Аркадий Вырвало
СССР служил символом воплощения воли и дружбы народов, и его власти особо не волновались насчет внутреннего административного деления одной большой страны. Фото с сайта www.rgo.ru
Крымские юристы обрадовали нас новацией в области государственного права. РИА Новости 23 сентября сообщило:
«Президиум Верховного совета СССР при издании указа о передаче Крыма из состава РСФСР в состав УССР сослался на документ, которого не существовало в природе, сообщил глава комитета по законодательству крымского парламента Сергей Трофимов... «В своем указе Президиум Верховного совета СССР постановляет утвердить совместное представление Президиумов Верховных советов РСФСР и УССР о передаче Крымской области, однако такого документа в природе не существовало, – сказал Трофимов. – Были отдельные постановления президиумов республик, разные как по форме, так и по содержанию, но совместного представления не принималось»... Как отметил Трофимов, для передачи полуострова по процедуре сначала необходимо было провести референдум в рамках РСФСР, однако мнение населения республики никто не спросил.
В Конституции РСФСР было четко обозначено, что территория РСФСР не может быть изменяема без согласия самой РСФСР. При этом полномочий даже у высших органов власти РСФСР для передачи территории и изменения границ республики не было. Депутат Трофимов считает, что такое право было только у народа РСФСР. «Нужно было проводить референдум. Так что Крым юридически ни дня не находился на законных основаниях в составе УССР», – заявил он. Кроме того, в УССР также следовало провести референдум о присоединении Крыма, чего сделано не было.
СКАЗОЧНОЕ ПРОСТРАНСТВО
Желание крымских юристов осудить внезапный каприз Никиты Хрущева о передаче Крыма Украине и подчеркнуть историческую принадлежность полуострова России понятно. Действительно, решение было вздорное. Действительно, Крым до 1954 года никогда украинским не был.
Но что касается желания объявить это решение юридически ничтожным и «аки не бывшим» – тут вообще-то есть нюансы.
Пространство Союза ССР было сказочно- утопическим, учитывая конечную цель большевиков (построение коммунизма) и песенно-поэтические декларации («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор»). Но это сказочное пространство подлежало будничному административному делению. И у этого деления были свои интересные особенности.
Декларация об образовании Советского Союза (1922) ссылалась на «волю народов советских республик». Это означает, что СССР был союзом наций, а не федерацией территорий. Поэтому внутренние границы его были зыбкими и мерцательными. Территории непринужденно перекраивались, новые области, края и автономии возникали до войны ежегодно. Уезды и губернии, районы и области легко передавались из республики в республику. Сами республики и автономии то и дело меняли статус или даже ликвидировались.
Скажем, Абхазская ССР и Карело-Финская ССР были в разное время понижены в статусе до автономных республик. Таджикистан, Казахстан и Киргизию, напротив, повысили от автономий в составе РСФСР до союзных республик. Бурят-Монгольскую АССР раздробили на три автономии, Горскую АССР – на пять территорий разного статуса. А Бухарская ССР и Хорезмская ССР, Туркестанская АССР и АССР Немцев Поволжья исчезли без следа.
В 1922 году, на заре СССР, возникла дискуссия между Лениным и Сталиным. Сталин считал, что Союз должен быть унитарным, с ведущей ролью России и декоративной культурной автономией окраин. Ленин же настаивал на глубоком федерализме вплоть до права выхода республик из Союза. Если Российская империя была тюрьмой народов, то СССР должен стоять на иных принципах.
Сталина, между прочим, поддержали в этом вопросе Орджоникидзе и Дзержинский. То есть великодержавными шовинистами тут выступили два грузина и поляк, а интересы национальных окраин отстаивал русский. Ленин в итоге взял верх, но все эти споры нашли отражение в упомянутой Декларации: основателями СССР провозглашались народы, а не республики.
