Нагорном Карабахе. Каждый день в сообщениях прессы встречаются Степанакерт, Шуша, Мардакерт, Аскеран, Гадрут, Лачинский коридор…

Мы там были. С начала 1988 года до конца 1991-го внутренние войска МВД СССР выполняли в стреляющем регионе именно миротворческие, разделительные задачи. Стояли меж двух огней.

ОКО ЗА ОКО

Накануне всесоюзного референдума о сохранении СССР в марте 1991-го лампочка-индикатор моего диктофона пожарно-тревожно вспыхивала от истеричных воплей на главной площади Степанакерта: «Солдаты, убирайтесь домой! Вы охраняете турецкий флаг! Вы научились убивать в Афганистане, теперь пришли сюда!» Жестокие, несправедливые, кощунственные обвинения безумных в своей мести людей.

На день того референдума в НКАО число убитых армян и азербайджанцев было равным – 17 на 17 с начала года. Приехал туда через 40 дней, счет стал 26 на 26. Как тут не вспомнить «око за око». Но цифры эти – лишь по НКАО, а убивали по всей границе двух враждующих республик – от северного Казахского района до южного Кубатлинского…

Убивали и наших военных. Убивали за то, что они мешали убивать других. Так к трагедии Армении и Азербайджана добавилась трагедия людей в погонах, присягнувших верой и правдой служить Отечеству. А в Отечестве нашем вовсю разгулялась перестройка-перестрелка…

Свое трагическое бремя солдаты, прапорщики, офицеры и генералы несли с достоинством и мужеством.

На войне как на войне – получали пули, получали ордена, не роптали на тяготы и лишения. А вот за оскорбления и незаслуженные упреки было обидно, ведь бронежилет и каска – не защита от грязных слов.

Помню, в Шуше, когда азербайджанцы взяли в заложники нашего командующего генерал-полковника Ю. Шаталина, заместителя начальника политуправления войск генерал-майора Е. Нечаева и коменданта Карабаха генерал-майора В. Сафонова, приехавших для переговоров, довелось услышать: «Уйдите хоть на неделю – ни одного армянина не останется на нашей земле, сами справимся».

Ситуацию разрулили тогда бескровно. А спустившись в Степанакерт – это всего-то 10 км – услышал другое: «Вы – белые турки! Уходите! Мы сумеем защититься! Вы, наверное, плохо представляете силу нашего спюрка!» (мировая армянская диаспора. – Б.К.).

О ШВЕДСКОМ НЕЙТРАЛИТЕТЕ

Это теперь вошло в обыкновение толерантно твердить, что преступники и террористы «национальности не имеют». А в ту пору – 30 лет минуло! – у каждого районного коменданта, назначенного от внутренних войск, на стене висела карта, где разного цвета кружками были обозначены армянские и азербайджанские села. Иногда кружки эти были двухцветными: армяне и азербайджанцы годами жили там вместе.

Именно таким, интернациональным, было село Туг Гадрутского района. Однажды комендант района ЧП генерал-майор В. Сафонов поставил мне, войсковому журналисту, задачу – сопроводить из Степанакерта в Гадрут шведских коллег-телевизионщиков. Владислав Николаевич был по-командирски краток и категоричен: «Возьми трех спецназовцев из Калача (бригада оперативного назначения из Калача-на-Дону. – Б.К.). Поедете на двух УАЗах. В Гадруте – одна ночевка. Там есть наш батальон. В Туг не заезжайте – там неспокойно, на днях армяне с азербайджанцами опять подрались, мальчишку школьника убили…» – «Мимо Туга, товарищ генерал, нам не проехать – дорога ведь одна». – «Значит, проскочить надо по-быстрому, не останавливаясь, чтобы какую-нибудь заваруху не спровоцировать».

Поутру отправились в путь. В сопровождение дали лейтенанта Николая Дмитриева и двух бойцов из УРСН (учебная рота специального назначения) Калачевской бригады.

