Галина Тимченко
Виртуальная журналистика полна сложностей и требует большого риска. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Сегодня в России пропаганды стало так много, что возникает впечатление, что против информации затеян настоящий террор. Внимание читателей, слушателей и зрителей постоянно, ежедневно, ежевечерне и даже ночью пытаются обратить на себя телепередачи, которые отражают политическую линию власти. Для этого привлечены большие ресурсы. Поэтому, когда начинается разговор, почему падают рейтинги информационных программ, никто из тех, кто этим занимается, не хочет признать, что их программы не информационные.
Это программы – возгонки неких эмоций. Вот то, чем занимается пропаганда. И если внимание зрителей и слушателей к этому «продукту» падает, значит, наступает режим перенасыщения; люди не могут долго внимать тому, в чем нет содержания. А односторонняя связь пропагандиста с аудиторией мешает ему понять эффективность своих усилий.
Я и сейчас работаю в Интернете, где мы имеем возможность тут же увидеть, насколько тот или иной материал популярен или насколько рейтинг твоего издания растет или падает. С одной стороны, стремление к высокому рейтингу заставляет работать над качеством материалов. Но есть у этого соревнования и негативная сторона – искушение начать делать ради рейтинга то, что журналистикой назвать можно, но только – желтой, вульгарной или лживой.
А чтобы оставаться в поле серьезной журналистики, надо работать хорошо, терпеливо и долго. Для того, чтобы Lenta.ru набирала в день 3 млн. посещений, нам пришлось стараться целых 15 лет.
Да, сегодня мы тоже ориентируемся на рейтинги и пытаемся завладеть аудиторией такими же методами, какие использует телевидение. К чему это на самом деле приводит? К тому, что все равно выигрывают люди, у которых либо нет совести, либо есть большая финансовая подпитка. Такие СМИ и интернет-ресурсы профессионалам хорошо известны.
Но что мне кажется важным для нашего сообщества – можно признавать высокие рейтинги таких изданий, каналов, сайтов. Можно восхищаться их оперативностью. Но, когда прямое исполнение заказов власти мне пытаются преподнести как школу настоящей журналистики, я начинаю думать, что мы живем в перевернутом мире.
Как мне кажется, наша беда еще в том, что мы все в каком-то смысле работаем на референтную группу. Я все время слышу: «У нас есть своя аудитория, мы должны работать прежде всего с ней». Но, если перед нами стоит задача донести достоверную информацию, мы должны работать не только на свою аудиторию, а именно на тех, кого мы для себя считаем обманутыми и даже оболваненными пропагандой.
