Борис Подопригора
Министр обороны Украины Алексей Резников в обществе министра обороны США Ллойда Остина и генсека НАТО Йенса Столтенберга. Фото Reuters
Многие процессы, связанные со специальной военной операцией (СВО), находятся в развитии. Тем не менее вильнюсский саммит НАТО 11–12 июля так или иначе предполагает подведение итогов первого месяца украинского наступления.
ГОТОВНОСТЬ И БОЕВОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ
Успех любого наступления зависит от триединства «готовностей». Во-первых, готовности полевой инфраструктуры, включая разведку, инженерное оборудование, силы артиллерии и противовоздушной обороны. Во-вторых, готовности бронетанкового «кулака» на направлении главного удара. В-третьих, готовности воздушной поддержки.
Теперь – по порядку. Полевая инфраструктура Вооруженных сил Украины в целом отстроена и дополнена нацеленностью личного состава на «рiшучий контрнаступ». К моральному фактору мы еще вернемся.
С танками сложнее: они у украинской стороны скорее рассредоточены вдоль линии соприкосновения. Это, конечно, не исключает их переброски в последний момент на направление намеченного прорыва. Но потеря только за месяц, по самым «неидеализированным» оценкам, до 750 (!) танков и прочей бронетехники существенно ограничивает возможность маневра.
А кроме того, с 4 июня Россия перехватила 158 реактивных снарядов HIMARS, 25 крылатых ракет Storm Shadow и 386 беспилотников. Потери личного состава ВСУ составили не менее 13 тыс. человек.
Намеки Киева на достаточность скрытых до срока резервов доверия не внушают. Зато растерянность командования ВСУ в связи со «сплошным минным поясом» перед российскими позициями («полдня наступаешь – три дня разминируешь») ставит вопрос о качестве боевого планирования.
Еще сложнее у украинской стороны обстоит дело с воздушной поддержкой. В классическом, то есть «многослойном» виде ее нет. Да и надежда на БПЛА (дроны-коптеры) иссякает по мере совершенствования российской системы перехвата. В отличие от лета прошлого года, ныне сбивается более 50% беспилотных летательных аппаратов. Непосредственно в зоне боевых действий – даже больше.
ТУПИК И СМЕНА СТРАТЕГИИ
Теперь – «краткий курс начальной военной подготовки». «Контрнаступ» сводится также к трем последовательным циклам: изматывание противника, создание бреши в его обороне и собственно прорыв через эту брешь.
Дальше первого шага ВСУ не продвинулись. Не дошли даже до первой линии нашей обороны. При том, что ВС России построили как минимум три оборонительных рубежа, состоящих из укрепленных бетоном окопов и укрытий для бронетехники. В 16 км от линии фронта.
Так что боевые действия пока идут в серой («ничейной») зоне, объективно изматывая обе стороны. Исход их зависит от соотношения потенциалов. Потенциал Киева – это политически расчетливый Запад, арсеналы которого, как выяснилось, не бездонны. Потенциал Москвы – ежемесячный почти 10-процентный рост производства по основным направлениям ВПК: такого не было с 1944 года.
Бывший советник Пентагона полковник Дуглас Макгрегор, не замеченный в пророссийских симпатиях, констатирует: «Российские заводы работают 24 часа в сутки семь дней в неделю, производя боеприпасы, оружие, ракеты, то есть все то, что, как мы раньше считали, у них должно было очень быстро закончиться без шансов на восполнение запасов».
Эксперты не заметили и особенных военно-полевых последствий событий 23–24 июня в России. Может быть, поэтому Киев переключил медийное внимание на свои точечные удары, что, по существу, означает смену стратегии.
Проще говоря, с «контрнаступом» что-то не заладилось – у Запада прежде всего. Политические потери можно завуалировать до поры нераскрываемыми расчетами. Но утраты натовской военной продукции (особенно представленной «со знаком качества») – это удар по гегемонии Запада на мировом рынке вооружений. По своему значению этот удар сопоставим с финансовым и энергетическим.
Россия сражается не с украинской армией, оснащенной НАТО, а с армией НАТО, укомплектованной украинцами. Это осознает прежде всего Вашингтон. Поэтому реагирует на ход событий не менее болезненно, чем Киев.
Весьма вероятно, что ВСУ предпримут наступление непосредственно перед саммитом. Чтобы убедить западных союзников в своей решительности, а заодно и преданности «общему делу». И потом – а вдруг?
СИЛЫ И НАСТРОЕНИЯ
Аналитики подтверждают наличие у Украины по меньшей мере 30–40-тысячного резерва, оснащенного средствами прорыва. Но о качестве этого резерва судить сложно.
Из ориентировочных 700 бронеобъектов – «на ходу» только советские. Их приблизительно половина. Западная техника, как и предупреждали специалисты, плохо обеспечивается расходными материалами и запчастями. Картина выглядит так: условный «Леопард» стоит в укрытии не потому, что он поврежден на поле боя. А из-за того, что при транспортировке потерялась какая-то заглушка. А ее в полевых условиях не восстановить. А заказ-доставка требует как минимум недель.
Это, конечно, досадная мелочь. Но вопросы вызывает и практически 100-процентное оснащение экипажей инструкциями на иностранных языках. По своему опыту знаю: в боевых условиях не до чужой филологии. Тем более что полигонная обкатка экипажами «незнакомых» танков недостаточна для их боевой эксплуатации.