Шведскую тележурналистку звали Сюзанна Хардальян. Понятно, что ее прежде всего интересовало положение карабахских армян. Сюзанну и оператора Пео Хольмквиста сопровождал еще и некий Давид из Еревана. Оба наших водителя были степанакертскими армянами. Словом, практически любая встреча с азербайджанцами, тем более в возбужденном междоусобицей селе Туг, могла иметь негативные последствия и получить скандальную огласку за границей.

Но пока что мы пробирались горной дорогой, делая остановки для съемок чудесного осеннего пейзажа. С Пео общались по-английски, с Сюзанной и Давидом – по-русски. Оператор водил камерой по горным склонам, по лесным кущам, расцвеченным желтой и красной листвой самых неожиданных оттенков. «Как Швейцария!» – восторгалась Сюзанна.

Пео попросил встать в кадр наших красивых воинов в краповых беретах. Те поначалу отнекивались, но я их успокоил: «Можно, ребята, можно: пусть и в Швеции знают наших. Мы здесь на законных основаниях. И делаем важное дело». Сюзанну же спросил: « Как считаешь – нужны ли в Карабахе ооновские «голубые каски»?» – «Знаешь, Борис, я думаю, что ваши «красные береты» совсем не хуже».

Я объяснил шведке, что такое «краповые береты». В таких разговорах и въехали мы в село Туг. Проскочить по-быстрому не удалось. Я уже был предупрежден, что не только село, но даже школу здесь перегородили – границы пролегли повсюду.

При виде двух УАЗов, военных с оружием, да еще и телекамеры толпа азербайджанцев встала на пути. Первое, что услышал из уст мужчины зрелых лет – борода с изрядной проседью: «Эрмэни?» Злой взор и указующий перст – в нашу Сюзанну.

Надо было быстро соображать и «делать ноги». Лейтенанту Коле Дмитриеву командовать не было нужды – он и его ребята карабахские нравы уже знали и не расслаблялись. А вот Давиду из Еревана пришлось скомандовать: «Давай быстро их паспорта!» – «Зачем?» – «Давай быстро!» Показываю тому мужику синие корочки с тремя желто-золотыми коронами и надписью – SVERIGE. Из памяти достаю азербайджанские слова и мой бакинский акцент: «Смотри сюда! Не армяне это – Швеция!» А Давиду и Пео, уже по-английски: «Быстро, ребята, по машинам! Едем!»

Миновав бурлящее село, заехали к нашим бойцам из специального моторизованного батальона. Помню, командовал там капитан Чуйков. Шведы попросили его об интервью. Офицер засмущался, стал отнекиваться. Я его успокоил: «Ты, брат, не переживай. Скажи пару фраз – миротворцы, мол, охраняем порядок в селе и окрестностях. Армяне и азербайджанцы для нас равны – граждане одной страны».

В общем, сделали мои шведы нормальный, как нынче говорят, стендап о миротворцах в Карабахе. Спокойно отработали и в Гадруте – поговорили с районным начальством, побывали в школе (где наша Сюзанна говорила уже по-армянски), отсняли окрестные достопримечательности… Оставив зарубежных гостей на попечение лейтенанта Дмитриева и его бойцов, я заскочил еще и к собратьям, в штаб гадрутского погранотряда.

ПОГРАНЦЫ И ВЭВЭШНИКИ

И там было о чем поговорить: наши несли службу вдоль самой границы с Ираном, вдоль берега Аракса, где охраняли железную дорогу, мосты, тоннели, виадуки, сопровождали на стыке трех границ поезда. Тот участок, в просторечии «Мегринский язык», до сих пор остается камнем преткновения в армяно-азербайджанских территориальных распрях.

Кстати сказать, понятие «граница» было в Карабахе весьма расхожим. Границы пролегали внутри сел (как в Туге), по полям и пастбищам, между селами и районами.

