Константин Михайлов
Горизонты экономики знаний нужно приближать.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
О том, что мешает модернизации России, мы беседовали с Игорем Юргенсом – председателем правления Института современного развития, вице-президентом РСПП, членом Совета при президенте по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.
– Игорь Юрьевич, какие силы – человеческие, лоббистские или силы обстоятельств препятствуют диверсификации экономики России? Какие меры могли бы стимулировать этот процесс?
– Диверсификацию сдерживает сумма объективных обстоятельств и обусловленных ими экономических интересов. Конечно, носители и выразители мотиваций всегда люди. Но их паспортные данные при диагностике букета наших «болезней» – параметр во многом случайный и малозначимый.
Прежде всего мешает инерция многодесятилетнего сырьевого развития (с советского времени эти отрасли жили в мировом рынке) – опять-таки закрепленная сложившейся структурой экономики, незавершенностью формирования многих рыночных институтов, особенно в финансовой сфере, дефицитом «длинных» денег, неразвитостью конкуренции на внутреннем рынке и огромным количеством «непуганых монополий» – от естественных до локальных в каждом субъекте Федерации, а порой и городе. Сильно осложнил диверсификацию и дождь из нефтедолларов, обильно поливавший отечественную институциональную лесостепь в «тучные» годы, предшествовавшие нынешнему кризису. Еще более ощутимо сказался фактический отказ последних лет от структурных реформ, которые были способны создать необходимую экономико-политическую технологию для проведения уже давно «перезревшего» диверсификационного маневра.
Ситуация, между тем, в условиях кризиса поменялась радикально. В исходную докризисную точку вернуться уже невозможно. Более того, есть ощущение, что мы можем получить существенно более тяжелую нефтегазовую зависимость после мировой рецессии, если не начнем серьезнейшую структурную трансформацию экономики. Кроме политической воли, для этого требуются новая конкурентная среда, развитая финансовая система, осмысленное применение стимулирующих функций налогов, жесткий курс на повышение энергоэффективности и целое поколение современных технических регламентов.
– Инновационности развития мешает отсутствие соответствующей среды, институтов. Каких прежде всего? И чем вызвано это отсутствие? Иными словами, кто или что есть «враг» инноваций?
– Это продолжение первого вопроса. В российских обстоятельствах диверсификация сырьевых и вообще всех экспортно ориентированных отраслей – это исторически первая масштабная фаза устойчивого инновационного развития. Любое повышение уровня передела, любой серьезный рост степени переработки – это уже переход соответствующих производств на новый технологический уровень. В каждом таком сдвиге уже «зашит» не один инновационный кластер.
Можно без конца говорить о «ресурсном проклятии», но стоило бы посмотреть на это дело с точки зрения уникальных шансов, которые дает стране ее сложившееся позиционирование в глобальной экономике. Обновление предложения, создание новых продуктовых линеек в конкурентоспособных отраслях – все это, как говорится, в зоне шаговой доступности. Но, чтобы сделать этот шаг, придется преодолевать и инерцию негибких экономических структур, и обломовщину в госуправлении, которая, помимо тяжелой генетики, усугублена в последние годы эпикурейской привычкой к хорошей конъюнктуре внешних рынков.
– Должна ли роль государства ограничиваться созданием среды для инноваций или ему следует задавать также приоритетные направления их развития? Вообще – какова роль государственных инвестиций в инновации, новые прорывные технологии? Как можно стимулировать инновации со стороны частного капитала?
– Среда для инноваций не может быть статичной, ей необходима динамика. Одна из настроек – государственные приоритеты. Они были, есть и будут у всех стран. Вопрос в другом – в риске ошибиться и тем самым безвозвратно «спалить» немалые средства. Механизм осмысленного и ответственного выбора приоритетов и их регулярной коррекции еще предстоит создать. Но и стоять на месте – тоже не лучшее времяпрепровождение. Нередко и отрицательный результат оборачивается крупным позитивом: становится ясно, что направление тупиковое или что другие умеют делать лучше, и т.п. Дмитрий Медведев создал Комиссию по модернизации и технологическому развитию экономики России. На первом же заседании, как вы помните, определены пять приоритетов: энергосбережение, космос, исследования в ядерной сфере, медицинские и информационные технологии. Это как бы критический минимум, в котором «сошлись» существующие заделы, способные дать прорыв, и острая необходимость в решениях, необходимых немедленно.
– Что есть «экономика знаний», которая сейчас провозглашается как цель? Не синоним ли «постиндустриальной экономики»?
– Есть надежный, проверенный практикой, причем многократно, исследовательский, да и управленческий тоже, принцип – любой новый термин должен отражать некую новую реальность. Либо ту, которая уже есть, либо ту, которая с огромной долей вероятности вот-вот сложится. «Экономика знаний», на мой взгляд, именно тот самый случай. Полагаю, что это не синоним для всего «постиндустриального», это уже более глубокое и содержательное, или, как теперь модно говорить, «субстантивное», определение условий для участия в высшей лиге международной конкурентоспособности.
