Санкционный двигатель оборонки

Сергей Чемезов: «Совсем жесткие санкции – это, по сути, война. И к этому мы, естественно, должны быть готовы». Фото с сайта www.rostec.ru

Режим санкций в отношении России закреплен во многих законодательных актах стран Запада и останется навсегда. Об этом на парламентских слушаниях в Госдуме заявил заместитель главы МИД РФ Александр Панкин. Россия живет с ними последние семь лет и будет впредь испытывать их неуклонное нарастание. Причем их введение может быть вызвано как политическими, так и исключительно экономическими причинами. По мнению западных экспертов, мир уже живет в условиях холодной войны 2.0. Точкой начала ее горячей фазы стали события 2014 года, когда после государственного переворота на Украине автономная Республика Крым решила войти в состав России. Замглавы МИДа подчеркнул, что Россия не будет просить кого-либо снять санкции и «не будет каяться за то, чего не делает».

«Понятно, что мы Крым не отдадим. Если Крым в России, то санкции точно будут всегда с нами так же, как были санкции на Прибалтику, пока она не отделилась и не стала тремя отдельными государствами. Это жесткая мысль, но надо быть реалистами», – резюмировал он.

Долгое время наши политики и промышленники старательно избегали использования слова «война» применительно к отношениям с США и странам Евросоюза.

Сегодня оно звучит все чаще. В частности, его использовал Сергей Чемезов в интервью одному из информационных ресурсов.

«Мягкими нынешние санкции точно нельзя назвать. Все возможное, чтобы усложнить жизнь, уже сделано. Совсем жесткие санкции – это, по сути, война. И к этому мы, естественно, должны быть готовы», – сообщил глава «Ростеха».

Вместе с тем, по его мнению, ни американцы, ни тем более европейцы к «этой войне не готовы». Дальнейшие рассуждения Сергея Викторовича по данной сюжетной линии весьма противоречивы. Что, собственно, понимать под словом «война»? Услышав его, россияне, как правило, мысленно возвращаются к событиям 1941–1945 годов, вспоминая 27 млн погибших советских людей и ожесточенные сражения не на жизнь, а на смерть. Однако сегодня специалисты все чаще говорят о гибридных и других современных видах войн, где победа достигается не только – и даже не столько – военным путем. Словом, мы имеем дело с войной иного рода.

«Война – неотъемлемая часть конкуренции, такой же борьбы человеческих интересов и поступков, – отмечал известный теоретик Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц. – Это не что иное, как расширенное единоборство. Вообразите себе схватку двух борцов. Каждый из них стремится принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель – сокрушить противника и тем самым сделать его неспособным ко всякому дальнейшему сопротивлению».

Сегодня противоборство Востока и Запада идет главным образом в сфере политики и экономики. Боевые действия между Вооруженными силами России, государств НАТО и прочих демократических блоков, к счастью, не ведутся. Но наши ситуативные союзники и сторонники, к примеру, Сирия, непризнанные республики Донецка и Луганска регулярно попадают под обстрел ракетами и снарядами «демократического» происхождения. А «друзья Запада» на сопредельных территориях нередко жалуются на потери от бомбовых ударов ВКС России и «залетов» на их территорию средств поражения российского производства. Налицо так называемая «война прокси» – самая что ни на есть горячая. В ней гибнут люди.

Более того, по словам того же Чемезова, «на границе с Россией» и вблизи от нее «создаются очаги напряженности» путем целенаправленных действий [Запада] по обострению отношений между нашей страной, Украиной, Чехией и др. Вместе с тем товарооборот с Западом продолжается, причем с США он даже увеличивается.

Правда, из него постепенно, по инициативе «с той стороны», убирается поток высокотехнологичной продукции – готовых изделий тяжелого машиностроения (например, авиационные двигатели), комплектующие (электронные блоки и т.п.), а также конструкционные материалы (нить и связующие для производства деталей из композитов). Государственный департамент США включил Россию в число стран, куда запрещен экспорт оборонных изделий, в перечень которых входят товары «двойного назначения». От этого пострадали предприятия «Объединенной авиастроительной корпорации», входящей в структуру «Ростеха». «Цель этих ограничений – не столько сдержать наши оборонные технологии, сколько в целом помешать развитию России, той же гражданской авиации. Если говорить про МС-21, это затруднило, конечно, работу», – подтвердил Чемезов.