Однажды, приехав в Зангеланский район, пришли с фотокором прапорщиком Александровым на погранзаставу, напросились на ночную проверку службы. Романтика! Слева шумит пограничный Аракс, справа во тьме воют шакалы. А граница на замке. Как признались собратья-погранцы: «С вашими вэвэшниками и нам легче стало – никто никуда не сунется!» Нам же оставалось напомнить, что из одного ведомства мы выходцы – из НКВД…

Проверке подвергались и внутренние войска. Готовились к службе здесь не по искусственным вводным, но исходя из обстановки, разбирая реальные боевые действия. Старший лейтенант В. Таргонский со своим небольшим подразделением обеспечивал сопровождение поездов на мегринском (армянском) участке между азербайджанскими Зангеланским районом и Нахичеванской АССР. В сутки здесь проходило по 25–30 составов, несколько пассажирских – Кафан–Ереван, Баку–Джульфа, Москва–Тегеран. Грузовые идут в зону, пострадавшую в декабре 1988-го от землетрясения, везут стройматериалы, горючее, жилые сборные вагончики. Обратно – необработанный камень, изредка минеральную воду, а в основном – порожняк…

Солдаты вдвоем поднимаются в кабину тепловоза, чтобы сопровождать состав. В пути случалось всякое. Было дерзкое нападение на пассажирский поезд между Мегри и Карчеваном. Под рельсы была заложена мина, которая разорвала секции тепловоза, сбросила с рельсов три вагона. Бандиты открыли огонь из автоматического оружия. Можно лишь представить, что сталось бы с пассажирами, если бы не наши ефрейторы О. Юсупов и В. Романьков. Они отразили атаку боевиков, организовали охрану поезда и помогли пострадавшим. Вот такие были дела на стыке границ…

Довелось присутствовать на разводе нарядов знакомой уже погранзаставы. Все как положено, – приказ начальника заставы, слова о государственной границе Союза Советских Социалистических Республик. Позже я, неискушенный, возьми да и спроси погранцов насчет экипировки – бронежилеты надеваете? В ответ – смех простодушных и веселых защитников границы: «По нам не стреляют!»

А обычно спокойный генерал-майор Г. Малюшкин закуривать стал чаще после того, как попал в Карабахе под обстрел боевиков. Он был заместителем коменданта района ЧП по пограничным районам. Чтобы без длиннот – зам по границе. В Зангелан из Степанакерта мы приехали с ним по земле, поскольку небо было нелетным. Генерал занимался своими делами: передислокация подразделений и техники, усиление застав, инженерное оборудование.

А мы отправились в село Нювади. Здесь, рядом с памятником 63 сельчанам, погибшим в Великой Отечественной войне, теперь поставлен обелиск с надписью: «Юрченко Евгений Михайлович. 8.V. 1971 – 24.IV. 1990 г. От жителей Нювади – героически погибшему в бою с экстремистами».

ПРОВЕРКА НА ДОРОГАХ

Особой головной болью для наших подразделений были дороги и мосты. Войска предотвращали их минирование, обеспечивали проводку колонн автотранспорта – пассажирского и грузового. И если один из тех давних карабахских репортажей был назван «Стреляющая граница», то другой мы озаглавили «Люди на дорогах». Все люди были наши, а дороги делили армяне и азербайджанцы.

С маневренной группой выезжаем из Степанакерта к месту очередного происшествия. У обочины разглядываем схему дорог. Азербайджанские города на этом щите тщательно вымараны, грязные пятна остались там, где были написаны названия Агдам, Физули, Шуша, Лачин… Кто-то всерьез задумывал перекроить карту Карабаха и прилегающих к нему районов. Эти «кто-то» сидят на лавочках почти в каждом придорожном селе. Рядом куча камней, которые будут лететь в ненавистных.

Эдуард Осипович Багдасарян едва сдерживал слезы: «За что?! Скажите, что я им сделал?..» Вряд ли могли мы ответить на этот вопрос. Разве что словами одного из персонажей фильма «Белое солнце пустыни»: «Бандиты…»

Вряд ли вразумительно ответили бы и те, кто в селе Каргабазар Физулинского района расколотил стекла в машине с госномером 80–04 АГЯ. Серия на номерном знаке подсказала, что фургон этот из НКАО. Значит, за рулем армянин, которого надо бить. «Слава Богу, ноги унес, – говорит Багдасарян. – Но за что они так? Что я им сделал? Ни к кому я не питаю неприязни, ни к одному народу. У меня жена – русская, из Свердловска. У нас четверо детей. Ведь могли убить эти…»

Сдержался, не назвал преступников преступниками. И не потому, что презумпцию невиновности хотел соблюсти. Просто не хотел опускаться до бранно-драчливого состояния подонков, которые подкараулили его на дороге.