Логика крымских юристов, повторю, вполне понятна. А их почтение к референдуму как высшей форме народного волеизъявления ничего, кроме уважения, не вызывает. Но вот беда: референдумов о передаче территорий из республики в республику в СССР сроду не проводилось. Даже при присоединении новых земель или субъектов типа Тувы или Литвы, Западной Украины или бывшей Восточной Пруссии как-то обходились без референдумов. Чай, не в Швейцарии живем.
РФ является правопреемницей СССР во многих отношениях. Но воля народов в Союзе ССР понималась совсем иначе, без этих буржуазных штучек в виде референдумов и плебисцитов. Если считать все внутренние границы Союза, проведенные без всенародного голосования, ничтожными – откроется тот самый ящик Пандоры, сундучок, в котором что-то стучит.
Эти советские постановления мы признаем, эти не признаем, а в эти заворачиваем рыбу, хорошенько их промаслив. Так не бывает, это волюнтаризм почище хрущевского. А в историческом плане – это как свергать памятники царям и полководцам (как практиковали в СССР) или истуканы основоположников, начиная с Колумба (как делают теперь в США). Не говоря уж о нынешней Украине с ее русофобией и советобоязнью.
А так-то референдум вещь хорошая, кто бы спорил. Между прочим, единственный всесоюзный референдум 17 марта 1991 года непреложно подтвердил существование СССР. Это не помешало Союзу развалиться в том же году.
Но если исходить из логики крымских юристов – СССР существует и сегодня. Волеизъявление-то было. Как сказал поэт, «существует – и ни в зуб ногой».
О ПОДВИЖНОСТИ ГРАНИЦ
Исходя из того же принципа – народы важнее, чем территории – большевики наделяли национально-культурными автономиями даже тех, кто в них совершенно не нуждался. Например, евреев и эвенков. Потом они стали устраивать принудительные переселения народов, а автономии ликвидировать.
Проведенные тогда мерцательные границы мерцают до сих пор. В Чечне и Бессарабии, в Южной Осетии и Абхазии, в Крыму и Донбассе.
Считается, что это плохо, что рубежи державы должны быть незыблемыми. Но такого никогда и нигде не бывало. Во времена расцвета империи непрерывно расширялись, во времена упадка от них начинали отщипывать по кусочку.
«Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Этот сталинский лозунг превратился в популярную песню как раз накануне кардинальной перекройки европейской карты во Второй мировой войне.
А подвижные рубежи можно расценивать и как преимущество. Организм пульсирует, дышит. А в случае чего супостат вынужден будет форсировать туманные пределы, кисельные берега и молочные реки. И только потом, если не увязнет, ступит на твердую почву за колючей проволокой.
ОТСТУПЛЕНИЕ О КАРАБАХЕ
Нагорно-Карабахская автономная область (НКАО) в составе Азербайджанской ССР была провозглашена ровно сто лет назад, в 1923 году. И тоже без всяких референдумов. Есть устойчивое мнение, что таким образом большевики подложили под светлое будущее народов очередную мину. Волюнтаристское, понимаешь, решение, причем с крайне слабым юридическим обоснованием.
Но кроме юридической логики есть исторические корни. А историки скажут, что НКАО – это бывшее Карабахское ханство (точнее, его гористая часть), которое Россия отжала у Персии двести лет назад. Причем обошлось даже без большой войны.
Карабахское ханство существовало на территории нынешних Азербайджана и Армении во второй половине XVIII и в начале XIX веков. Правили им армянские князья-мелики. Вполне суверенным это ханство никогда не было, поскольку зависело и от Персии, и от Турции, а в 1805 году сочло за благо отдаться Российской империи. Правда, мелики, сохранившие административную власть, все оглядывались на персидскую династию Каджаров, которая была им культурно ближе и понятнее. И когда очередной мелик сбежал в Персию, главноуправляющий делами Кавказа и Закавказья генерал Ермолов ликвидировал автономию ханства, и Карабах стал рядовой российской провинцией.
