Вера Церетели
Так выглядят счастливые пары.
Фото Марка Штейнбока
"Звездной" тбилисскую жизнь последнего десятилетия не назовешь. Софико Чиаурели сама за рулем машины - театр, репетиции, дом, дети, внуки┘ Премьеры, цветы и восторги спокойно сочетаются с хозяйственными заботами. "Звезда - это понятие не из нашей жизни, - считает Софико. - Звезда не должна ходить на базар с авоськами. Не должна стирать, убирать, подметать двор, а я это делаю..." Но главное другое - она сама себя не поднимает в звездные выси. Кокетничать, рисоваться, щебетать ей абсолютно не свойственно. В этом смысле она дочь своей матери. Актерство у них в крови, но только на сцене - не в жизни.
Дом на "Пикрис-гора"
Софико считает, что для нее сначала существуют дом и семья, а потом все остальное. При этом "остального" в жизни было очень много - съемки, популярность и признание, поездки по всему миру. Но родительский дом на "Пикрис-гора" для нее все: и очаг, и крепость, и театр, и детство, и тот старый Тбилиси, дух которого впитали стены. Этот дом знают все. В былые времена он не закрывался. Вместо замка был колокольчик, и звенел он постоянно. К ее родителям приходили самые разные люди, начиная с простых крестьян и кончая светилами.
Софико - дочь легендарной актрисы Верико Анджапаридзе и не менее именитого кинорежиссера Михаила Чиаурели. Во время войны здесь гостил старый МХАТ - Немирович-Данченко, Качалов, Книппер-Чехова. Дом всегда был полон самых интересных людей - артисты, поэты, художники, здесь звучали стихи и музыка, шли бесконечные споры об искусстве. Ее мать Верико и на сцене и в жизни была абсолютно уникальной, она притягивала к себе, как магнит. Ее талантом восхищались Марджанишвили, Михоэлс, Охлопков┘ Ее чеканный профиль, тягуче-изысканная пластика точнее всего переданы в беглых рисунках-эскизах театрального художника Петре Оцхели, оформлявшего все спектакли Марджанова. Она начинала в стилистике декаданса, была утонченно манерной и неотразимой. Многие пытались ей подражать, но безуспешно. А потом, резко изменив стилистику, она пришла к реализму и стала самой современной актрисой. Но, кроме того, она была неординарной личностью - цельной, сильной и невероятно интересной. Без всякой позы и актерских штучек.
Не менее легендарной личностью был отец Софико, кинорежиссер Михаил Чиаурели, постановщик фильмов "Георгий Саакадзе", "Отарова вдова", "Иные нынче времена", трилогии о Сталине. Он был необыкновенно остроумен, великолепно пел, играл на гитаре, был златоуст - другого такого тамады не сыскать. Он во всем был одаренным человеком - художник, скульптор, музыкант, рассказчик. Его остроты повторял весь Тбилиси. Например, "Ханума" - спектакль Роберта Стуруа и Гии Канчели родился в его кабинете. Они заперлись, Чиаурели шутил, импровизировал, напевал старые тбилисские мелодии. И все это потом было в спектакле┘
Он был непредсказуемый человек, страшно любил розыгрыши. Однажды в московской гостинице "Украина", где он всегда жил и где в то время ожидали приезда Джавахарлала Неру, он спустился в фойе в белой пилотке, в черном пиджаке с невероятным количеством орденов и┘ в белых кальсонах. Все подумали, что приехал Неру, и стали чуть ли не падать ниц. Все КГБ стояло на ушах - как Неру мог попасть в гостиницу, если его никто не встречал в аэропорту?! За эту милую шуточку любой другой в те времена мог бы загреметь в места не столь отдаленные, но отцу простили - все знали, как к нему благоволил Сталин, без него не обходилось ни одно застолье на сталинской даче. Отец Софико был яростный сталинист, партиец и до конца таким оставался, несмотря на то что из-за этого сильно пострадал - его сослали в Свердловск в 56-м году. Но даже ссылка его не исправила.
А вот мать Софико совсем не разделяла политических симпатий мужа. Она прекрасно видела, что творится вокруг, ее друзей высылали, расстреливали. Она тоже держала мешок с вещами наготове - вдруг и за ней придут. Верико знала, что ее страшно не любит Берия - она была свидетельницей его неудачного любовного похождения с ее подругой. Когда Анджапаридзе ехала с марджановским театром на гастроли в Кутаиси, ее сняли с поезда, хотели арестовать. Спаслась она только благодяря мужу.
