Человеческий капитал: качество без количества?

Сегодня мы часто обращаемся к качеству этого достояния государства, человеческого потенциала. Будучи демографом, не могу не внести профессионального уточнения: при всей значимости качества людей есть еще и такая немаловажная характеристика, как их количество.
Численность населения мне представляется проблемой, острейшей для России. Потому что населения слишком мало для такой огромной страны. Я не раз писал и сейчас могу лишь повторить: если бы у нас сегодня появился новый Иван Калита, он бы занялся не собиранием территорий, которых у нас более чем достаточно, а собиранием людей, которых у нас мало. В то время как в мире их очень много. Сто лет назад в Российской империи жило 8% мирового населения, к середине нынешнего века доля россиян в мире будет ненамного превышать один процент. Но мы по-прежнему владеем самой большой в мире территорией. 

Кто замолвит слово за иммиграцию? 

Эта данность подводит нас к проблеме иммиграции и миграционной политики в целом, которая сегодня представляется мне совершенно оторванной от реальности и абсолютно не учитывающей никаких перспектив страны. Это относится как к внешней миграции, так и к внутренней.
Если говорить о внешней, то будущее международных миграций определяется не тем, что думают об этом те или иные политики или журналисты в России, а тем, что реально происходит в мире.
В мире же, как известно, произошел небывалый демографический взрыв, причем он произошел в южном «подбрюшье» более или менее благополучных «развитых» северных стран, к которым относимся и мы. Весь этот «Север» испытывает очень сильное миграционное давление, идущее с «Юга», оно будет только нарастать. И развитые страны, понимая ситуацию и пытаясь как-то ограничить иммиграцию, в то же время стремятся извлечь из нее возможную пользу. США – наш злостный антипод – принимают огромное количество мигрантов, больше, чем любая другая страна. В результате они прочно стоят на третьем месте в мире по численности населения после Китая и Индии. Мы же давно уже соскользнули со своего четвертого места, пока удерживаемся в хвосте первой десятки, но скоро вылетим и из нее. И при этом становимся в жесткую оборонительную позицию по отношению к миграции, она превращается в какой-то жупел, и все усилия государства и общественного мнения направлены на то, чтобы не допустить притока иммигрантов в Россию. Я убежден, что это ужасное заблуждение, которое кончится тем, что иммиграция все равно будет, только она упадет на неподготовленную почву внезапно, стихийно и т.д. Она прорвет искусственные барьеры и потребует полноценной иммиграционной политики. Пока у нас эта политика отождествляется с полицейской: «пущать–не пущать». А это лишь малая часть иммиграционной политики, да и не самая главная. О том же, что составляет сердцевину этой политики, об интеграции иммигрантов в российское общество слышно мало. Усилиями части политиков, чиновников и журналистов из мигрантов вылеплен образ врага, все более опасного и отталкивающего. Думаю, что реальный миграционный вызов, с которым сталкиваются все развитые страны, требует иного ответа. 

Отторжение иммиграции из-за рубежа усугубляет проблемы внутренней миграции. В своем патриотическом антииммигрантском порыве наши политики, в частности московские, используют такой аргумент: зачем нам эти мигранты, когда у нас есть русские, которые с удовольствием их заменят. 

В результате Москва и московский регион работают как огромный насос, который «обезлюживает» всю Россию. 

Пустеющий российский восток 

Острота проблемы численности населения России лучше осознается при взгляде на географическую карту. Мы – самая большая по территории страна мира, 17 млн кв. км. И эта площадь на три четверти пуста. 

Больше четверти населения России живет на четырех процентах ее территории – в Центральном федеральном округе, свыше 12% – в Москве и Московской области. А Сибирь и Дальний Восток пустеют, люди оттуда утекают в сторону Москвы, в азиатской России их становится все меньше и меньше. Сейчас уже меньше 30 млн. А население всей Азии в 2050 году достигнет 5 млрд человек. Как это будет соотноситься с пустотой огромных Сибири и Дальнего Востока? Неужели это никого не должно беспокоить? Хотя бы по соображениям элементарной безопасности?
На этом фоне призывы московских градоначальников к россиянам приезжать в Москву, чтобы не отдавать московские рабочие места мигрантам, могли бы быть и более сдержанными. Как, впрочем, и выражаемые иногда надежды дальневосточных начальников на увеличение в скором времени числа жителей Дальнего Востока на миллион человек. Где их взять? 

