Вадим Алексеев
Андрей Бартенев, художник и инопланетянин.
Фото автора
Квартирные выставки снова в моде. Ее законодатели, галеристы Лера Горбова и Николай Поляков, не только спасли дом на Покровке работы великого архитектора Льва Кекушева, но и устроили в собственной квартире галерею «Ателье № 2». К Новому году под завывания алтайской сказительницы Тандалай Модоровой здесь открылась выставка Андрея Бартенева «Я – белое». Гостей встречал сам автор, весь в белом африканском костюме, с телефонным чехлом в виде жирафа, Майклом Джексоном на значке и плюшевой кошкой на голове.
Таким мы его и привыкли видеть – светским клоуном и автором фейерверков, если б не одно «но»: впервые за долгие годы «Ателье № 2» представило Бартенева-художника, работы которого можно повесить на стенку дома или в музее. Бартеневские коллажи оказались совершенно классического вида, с отсылками к авангарду и поп-арту, Родченко и Матиссу. Надпись «Утро – глаза на затылке» не имеет никакого политического посыла, будучи дадаистской и абсурдной. Бесполезно – в отличие от соц-арта – искать смысл в красной ленте, которая называет себя «Я – белое». Черно-белыми красками Бартенев трансформирует искусство 20–60-х годов, делая его понятным людям, прожигающим свою жизнь в ночных происшествиях и навряд ли заглядывающим в музейные залы.
– Андрей, в Москве полно галерей – почему для новогодней выставки вы выбрали квартирное «Ателье № 2»?
– Квартирные выставки я обожаю! Я могу сделать выставку в любой галерее, предложений огромное количество, но я к ним отношусь очень осторожно. Я люблю или очень публичные места, как аэропорты или супермаркеты, или квартирный уют. Я хорошо знаю эту квартиру, и здесь я смог сделать именно то, что я хочу. Сочетание негалерейного уюта и выставочного пространства, магия дома в стиле модерн, игры с разными стилями в самой квартире. Стены разделены на времена года, я вообще люблю играть: у американского дизайнера Пола Франка символ – обезьяна, у англичанина Пола Смита – полосочки. И я сделал обезьяну на полосочках, «Пол Франк на Пол Смите».
– Портрет в золотой раме – посыл потенциальным покупателям?
– Золотая рама – ремикс классики, в ней любимый мой автопортрет, «Я из другого мира, и все здесь пролетает мимо». Второй автопортрет висит на елке в виде игрушки. Я родился в Норильске, заполярная природа с ее пространствами воспитала во мне чувство истинной монументальности. В норильском зоопарке было всего два животных – белый медведь и полярный олень. Отсюда и «Белые медведи» – символ России. Здесь есть метровые коллажи «Электрический и безопасный секс», но это не предел – у меня есть и 12-метровые. Дальше, на кухне – «Я примеряю звезды», «Человек с половым органом в чемодане» и мои любимые электрические инопланетяне в детской комнате, решившие похитить (или посетить?) ребенка.
– Вы ведь теперь и в театре инопланетян играете?
– Живиле Монтвилайте сделала спектакль по книге Пелевина «Шлем ужаса» под названием «Шлем.сом», где я играю совершенно естественный для себя образ организма – я говорю роботическим образом, езжу и хожу как робот. Мне это очень нравится, в спектакле играют прекрасные Тандалай, Елена Великанова, Артур Смольянинов, Амаду Мамадаков, Алексей Горбунов и Миша Ефремов. Группа художников «Алоэ» сделала для меня костюм, который постоянно меняется – спектакль очень синтетический, зрители сидят за компьютерами, по степени развития действия на сцене им отправляются по интернету различные игры. У нас тоже есть компьютеры, на сцене стоят восемь камер, которые снимают нас с обратной стороны и транслируют в зал. Всякие сетки, видеопроекции, много музыки, два диджея играют, и спектакль все время меняется, ведь техника такая же капризная, как и человеческий организм. У актера может пропасть голос, а техника заболеть вирусом и включаться в том режиме, в каком она желает.
– Каждый спектакль получается по-разному?
– Мы просто приноравливались к этой изменяющейся атмосфере, естественной для виртуального мира, и на четвертом спектакле нашли органичное существование, условность игры и взаимопонимания среди персонажей. Для меня это очень приятный эксперимент – я люблю все смелое и неожиданное. А здесь каждую секунду все меняется.
– Что смотрит Бартенев-зритель?
– Роберт Уилсон – один из моих любимых режиссеров, я много раз видел его в Америке, в Англии; в Париже я был на его репетициях «Властелина Колец» по Вагнеру. Пуччини в Большом театре мне очень нравится, я прорыдал весь второй акт и сказал: «Боб, хочу опять приехать летом!» Два года назад я все лето проработал в его нью-йоркской квартире, готовил большой проект для Лондона, выставку-портрет, которая называлась «Быть Робертом Уилсоном». Она, к сожалению, не состоялась, но включала в себя представление всей его коллекции: и стулья, и скульптуры, и фотографии, и открытки. Он очень материальный человек – если делает какой-то спектакль и погружается в эту тему, то начинает скупать весь материальный мир вокруг нее, который может его питать и дать ему какой-то неожиданный ход. Перед такими гигантами хочется отбежать!
– Уилсон – ваш учитель. Чему вы учите собственных студентов в школе дизайна?
– Сейчас я улетаю в Париж делать дизайн в замке Славы Полунина. Вместе со своими студентами я еду делать трехъярусную квартиру в доме – бывшая огромная мельница, перестроенная в ХIХ веке в замок, между Парижем и Диснейлендом, сорок минут от Шатле на метро. Там все комнаты очень разные – есть комната, где всегда Новый год, есть черно-белая комната, которую Ваня Полунин сделал сам, есть индийская комната. Я буду делать комнату Вани в виде бобового дерева из мультфильма «Джерселина в стране чудес». За мной придут мастера и выполнят все из дорогих пород деревьев. Когда замок наполнится всем спектром атмосфер, которые любит Слава Полунин, тогда он откроет его как репетиционный центр.
– Недавно вышла ваша книга «Люди в красках», антология российского боди-арта за 15 лет. Где же его история? Где Ларионов, где Нуссберг?
– Мы не могли уходить далеко в историю. Мы обозначили авангард – Бурлюк, Маяковский, Крученых, но не стали это исследовать. Из 60-х взяли Брусиловского, группу Нуссберга брать не стали – о них и так много написано. С точки зрения производства книги были параллельные интересы – все художники боди-арта тесно связаны с театром, рекламой, телевидением, кино, журналами, интернетом. Я хочу сделать книжку и о перформансе, и о кинетической скульптуре. Сейчас вместе с музеем Уолтера мы начинаем готовить книжку «Русские иллюстраторы гламура», о всплеске глянцевых журналов начиная с 2000 года для того, чтобы дать дополнительную энергию этому движению. В Европе и в Америке это – огромная индустрия, тесно связанная с кинематографом, с комиксами. Мы хотим найти золотую середину, чтобы и авторы находили новые перспективы для себя. Все книжки я стараюсь сделать как учебники, чтобы студенты могли изучать все разнообразие современного искусства и находить свой талант.