Но в принципе она была вне политических идей, потому что ее ничего не волновало, кроме театра. Она всегда говорила: "Театр требует всей жизни". Это была ее формула - не словесная, а вполне реальная формула жизни. Для семьи предназначалось лишь то, что оставалось от сцены. Софико вспоминала: "Мать во всем была уникальной личностью... В 90 лет она оставалась молодой душой и сердцем. Она за день до смерти танцевала на сцене. Она пережила самую большую трагедию, какая только может быть в жизни, - потеряла сына. И тем не менее она жила полнокровной жизнью. На годовщину смерти сына она сыграла "Привидения" Ибсена, где повторила ту же трагедию на сцене. Она даже говорила потом, что именно сцена вернула ее к жизни, когда, казалось, все было кончено. Я хорошо все это помню, потому что сама играла в этом спектакле".
Дары судьбы
Софико любит повторять, что жизнь - это один большой курьез. В жизни нет никаких канонов - почему так случилось, а не иначе. Особенно в личной жизни. Если было судьбой предначертано, что у нее будет две любви, то так оно и случилось.
У нее изначально было исключительное положение. Но с первых же своих шагов она хотела самостоятельности и не желала быть лишь отпрыском своих знаменитых родителей. "Дети, как правило, забывают, что для появления апельсина нужно по меньшей мере апельсиновое дерево", - иронизировала по этому поводу Верико. Только с годами Софико поняла, какой это был дар судьбы и для нее, и для ее детей. А тогда все воспринималось как должное.
Будущий муж Софико, кинорежиссер Георгий Шенгелая, был сыном не менее знаменитых родителей - актрисы Нато Вачнадзе, которая являла собой символ женской красоты, и известного режиссера Николая Шенгелая. Их родители очень дружили, и когда в авиакатастрофе погибла Нато Вачнадзе, Верико стала заботиться о младшем сыне подруги, ему было тогда 14 лет. Они с Софико были одногодками и очень дружили. А потом ужасно влюбились. Он хотел стать кинорежиссером, а в Тбилиси такого факультета не было. И она решила отправиться вместе с ним в Москву. Поехала и стала сама готовиться к экзаменам на актерский. Никто не знал, есть ли у нее талант. Мать никогда не могла ее заставить прочесть хотя бы одно стихотворение, чтоб понять, на что она способна... Родители были в панике.
Ее приняли на актерский во ВГИК. В конце первого курса был фильм "Наш двор" Резо Чхеидзе - первый фильм для Софико и Георгия. Они должны были пожениться и попросили неделю для свадебного путешествия. Поехали в Сухуми. Софико и сейчас вспоминает эту "медовую неделю", говорит, что семейная жизнь начиналась бурно: они, как дети, ссорились, мирились, как будто играли, и все равно очень любили друг друга. "Я была самой счастливой, когда у меня родился сын, когда я ощутила себя матерью. Наверное, человек понимает, что такое счастье, когда он что-то теряет. Мы не умеем ценить..."
А потом в ее жизни появился Котэ Махарадзе. Они были знакомы давно, часто пересекались то в одном театре, то в другом. Когда Верико стала восстанавливать "Уриэля Акоста" в марджановском театре, они оказались партнерами, тогда ближе узнали друг друга. "Уриэль" их и погубил - так оба считали.
Софико не захотела вести двойную жизнь. "Я сама иногда думаю, а почему так произошло? Не знаю. Произошло, и все┘ С Котэ мне очень легко. Он не навязывает своего, он тонкий, любящий, внимательный. Недаром он прослыл донжуаном. Меня это не волновало, ведь это было до моей эры".
Когда они поженились, друзья Котэ привезли в подарок якорь - настоящий, чугунный. Чтобы он в семейной жизни бросил якорь. Якорь и теперь стоит в мастерской у сына Софико, талантливого художника, Никуши - для интерьера.
Софико и Котэ объединили два семейных клана. У Котэ тоже дети, внуки и даже правнуки. Софико обожает его дочь, балерину Маку Махарадзе. А Мака в восторге от своей мачехи. Наверное, такое возможно только в Грузии.
Что значит для Софико потерять Котэ после двадцати с лишним лет совместной жизни, и говорить не надо. Но она сильный человек, это ей досталось по наследству. Теперь она одна продолжает начатое ими дело - их театр одного актера имени Верико Анджапаридзе.
"Театр крупным планом"
Началось все с идеи Дома-музея Верико Анджапаридзе. Еще в благополучные времена они успели реконструировать дом. Софико всегда мечтала, чтобы гостиная родителей ожила вновь, и это осуществилось. Сейчас в ней Театр одного актера имени Верико Анджапаридзе. Он делался вместе с Котэ и для него.