Историю можно отматывать и дальше. Вспоминать, как фельдмаршал Потемкин планировал создать из карабахских армян войско против тех же Персии и Турции (но потом светлейший князь занялся Крымом и Одессой, и ему стало не до Карабаха). Или указывать, что Карабах-Арцах входил когда-то в состав Великой Армении (в баснословные времена, на рубеже нашей и «не нашей» эр).
Но проще указать, что кроме юридических казусов и исторических прецедентов существует право сильного. Это штука сегодня немодная, но для многих территорий с пестрым населением она часто оказывалась благодетельной. Карабах в составе Российской империи жил мирно, не входил в число самых процветающих провинций, но и периодического голода, как некоторые русские губернии, никогда не испытывал.
Между прочим, и Великая Армения, как всякая империя, создавалась военною силой.
ВОЕННАЯ МОЩЬ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВОЛЯ
История знает империи, исповедующие разные принципы. Например, верховенство закона, как в Древнем Риме или орде Чингисхана. Или религиозные догматы, как в Византии и Арабском халифате. Или этические постулаты, как в Китае, где до сих пор считаются с заветами Конфуция. Или откровенное насилие и цивилизационное «бремя белого человека», как в Британской империи. Или волю народов и единственно верную идеологию, как в Советском Союзе.
Но все империи объединяло одно: они разваливались, и иногда очень быстро. Причины называют разные, чаще всего экономические. Но сегодня убедительней звучит тезис, который историк Алексей Миллер формулирует так: «Имперским приоритетом является мобилизация и способность к проекции военной мощи».
Советская экономика, по Миллеру, была потрясающе эффективной, поскольку «в нищей, полуразрушенной стране сумели создать ядерный потенциал, равный потенциалу богатейшей страны мира». Важно не богатство державы, а возможность обратить его в военно-политическую мощь. «Не пытайтесь объяснить то, что происходит с империями, через экономическую логику. Экономическая логика не является самодовлеющей».
Но ведь в середине 1980-х Советский Союз находился на вершине военного могущества, имел огромную армию и совершенное оружие (многие его образцы служат России до сих пор). Отчего ж он развалился? А есть еще такая вещь как политическая воля – неотъемлемая часть военной мощи.
Читаю мемуары генерала Валентина Варенникова – видного советского военачальника (войну закончил капитаном, служил в Заполярье, в Группе советских войск в Германии, в Генштабе и т.д.).
Советская военная элита была категорически против ввода войск в Афганистан (кроме министра обороны Дмитрия Устинова – но его Варенников настоящим военным не считает, вот как оружейник-технократ он был на своем месте). Ведь прекрасная армия была: какие учения проводили, какие штабные игры, какие образцы оружия испытывали, какие стрельбища оборудовали… А война портит армию – этот тезис в мемуарах прямо не оглашается, но прочитывается между строк.
Присмотритесь к городским постройкам 1970-х. И вы многое поймете про политическую волю и дряхлеющую империю. Ничего более убогого в СССР никогда не строили, даже конструктивизм 1920-х «из дерьма и палок» стареет пристойнее. Как сказал философ Эмиль Чоран: «Великие державы не бывают побеждены. Обыкновенно они кончают самоубийством».
Правда, среди империй военного строя есть пример, который кажется исключительным, – это Китай. Воинская профессия в этой стране долгое время не была престижной, а идеалом благородного мужа в Срединной империи считался просвещенный чиновник. Британский историк Доминик Ливен пишет: «Презрительное отношение гражданской элиты к армии ослабляло обороноспособность страны. К таким же последствиям приводила чиновничья политика, направленная на разделение военного командования и дискредитацию слишком успешных генералов... В конце правления династии Мин такие методы подорвали военную мощь армии и убедили ряд лучших полководцев, что такой режим не заслуживает, чтобы его защищали».
На самом деле и Китай исключением не является. Но об этом в следующий раз.