Некоторые специалисты говорят и о «технологической заносчивости» Запада: значительная часть натовского вооружения рассчитана на применение против заведомо слабого противника. Но главное – это «разрыв» между производителем и потребителем, между полигоном и полем боя.
В последние недели проявился и такой нюанс: раздражение многих европейцев чрезмерно иждивенческими и в то же время неадекватно агрессивными настроениями украинских беженцев. В том числе на фоне никуда не девшегося мусульманского фактора, который давно донимает Европу. Условно корректное понятие «бедные наглецы» (poor brats или impudants) входит в повседневный лексикон.
А за пределами Украины находятся от 10 до 13 млн ее граждан. Похоже, восприятие Европой украинского конфликта чем дальше, тем больше сводится к вопросу: а мы-то здесь при чем?
Неоднозначны и меры морального стимулирования самих украинских военнослужащих. В сиюминутном исчислении основная их масса заточена на «неминучу перемогу». Более того, лозунг «победы над Россией» все явственней звучит как требование ее, Россию, уничтожить. Не будем говорить о предсказуемой встречной реакции. А также о расчете на шапкозакидательство в стиле «мы вас убьем, а вы терпите». Куда показательней взвинченность тех, кто рассчитывает на успех. Неужели истерика – это предвестие победы? И кто-то может всерьез поверить, что «три дня – и России не будет»?
Почти детская надежда на западное заступничество напоминает нравы детской песочницы: «А я все папе расскажу…» Надолго таких надежд не хватит. Большинству украинцев не откажешь в природном здравомыслии: если полугодичная подготовка «контрнаступа» к искомому результату не привела, то многое ли теперь зависит от «папы»?
Да и почти удвоившаяся за месяц «цена» бегства мобилизуемого хлопца за рубеж (с 6 до 10 тыс. долл.) победную поступь не подтверждает. А одновременный при этом поиск мест содержания 90 тыс. (!) потенциальных заключенных – уклонистов и дезертиров – наводит на мысль о чрезмерном историческом оптимизме даже таких скептиков, как Тарас Григорьевич Шевченко и Николай Васильевич Гоголь.
Но и с российской стороны чрезмерный оптимизм не уместен.
ПОВЫШЕНИЕ СТАВОК
Чего же нам ждать от саммита НАТО? В политическом смысле – всяческого подтверждения союзничества с Киевом. Возможно, в вариантах его «насыщенного» участия в мероприятиях по ПДЧ («плану действий по членству»), повышенного статуса Совета Украина-НАТО, обещаний в случае необходимости взять под «миротворческий контроль» Западную Украину. Иными словами, Украина получит «почти членство», но без «общеоборонительной» 5-й статьи Устава НАТО.
При этом полноценное принятие Украины в Североатлантический альянс крайне маловероятно. Потому что тогда ему придется воевать уже не поставками вооружений, а живой силой. И первые, кто против этого возразит, – страховщики. Их роль в военной иерархии стран НАТО порой сопоставима с собственно военным командованием. Со времен Второй мировой войны страховым компаниям проще и привычнее зарабатывать на мерах контроля за безопасностью военнослужащих, а не тратить деньги и время на приспособление к непонятным авантюрам.
В военно-техническом плане прогнозируемо решение о новых поставках – прежде всего авиации и средств ПВО. Обещана поставка 250 танков, включая около сотни Т-72 советского производства, 31 американский M1 «Абрамс», свыше 120 немецких «Леопардов». А еще почти 1000 бронетранспортеров и боевых машин пехоты. Правда, поставка может состояться лишь во второй половине года, с намеком на осень, до которой надо дожить. К тому же осенняя распутица – не лучшее время для танковых прорывов.
Еще сложнее с ракетами ATACMS, «бьющими» на 300 км. Дело даже не в соотношении цены и качества – иными словами, не в ожидаемой от них эффективности. В Вашингтоне говорят скорее об «угрозе ударом» прежде всего по Крыму, а не о применении таких ракет немедленно и по всем азимутам.
Подвешена тема удара по Запорожской АЭС. Заманчиво в очередной раз вселенски обвинить Россию в апокалипсисе, но «маленькой и перенаселенной» Европе от этого легче не будет.
Тем не менее опасность военной эскалации налицо. Но столь же предсказуемы и ответные меры. Они могут не ограничиться уничтожением разрекламированных западных ракет со все теми же репутационно-маркетинговыми потерями. Заметьте, массированных ударов по военно-политическим центрам Украины (не по отдельным объектам) Россия пока не наносила. А если придется?
Важнее другое: Запад уже выиграл, взорвав восточнославянский мир и на обозримую перспективу противопоставив «одноязычных» родственников – соседей – одноклассников – вчерашних сослуживцев. Еще поколение назад дружно спивавших «Когда весна придет – не знаю…» или «Ты ж мене пiдманула».
Важнее то, что происходит в политическом поле, а не в боевых порядках. Повышение ставок – это не только предвкушение удачи, но и угроза потерь. Порой трагических.
За перенесением войны в Россию на Западе не замечают, что Россия – часть все той же «маленькой» Европы. Хватит ли «чеченских» 10–15 лет на переосмысление Украиной дня сегодняшнего? При том, что нынешнее состояние украинского общества укладывается в шизофреническую формулу: «судьба Украины – это судьба человечества». Поэтому главное – любой ценой отомстить России.
К концу лета о результатах украинского «контрнаступа» и перспективах Украины в НАТО можно будет сказать гораздо определенней. А пока задача, поставленная Российской армии и российскому обществу, звучит просто и привычно: не только выстоять, но и победить.