Иностранные партнеры по программе «Superjet 100» пока продолжают поставки комплектующих, однако и здесь возможны коллизии. «Тенденция последних лет показывает, что иностранные поставки электронных компонентов, изделий и программного обеспечения могут быть прекращены в любой момент», – отметил глава «Ростеха». Поэтому первостепенной задачей является наращивание объемов аналогичной отечественной продукции. Риск разрыва контрактов по МС-21 и Superjet 100 снижается и путем переоснащения на полностью российские двигатели ПД-14 (сертифицирован, начат серийный выпуск) и ПД-8 (опытное производство), а также перехода с иностранных интерьеров на российскую отделку.

Под эгидой «Ростеха» собрано порядка 800 заводов и научно-исследовательских институтов. Фото с сайта www.rostec.ru

Особенность противоборства с США: объем взаимной торговли у нас небольшой – 23,9 млрд долл. в 2020 году. Зависимость России от прямого американского импорта незначительная. Руководитель «Ростеха» подчеркнул этот момент в своем интервью, забыв при этом упомянуть о зависимости «Боинга» от поставок «Ависмы». На протяжении десятилетия степень машинной обработки титановых заготовок существенно выросла за счет активного пополнения отечественного станочного парка передовым американским оборудованием.

Трудности, возникшие у «Боинга» с программой 737МАХ, и снижение спроса на авиалайнеры со стороны авиакомпаний из-за пандемии COVID-19 привели к снижению поставок титана. Сейчас они снова идут в рост с перспективой выхода на уровень 2019 года в течение ближайших нескольких лет. «Мы продлили долгосрочные контракты практически со всеми основными заказчиками», – утверждает глава «Ростеха». Как известно, крупнейшие покупатели – «Боинг» и «Эйрбас», за ними идут другие западные производители самолетов и двигателей к ним. Словом, война войной, а титан поставляйте!

Чемезов утверждает: главная движущая сила санкционного нажима – Вашингтон, а европейские столицы лишь вращаются в его орбите. Один из каналов воздействия – запрет на поставку европейских товаров, где применены высокие американские технологии, а таковые – практически везде. Товарооборот с Европой у нас большой: суммарно Германия, Нидерланды, Великобритания и Италия дают 117,3 млрд долл., что на 15,3 млрд выше, чем с крупнейшим экономическим партнером – Китаем. В основном торговля идет по схеме «газ, нефть и лес – за высокотехнологичные товары».

Уровень взаимозависимости высокий. Лишаясь возможности продавать в Россию и участвовать в современных проектах с ней, европейцы, конечно, страдают. Глава «Ростеха» поясняет: «Мы со своей стороны делаем все, чтобы уберечь партнерские связи от деградации. Я верю в здравый смысл, который когда-нибудь возобладает. Но чутье подсказывает, что текущая ситуация – это надолго, потому что влияние американцев на европейцев пока достаточно сильное».

Суть долгосрочной политики Вашингтона Чемезов выразил так: «Не давать [России] возможности развиваться и расширять круг наших партнеров». Для этого используются инструменты политического и экономического воздействия как на Москву, так и на ее торговых партнеров, для чего широко применяется принцип экстерриториальности. В качестве условия для снятия санкций Белый дом требует от Кремля «изменить поведение», что означает: перестать сопротивляться, пойти на многочисленные уступки, отказаться от части суверенитета, безоговорочно признать лидерство США в мировых делах. «Целью любой войны является мир на условиях, благоприятных для победившей стороны, – писал фон Клаузевиц. – Война, следовательно, является актом насилия, чтобы заставить нашего противника выполнить нашу волю». Потребуется ли для этого боевые или какие-то иные действия – не важно, поскольку речь идет не более чем об инструментах.

Советский Союз распался почти 30 лет назад, в декабре 1991 года. Вашингтон считает это своей победой в холодной войне. Тогда Москва согласилась на условия, которые предлагаются ей сегодня. Если мы пойдем на них второй раз – это будет конец уже не СССР, а России. «А зачем нам такой мир, если там не будет России?» – риторический вопрос президента Владимира Путина.

Пройти нынешний сложный этап исторического пути можно, лишь развивая национальную экономику, снижая зависимость от импорта из тех стран, которые объявили Россию противником и ввели против нее торговые ограничения и экономические санкции. Успехи, достигнутые по линии импортозамещения за семь лет, пока скромны. Как сказал недавно первый вице-премьер Андрей Белоусов, в период пандемии коронавируса выявилась «глобальная зависимость РФ от импорта».

Несколько волн импортозамещения не привели к устранению зависимости от иностранных поставщиков. Правительство решило активизировать действующую программу в отношении критических позиций, которые трудно заменить, увеличив ее товарный объем до триллиона рублей в год. Это дает большое поле деятельности для «Ростеха», под эгидой которого собрано порядка 800 заводов и научно-исследовательских институтов. Госкорпорации призваны стать локомотивами, тянущими за собой всю российскую экономику. Иного пути у них нет.