Театр начинается не с вешалки, а с небольшого двора, стена которого летом увита розами и где стоят белые садовые столики и стулья. Здесь можно выпить чашечку кофе или коктейль, просто посидеть и пообщаться. А зимой эти удовольствия внутри, у камина в гостиной-баре. Здесь до спектакля можно, хоть и заочно, но поближе познакомиться с хозяевами. Кажется, самый дорогой для них экспонат - два больших резных ключа. Но не от дома, а от родного города. Это знак почетных граждан Тбилиси, чем оба очень гордились. Над стойкой бара висят парусник, мексиканское сомбреро, неподалеку зеленый крокодильчик - настоящий, но слава богу, не живой. Все эти заморские чудеса - подарки из бесконечных путешествий хозяев по всему свету. На стенах фотографии Софико в фильмах Сергея Параджанова, его коллажи, а в углу висит саксофон старшего сына Софико и его живопись.
А дальше три ступеньки вверх, и зритель попадает в святая святых - в музей и театр. Здесь маленькая угловая сцена, а зрительный зал в той самой гостиной Верико, где когда-то собирался весь цвет Тбилиси.
В общем, это не дом, а живая история грузинского театра и кино. Попадая сюда, люди невольно окунаются в эту ошеломляющую атмосферу. Все приезжающие в Тбилиси знаменитости обязательно приходят сюда, здесь бывали Ванесса Редгрейв, Сергей Юрский, Евгений Евтушенко, Елена Образцова, Зураб Соткилава. Гостиная Верико заполняется и в дни, когда нет спектаклей. Здесь часто проходят встречи с известными артистами, ведутся азартные диалоги┘ Не прочь приобщиться к искусству в исключительной обстановке этого дома и большие политики, и их именитые гости.
Софико и Котэ удалось сохранить "дом открытых дверей". После хаоса тбилисской войны, когда с наступлением темноты люди забивались в свои холодные неосвещенные дома и наглухо там запирались, этот дом был оазисом жизни.
Зрителей в этом театре помещается немного, человек 80. Начиналось все с моноспектаклей Котэ Махарадзе. Еще с 1989 года, во времена национально-освободительного движения, артист окунулся в историю и публицистику. Его спектакли - это история Грузии в театрально-философском аспекте. Эпохи, царствования, события, нравы, отдельные личности показывались с доскональностью историка и подавались с пафосом гражданина. И каждый раз это был новый взгляд, открытие неизвестного. В каждом спектакле сквозь факты и великие деяния выдающихся людей всегда проглядывает сам человек со своими привычками и слабостями. Например, в спектакле об Акакии Церетели самым большим открытием для публики явилось известие, что этот поэт с таким музыкальным стихом был абсолютно лишен музыкального слуха. И при этом каждое второе его стихотворение, начиная с "Сулико", стало песней. А когда Махарадзе говорил о том, что поэтическая гордость нации иногда до утра просиживал в казино и мог спустить последний рубль, зрители замирали и думали про себя, с кого блюстители традиций начнут разборку - с крамольного артиста или со слушателей. Последний из нашумевших моноспектаклей Котэ Махарадзе - "Сталин". Он вызвал буквально бурю, не оставив равнодушными ни поклонников "вождя народов", ни его противников.
На этой сцене нарушаются традиции - здесь идут не только моноспектакли разных актеров, но есть и актерский дуэт, например, Софико Чиаурели и Мурман Джинория в спектакле "Королева-мать" М.Сантанелли. Софико никогда не боится на сцене показаться некрасивой, смешной или чудаковатой. Для Софико эта сцена - соединение театра и кино. Она называет это "театр крупным планом": "Здесь нельзя нажимать, здесь зрителя не обманешь, он рядом, в двух шагах. Нужна абсолютная естественность, как крупный план на экране".
Сейчас Театр одного актера им. Верико Анджапаридзе и спектакли Софико Чиаурели можно будет увидеть в Москве на Новой сцене МХАТа. Театр приедет после гастролей в Киеве, которые проходят под патронажем посольства Грузии на Украине и посла Георгия Катамадзе. Гастроли театра готовились два года, еще вместе с Котэ, а потом "народная артистка исчезнувшей цивилизации", к которым причисляет себя Софико, уже одна обивала пороги и ходила с протянутой рукой.
Гастроли в Москве были их общей мечтой. Но Котэ не дожил. И все равно Софико сделала так, что артист и спортивный комментатор Котэ Махарадзе, чей голос когда-то знала вся страна, будет присутствовать в Москве, пусть в видеозаписях, но будет - на вечере памяти 12 октября. В одной из наших бесед Котэ говорил: "Искусство, наука, спорт - это вне национальностей и над политикой. Не важно, откуда мы родом, - мы все с планеты Земля".
Может быть, Фестиваль грузинской культуры в Москве напомнит людям об этом.
Тбилиси