 Сфера образования – одна из немногих, где инновации начались. Фото Бориса Бабанова (НГ-фото) |
Речь идет прежде всего о системе, подчеркиваю – системе условий, позволяющих формировать мировое инновационное предложение. Это рыночные институты, поддерживающие развитие конкуренции и защиту частной (в том числе интеллектуальной) собственности. Это финансовая система, генерирующая необходимые инвестиционные потоки. Высокая степень зрелости человеческого капитала. Совершенно иной производственно-технологический уклад и новая структура экономики. Другой тип потребления. И многое, многое другое.
Мне думается, что мир в целом только начинает «вползать» в такую вот новую экономическую эру. И еще далеко не очевидны ее характерные признаки и черты. Но драйв налицо! И одно из свидетельств тому, между прочим, текущий глобальный финансовый кризис вместе с мировой рецессией, которая как бы наложилась на «излет» предыдущей волны инновационного цикла, начавшейся где-то на рубеже 80-х годов прошлого века. Серьезные специалисты предупреждают: настоящий послекризисный подъем будет опираться на начало взрыва инноваций, основанных на принципиальных научных и технологических решениях в так называемой сфере «нано-био-инфо». Все это уже близко – 2013–2017 годы!
Для России – серьезный вызов. Нам предстоит переходить буквально «скорее» от антикризисных действий, которые сейчас абсолютно неизбежны и оправданны, к эшелонированной модернизационной политике практически во всех сферах экономики, социального сектора, в целом общественно-политической жизни. Поэтому «экономика знаний» в моем понимании – это не только проценты роста наукоемкого и высокотехнологичного производства, не только число обучающихся (в том числе в течение всей трудовой карьеры) граждан, но прежде всего – устойчивая колея осовременивания и очеловечивания внутреннего устройства нашего российского жизненного уклада. Конечно, мы ставим перед собой стратегическую цель. Впрочем, она поставлена еще в 2007–2008 годах, когда разрабатывалась Концепция-2020.
Сейчас стало больше ясности по механизмам, инструментам, необходимому законодательному обеспечению и т.п. Экономика знаний, можно сказать, из состояния «лишь горизонты» стала вполне достижимой политико-операциональной целью.
– Одной из важнейших антикризисных мер было провозглашено развитие образования. Каким именно образом его повышать? И не приведет ли повышение качества образования, в условиях невозможности его применить, лишь к усилению утечки мозгов?
– Если не создадим среду, восприимчивую к инновациям и формирующую на них постоянно растущий спрос, конечно, приведет, тут к гадалке ходить не надо. Прецеденты так густо рассыпаны, не ленись нагибаться. То же российское офшорное программирование в уже бесспорных мировых лидерах. Да и в мировом инновационном предложении доля разработок с российскими историческими корнями изрядная.
Спору нет, в нашей национальной образовательной системе очень многое требует переформатирования и перезагрузки. Работу эту начали еще до кризиса. Напомню хотя бы решения по формированию ряда федеральных университетов мирового уровня. В моем представлении, кризис – это очень серьезный стимул для продолжения и умножения усилий. Важно правильно поставить паруса, чтобы, образно говоря, система образования в посткризисное время приросла капитализацией.
Вообще говоря, накопление человеческого капитала – это один из самых верных векторов антикризисных действий. Тот, кто продолжает учиться, проходит переквалификацию, осваивает новую профессию, получает дополнительные трудовые навыки и компетенции, уже занят! Меньше безработицы – больше внутреннего спроса. А именно это сейчас и нужно. Идем далее. Выпускники должны получить возможность включиться в инновационный бизнес. Это уже делается. Приняты очень своевременные решения, стимулирующие создание при университетах, научных организациях и вузах малых предприятий инновационной направленности с соответствующими налоговыми режимами и прочими преференциями. На выходе, очень хочу надеяться, получим хотя бы несколько десятков историй успеха как с точки зрения дополнительной занятости, так и в плане коммерциализации вузовской науки.
Хочу отметить, что сфера образования – одна из немногих, где государство от повторения мантр об инновациях уже перешло к действиям. Нельзя сказать, что они очень масштабные. Но даже 2,5 тысячи малых предприятий и 30 тысяч новых рабочих мест – это уже не просто эксперимент. Антикризисное регулирование, по определению, вещь очень гибкая и подвижная. В 2009 году на нужды образования из федерального бюджета выделяется 384 миллиарда рублей, на фундаментальную науку – 76 миллиардов рублей, на прикладные исследования в рамках федеральных целевых программ – 92 миллиарда рублей. Общая сумма, между прочим, сопоставима с предполагаемой поддержкой банковскому сектору. На будущий год, однако, по моему глубокому убеждению, этой размерности недостаточно. В бюджете на 2010 год ее стоило бы увеличить как минимум раза в полтора.