Конечно, историю заселения американского «дальнего Запада» на нашем Дальнем Востоке не повторить – другие времена, другие исторические обстоятельства. И все же что-то вроде «второй колонизации» Сибири и Дальнего Востока России не помешало бы, и здесь тоже не обойтись без мигрантов, причем желательно не из Китая. 

У нас сегодня находятся энтузиасты, предлагающие решить проблемы неравномерной заселенности России переносом столицы страны из Москвы на восток – их фантазия простирается до кандидатуры в столицы нашей родины города Свободный неподалеку от границы с Китаем. А вот о привлечении в Сибирь и на Дальний Восток иммигрантов слышать не приходится, как будто можно развивать эти огромные территории без людей. 

Неудобная возрастная пирамида 

Еще один важнейший аспект того же «количественного» вопроса – особенности нашей возрастной пирамиды. Несмотря на неблагоприятную, начиная с середины 1960-х годов, динамику рождаемости и смертности, несмотря на начавшееся в 90-е годы сокращение численности населения, численность и доля населения в трудоспособном возрасте в России, пусть и с некоторыми колебаниями, все время увеличивались. Пик этого увеличения пришелся на нулевые годы. Соответственно все время снижалась демографическая нагрузка на одного трудоспособного, особенно выгодные пропорции в этом отношении сложились в нулевые годы, благоприятное соотношение между числом работающих и иждивенцев позволяло экономить на социальных расходах. Мне кажется, что этот подарок из прошлого, доставшийся первому десятилетию XXI века, не был осознан и оценен по достоинству. 

Однако сейчас, по всем прогнозам, ситуация меняется на прямо противоположную. Численность и доля трудоспособного населения, пройдя точку максимума, начинает быстро сокращаться, и это сокращение продолжится по крайней мере до 2030 года. Соответственно будет расти и демографическая нагрузка на одного трудоспособного. 

Поясню, что нагрузка на одного трудоспособного складывается из нагрузки детьми и нагрузки пожилыми пенсионерами – и тех, и других должны содержать те, кто работает. И оба эти вида нагрузки будут расти. 

Нагрузка детьми будет увеличиваться, поскольку у нас сейчас растет число рождений, но этот рост скорее всего прекратится, так что нагрузка детьми, пройдя пик, через какое-то время начнет снижаться. 

А вот о нагрузке пожилыми этого сказать нельзя, она будет расти неумолимо и безостановочно. По одним подсчетам, она увеличится к 2030 году в полтора раза, по другим – более чем на 80%. Это колоссальный рост, который превзойдет все, что Россия когда-либо в этом смысле имела.
Понятно, что неизбежным следствием всех этих изменений станет рост дефицита предложения на рынке труда, и закрыть этот дефицит без привлечения мигрантов будет невозможно.
Иногда думают, что если России удастся преодолеть демографический кризис, то потребность в мигрантах сама собой станет сокращаться. Это – очередное заблуждение. Если иметь в виду общий недостаток людей в России, то, даже добившись смены естественной убыли населения его естественным приростом, едва ли можно рассчитывать на быстрое увеличение числа жителей страны. 

Если же иметь в виду ситуацию на рынке труда, то успешное демографическое развитие, повышение рождаемости и снижение смертности могут лишь усугубить ее, ибо неизбежно приведут к увеличению нагрузки на одного трудоспособного, так что потребность рынка труда в кадрах соответственно вырастет. 

Миграция и рабочая сила 

Нам снова приходится вернуться к вопросу об иммиграции, на этот раз взглянув на нее под углом зрения экономической необходимости. Ибо эта необходимость всегда заставляет с собой считаться, и когда она становится настоятельной, именно она, а не правила для приезжих или визовый режим, определяет реальные масштабы и направления миграционных потоков. Несмотря ни на какую риторику, миграционному законодательству приходится с этим считаться и меняться с учетом требований времени. 

Россия сталкивалась с дефицитом предложения на рынке труда и в советское время, при более благоприятных демографических обстоятельствах, и уже тогда довольно серьезно стоял вопрос о том, как привлечь на рынок труда РСФСР трудоспособное население Средней Азии, которая была частью Советского Союза. Мы ездили в эти республики специально изучать этот вопрос. Тогда была проблема прямо противоположная той, какая тревожит сегодня сторонников антииммиграционной политики: население Узбекистана или Таджикистана было маломобильным, и люди не хотели ехать к нам работать. 

