Сергей Бурьянов В современной России антиконституционные процессы в сфере свободы совести приняли характер государственной политики и окончательно вышли из-под контроля общества. Очередной (после принятия в 1997 г. Закона "О свободе совести и о религиозных объединениях") противоречащий Конституции РФ этап, ставящий целью юридическое закрепление государственных вероисповедных предпочтений, вышел на финишную прямую.
В качестве выстрела из стартового пистолета послужила научно-практическая конференция "Государство и традиционные религиозные объединения. Концептуальные основы взаимоотношений на примере Центрального федерального округа", состоявшаяся 25 января 2002 года. Об уровне мероприятия говорит тот факт, что его вел сам полномочный представитель президента РФ в Центральном федеральном округе Полтавченко. А среди докладчиков фигурировали председатель комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций Государственной Думы РФ Зоркальцев, заместитель начальника Главного управления Министерства юстиции РФ по г. Москве Жбанков и председатель отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Кирилл (Гундяев).
В проекте рекомендаций конференции прямо говорится, что совершенствование российского законодательства о религии должно развиваться в направлении выработки законодательной базы для широкого партнерства между государством и религиозными объединениями.
В частности, Зоркальцев отметил, что 14 лет разгула свободы совести не принесли облегчения положения РПЦ и иным "традиционным религиозным организациям"... страну буквально заполонили псевдорелигиозные организации, в результате чего общество оказалось беззащитным перед наплывом мутных и чуждых ему идей. Его заместитель Александр Чуев посетовал, что если ввести ограничения для "нетрадиционных", то обвинят в ограничении свободы совести, и тут же предложил ограничить их по-другому - законодательно расширить права "традиционных".
И вот 5 февраля 2002 г. в Государственной Думе РФ Чуевым был презентован проект федерального закона "О традиционных религиозных организациях в Российской Федерации", в основе которого та самая идея о необходимости введения критериев "традиционности" и соответственно термина "традиционные религиозные организации" в правовое поле РФ. С правовой точки зрения данный законопроект не выдерживает никакой критики, поскольку в его основу положены разделительные принципы, не имеющие четких правовых критериев. В соответствии с настоящим законопроектом предполагается закрепить де-юре целый пакет государственных вероисповедных предпочтений, многие из которых полным ходом внедряются де-факто: практически полностью освободить от налогов не только "традиционные религиозные организации" и их структурные подразделения, но также принадлежащие им предприятия; в области образования, благотворительности и социального обслуживания также предполагаются значительные льготы, если не прямое финансирование "традиционных религиозных организаций" и их структурных подразделений.
Отсутствие конструктивной дискуссии по вопросу перспектив введения "традиционности" оставляют мало места для здорового оптимизма. Более того, лавина заявлений Московского Патриархата на тему "католической экспансии" вообще и обращение за защитой "канонической территории" к народным избранникам в частности может стать катализатором законотворческого процесса. Трудно предугадать, будет ли Государственной Думой принят именно этот законопроект или это будут поправки к уже действующему законодательству, но очевидно, что заинтересованные круги не откажутся от идеи введения "традиционности" в правовое поле России.
Еще летом в Государственной Думе прошли парламентские слушания "Проблема законодательного обеспечения государственно-церковных отношений в свете социальной концепции Русской Православной Церкви", в основу которых легла идея о необходимости изменения законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях в сторону закрепления государственных вероисповедных предпочтений в лице "традиционных" конфессий. В частности, в проекте рекомендаций в адрес Государственной Думы говорится о необходимости "обобщить и проанализировать правоприменительную практику Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" и сформулировать предложения по его совершенствованию с учетом концептуальных положений "Основ социальной концепции Русской Православной Церкви" и мнений представителей российских традиционных конфессий, выраженных в их программных документах о взаимоотношениях государства и религиозных объединений". А в рекомендациях в адрес правительства и субъектов Российской Федерации предлагается принять меры "по поддержке усилий российских традиционных конфессий в деле подготовки отечественных богословских кадров для работы в сфере религиозного просвещения и образования".
Обоснованию необходимости введения термина "традиционные религиозные организации" в правовое поле и его непротиворечия конституционной норме о равенстве религиозных объединений перед законом был посвящен ряд выступлений на VI Всемирном Русском Народном Соборе, последних Рождественских чтениях, а также публикации в СМИ.
Вышеупомянутое обоснование связано в основном с рассмотрением соотношения категорий "юридического равенства" и "фактического равенства", а также с апелляцией к международному опыту в данной сфере.
Действительно, в этом смысле некоторые конфессии, называемые "традиционными", исторически находятся в преимущественном положении. Только не вполне понятно, зачем подменять принципы права "законом джунглей" и "дедовщиной"? Получается, кто старший и сильнейший, у того больше прав? Остальным не повезло, и закон должен встать на сторону "естественного отбора" по признаку "традиционности"?
Очевидно, что декларация юридического равенства далеко не всегда является гарантией равенства фактического. Но отказ даже от юридического равенства откроет путь к прямому административному произволу, и без того ставшему каждодневным явлением, но уже на "узаконенных" основаниях.
Что касается международного опыта в данной сфере, то не всякий опыт является прогрессивным, в полной мере соответствующим нормам международного права и реалиям современности, а значит, достойным подражания. В целом, обобщая международную практику регулирования деятельности религиозных объединений в демократических государствах, можно сделать вывод, что она направлена на строгое ограничение возможности государственного вмешательства во внутреннюю жизнь религиозных объединений, или по крайней мере имеет такую тенденцию. Показательно, что Швеция приняла решение отделить церковь от государства после многих веков слияния. На фоне отечественных реалий в это трудно поверить, но инициатором отделения явилась церковь!
Очевидно, что выделение традиционных религиозных организаций нарушит не только конституционную норму об отделении религиозных объединений от государства и их равенстве перед законом (ч. 2 ст. 14 Конституции РФ), но и еще как минимум ряд взаимозависимых конституционных норм, которые каждому гарантируют свободу совести (ст. 28), равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии, убеждений (ч. 2 ст. 19).
Религиозные объединения являются объектом политических интересов и "специального" контроля со стороны власти как в России, так и во многих государствах мира, вследствие чего формируется "специальное" законодательство, в результате правоприменения которого не только нарушаются права верующих и религиозных меньшинств, но и размывается целый ряд демократических конституционных принципов, составляющих основу конституционного строя.
Сакрализация (освящение) власти - это так традиционно для России. Но значит ли это, что Россия должна отказаться от курса на строительство демократического правового государства и формирования гражданского общества, отказаться от своих международных обязательств в области прав человека в угоду радетелей "традиционности", а фактически сакрализации власти?
Сегодня власть в своем стремлении к неограниченному господству не без успеха пытается навязать обществу комплекс подмен, главной из которых является подмена принципа верховенства права некой традиционностью, взращенной на идеализируемых представлениях о прошлом. Анализ реальной ситуации показывает, что "официальная" наука и законотворческий процесс при заинтересованном и/или молчаливом согласии "традиционных" конфессий находится под контролем власти, подводя некую научную базу под ее антиконституционную политику в сфере свободы совести.
Совершенно очевидно, что введение понятия "традиционные религиозные организации" в правовое поле России в конечном итоге будет способствовать доминированию "самой традиционной" конфессии и новому витку ущемления прав остальных граждан и объединений, а значит, усилению этноконфессиональной напряженности, углублению расслоения людей по отношению к мировоззренческим ценностям и в конечном итоге дестабилизации всего общества.