Примерно такие же семеро «смелых» попали в поле зрения комендантского патруля. Абрамян, Григорян, Бабаян, Давидян, Аветисян, Мурадян и Алавердян были задержаны в придорожных зарослях. Здесь же обнаружили бутылки с зажигательной смесью. Что замышлялось, нетрудно догадаться. Но закавыка в том, что задержанных доставили в РОВД азербайджанского Физули. «Армян – азербайджанцам?! На растерзание?! Не позволим!» – взбудораженный Гадрут восстал.

В гуще кипящей толпы оказались не только мы с корреспондентом «Красной звезды» полковником Владимиром Гавриленко, но и группа Центрального телевидения. Чего только не пришлось выслушать. «Фашисты! Зачем вы здесь? Оккупанты! Не уедете отсюда, пока не вернете наших детей! Под колеса ляжем!»

Одна из молодых женщин представилась секретарем райкома комсомола. Я спросил: «Какого района?» В ответ услышал: «Райкома комсомола… Арцаха».

О ЧЕМ ЛЮДИ ДУМАЮТ

Аркадий Иванович Вольский обещал нам с корреспондентом «Красной звезды» пяток минут. Расщедрился на 20. В этом мы усмотрели дань искреннего уважения председателя Комитета особого управления НКАО к военным.

Тяжко ему между двух огней, но присутствия духа не теряет: собран, энергичен, находчив. Общий вопрос о ситуации в области парирует анекдотом, не слишком, правда, веселым. Потом все раскладывает по полочкам, зная, что каждая газетная или журнальная публикация, касающаяся Нагорного Карабаха, будет скрупулезно препарирована как армянской, так и азербайджанской сторонами, рассмотрена под увеличительными и уменьшительными стеклами, через разные призмы и светофильтры.

О нежелании двух сторон протянуть друг другу руки он говорил на пленуме ЦК КПСС. Это главный камень преткновения. Глыба на дороге дружбы. Глыба, объезжают которую нередко по судьбам людским…

В военной комендатуре особого района десятки писем и телеграмм с одним ответом на единственный вопрос: «Оставаться ли в Карабахе войскам?» Есть ответы лаконичные, кричащие: «Да! Войска должны остаться!» Есть глубокие рассуждения о миротворческой роли внутренних войск в разрешении межнациональных конфликтов…

Солдаты наши разгружали вагоны, развозили продукты людям всех национальностей и корма животным всех мастей. Рядовой Михаил Ряднов, оренбуржец, которого мы встретили на КПП у развалин древней Аскеранской крепости, рассказал: «Тут есть ферма, где сиротинушками стоят коровы – без слез нельзя смотреть. Армяне боятся работать. Им советовали – вы заберите скотину на соседнюю ферму. Не хотят – уберем мол, коров, так азербайджанцы нашу землю захватят… В общем – замкнутый круг. О чем только люди думают?!»

О ДРУЖБЕ НАРОДОВ

В том референдуме марта 1991-го, о котором упомянул в начале заметок, карабахцы участвовать отказались. Референдум задавал советскому народу вопрос – быть ли Союзу? «Арцах – пасынок Союза» – так, с претензией, с обидой, с гордыней заявила в те дни газета «Советский Карабах», Карабахцы устами председателя исполкома Совета народных депутатов НКР Леонарда Петросяна просились в декабре 1991-го в объятия… Шушкевича, Ельцина и Кравчука, которых именовали «инициаторами и создателями нового Сообщества Независимых Государств». Горе-сообщники и сообщество-блеф…

Как память о тех давних встречах храню подарки о старинных моих добрых знакомцах. Председатель облисполкома того еще советского Карабаха незабвенный Армаис Амирович Асланов подарил медаль, выпущенную к 60-летию НКАО. На ней ордена Ленина, «Дружбы народов» и надпись, как там повелось, на трех языках.

30 лет минуло. А как будто вчера это было. История продолжается. История повторяется.