В 90-е годы стало ясно, что ситуация быстро меняется, российский рынок труда стал привлекательным для бывших южных республик СССР, и я не раз говорил и писал о том, что ответом на новую ситуацию могло бы стать создание общего рынка труда стран бывшего СССР. Я и сейчас считаю, что если бы мы пошли по этому пути, то он принес бы России не только экономические, но и серьезные политические дивиденды. 

Эта возможность была упущена, и теперь мы оказываемся перед проблемой дефицита предложения на рынке труда, который будет нарастать, но в условиях, когда в российском обществе очень сильно развились и укрепились мигрантофобские настроения, неоправданно разбухла антимигрантская мифология, что серьезно затрудняет использование совершенно естественного в подобной ситуации миграционного ресурса. 

Кто нужен рынку труда? 

Одной из составляющих этой мифологии стали странные представления о желаемой структуре иммиграции. Помимо возрастной пирамиды в обществе существует также социально-профессиональная пирамида, нижнюю, широкую, часть которой занимают менее обеспеченные слои населения, занятые менее квалифицированным и менее престижным трудом, тогда как по мере перехода к группам с более высоким социальным и профессиональным статусом пирамида все более сужается. Современные миграции – и внутренние, и международные – имеют достаточно долгую историю, и эта история говорит о том, что массовые миграции, как правило, не пополняют социально-профессиональную пирамиду страны приема мигрантов сверху – так бывает только при миграции жителей метрополии в колонии. Обычная же миграция всегда вливает пополнение в нижние слои пирамиды, откуда мигранты или их дети начинают свое социальное и профессиональное восхождение, постепенно продвигаясь к верху пирамиды. Кстати сказать, их мотивированность к такому восхождению становится очень важным ресурсом общей энергетики развития страны. 

Но и их пребывание на нижних ступенях пирамиды отнюдь не бесполезно. Нынешняя миграция с мирового сельского «Юга» в европейские страны и США это прежде всего возможность повысить эффективность использования собственной квалифицированной рабочей силы, разгрузить ее от выполнения второстепенных и третьестепенных функций. Обычно первым делом на ум приходят уборщики улиц или разнорабочие, на флагах противоборствующих сторонников и противников иммиграции у нас, как известно, начертано гордое слово «дворник». Однако область применения мигрантского труда намного шире. Женщина с высшим образованием, что сейчас характерно для всех развитых стран, не сидит со своим ребенком три года дома, как предлагают у нас некоторые народолюбцы. Она доверяет кормить и водить гулять своего ребенка какой-нибудь филиппинской или алжирской няне, а сама возвращается на рабочее место врача, учителя или программиста. При этом еще и рождаемость в той же Франции или Англии повыше, чем у нас. 

Настойчивое стремление наших властей избавиться от мигрантов, чтобы высвободить для россиян рабочие места подметальщиков и базарных торговцев, просто требует напомнить им, что Россия пока, слава богу, не колония, а если у нас и есть нехватка высококвалифицированных кадров, то, по крайней мере отчасти, из-за нашего неумения выстроить правильную социально-профессиональную пирамиду и обеспечить необходимый статус и престиж ее верхним и средним слоям. 

Это еще одно свидетельство того, как проблемы качества и количества человеческого потенциала переплетаются между собой. Такое переплетение существовало всегда, и здесь, пожалуй, уместно напомнить, что конструирование социально-профессиональной пирамиды в советское время всегда велось именно за счет миграции, но тогда – внутренней, из собственной деревни. И легким  оно никогда не было. 

Сейчас этот ресурс практически исчерпан, приходится осваивать новый, еще более сложный. Проблематика «новой миграции» имеет много измерений и в России в ближайшие десятилетия приобретет большую остроту. Об этом пора задуматься всерьез, но, к сожалению, сегодня общество настроено таким образом, что многие актуальные вопросы просто нельзя поставить. И вина за это лежит в основном на власти, которая не оценила и не придала значения опасному сопротивлению «понаехавшим». 

Нельзя потакать и тем самым давать укрепляться антииммиграционным настроениям, и без того уже достаточно сильным в России. И политическая элита, и общество должны осознать, что мир переживает небывалые перемены и так, как было раньше, уже не будет. Иммиграция при всех ее угрозах и опасностях дает России шанс на выживание и даже на своеобразную мирную экспансию. Надо понять, что России нужны люди. Стратегия антииммиграционного изоляционизма и глухой обороны – путь в никуда.