Анатолий Вишневский
Рис. 1. Рост населения мира с 400 года до н.э. и, по прогнозу ООН, до 2050 г., млн человек
Возможно, кому-то покажется странной эта связка – демография и терроризм. Насколько она оправданна, не надумана ли она?
Смысл моих размышлений заключается в том, что демографическая составляющая того, что мы сегодня называем международным терроризмом (правда, я не уверен, что это достаточно точное обозначение того, что сейчас происходит), крайне важна, хотя я, конечно, вовсе не утверждаю, что терроризм обусловлен только демографическими событиями и процессами. Тем не менее именно понимание сути глобальных демографических процессов позволяло предвидеть нынешнее нарастание террористических угроз задолго до того, как они стали очень серьезной реальностью современного мира.
«Третий мир» Альфреда Сови
С точки зрения глобальной перспективы наиболее очевидна связь этих угроз с тем, что получило название демографического взрыва, то есть с резко ускорившимся после Второй мировой войны ростом населения мира. Демографы осознали приближение «демографического цунами» уже 50–70 лет назад.
Население Земли всегда росло очень медленно, к началу XIX века оно впервые приблизилось к 1 млрд человек. Еще в XVIII столетии просвещенные европейцы спорили о том, растет ли население Европы, но к концу столетия уже стало ясно: растет – и быстрее, чем обычно. Именно тогда прозвучал голос Мальтуса, призывавшего к сдерживанию роста населения. Но еще примерно полтора столетия проблема роста населения не занимала сколько-нибудь заметного места в глобальной повестке дня, хотя за эти полтора столетия на Земле добавилось еще 1,5 млрд человек.
Только после Второй мировой войны, когда началось стремительное ускорение роста населения в развивающихся странах, забрезжили и связанные с этим потенциальные угрозы. И едва ли не первыми это осознали демографы. Именно французский демограф Альфред Сови придумал выражение «третий мир», чтобы отличить этот мир стремительного демографического роста от двух других миров – капиталистического и социалистического, где в это время уже ничего подобного не происходило.
Тогда еще не все было ясно. В 1950 году население мира составляло 2,5 млрд человек, согласно первому послевоенному прогнозу ООН (1951), ожидалось, что к 1980 году оно вырастет до 3,3 млрд. В действительности оно превзошло этот уровень уже в 1965 году, а в 1980-м превысило 4,4 млрд. Тем не менее и в начале 50-х годов были люди, которые осознавали, что небывалый рост населения в третьем мире таит в себе немалые опасности. Не случайно Сови предупреждал, что «этот третий мир, игнорируемый, эксплуатируемый, презираемый, как и третье сословие, захочет быть чем-то». В этой фразе звучит намек на возможный бунт третьего мира – не зря упомянуто «третье сословие» и использован парафраз строки из «Интернационала» – «кто был ничем, то станет всем».
Причины демографического взрыва очень просты. После Второй мировой войны в развивающихся странах стали распространяться накопленные к тому времени в развитых странах достижения современной медицины, что привело к быстрому снижению смертности. Репродуктивное же поведение людей оставалось прежним, рождаемость – высокой. Рождаемость и смертность разбалансировались. Чтобы восстановить нарушенное равновесие, нужно было снизить рождаемость.
Когда-то рождаемость была высокой и в Европе, но там снижение смертности с XVIII века шло медленно и постепенно, и рождаемость успевала приспособиться к изменениям смертности. Впрочем, и Европе не удалось сразу восстановить нарушенное равновесие и избежать своего демографического взрыва в XIX веке. Но он был намного менее мощным, и тогда Европа выплеснула значительную часть избыточного населения в Новый Свет. Теперь же, учитывая скорость снижения смертности в развивающихся странах, и рождаемость надо было снижать значительно быстрее, нужны были специальные меры демографической политики, направленные на ее сокращение.
Это все лучше осознавали и эксперты-демографы, и политики, в том числе и руководители развивающихся стран. Однако их усилия наталкивались на сопротивление традиционалистских обществ. Не было единодушия и в тех двух мирах, которым прежде всего угрожал рост населения третьего мира.
 |
| Рис. 2. Коэффициент суммарной рождаемости в арабских странах и странах Ближнего Востока. |
В частности, в явном противоречии с собственными интересами против программ снижения рождаемости выступал Советский Союз. Вот выдержка из типичного выступления довольно высокопоставленного советского чиновника (1969).
«10 декабря 1966 года 12 государств – Индия, Малайзия, Южная Корея, Тунис, Швеция, Югославия и др. – подписали декларацию о необходимости проводить политику планирования семьи. К сбору подписей под этой декларацией много усилий приложил Д. Рокфеллер… Усилия Д. Рокфеллера в вопросе политики планирования семьи вполне понятны: широкое осуществление этой политики сулит капиталистическим монополиям огромные барыши от продажи противозачаточных средств… Советское правительство после тщательного обсуждения этого вопроса, в том числе и в АН СССР, не присоединилось к декларации и в ответе указало, что собственно демографические методы регулирования динамики населения не являются существенными».
Американская позиция на первый взгляд была более трезвой. В 1974 году Советом национальной безопасности США был подготовлен меморандум «Последствия роста мирового населения для безопасности США и их интересов за рубежом», в котором четко обозначились возможные угрозы.
«... Рост мирового населения рассматривается Правительством [США] как актуальная опасность самого высокого уровня, требующая принятия неотложных мер… Демографические факторы играют ключевую, часто решающую роль в возникновении сопровождающихся насилием конфликтов в развивающихся регионах... Конфликты, которые рассматриваются преимущественно в политических терминах, часто имеют демографические корни. Признание этих взаимосвязей имеет ключевое значение для понимания или предотвращения подобных конфликтов... Везде, где численность населения превышает доступные ресурсы или растет быстрее, чем растут доступные ресурсы, возникает тенденция к внутренним беспорядкам и насилию, а иногда и к деструктивной международной политике или международному насилию… В развивающихся странах бремя демографических факторов, действующих вкупе с другими, будет ослаблять неустойчивые правительства, часто лишь минимально эффективные в благоприятной ситуации, и открывать путь экстремистским режимам».
Американская позиция тоже оказалась не слишком последовательной. В 1980-е годы при Рейгане возобладали консервативные взгляды, во многом связанные с активностью американских противников аборта, хотя после «контрацептивной революции» аборт как инструмент планирования играл все меньшую роль. США перестали поддерживать международные программы планирования семьи. Но теперь уже их позиция играла меньшую роль, потому что потребность в снижении рождаемости все лучше осознавали политики и государственные деятели в развивающихся странах, в этих странах все более определенно проводилась политика, ориентированная на снижение рождаемости.
Не буду касаться подробностей продвижения разных стран в решении этой проблемы, они шли и идут к нему разными путями. Всем известен опыт Китая, который подошел к вопросу очень жестко и добился быстрого снижения рождаемости, хотя это и породило ряд не самых благоприятных демографических последствий. Меньше знают у нас об опыте Ирана, тоже весьма поучительном.
Чего хотел «американский фашизм»
В свое время я имел счастье встретиться с президентом России – еще во время его первого срока пребывания на этом посту. Я показал ему список стран, которые, по прогнозу ООН, могли обогнать Россию по численности населения, и он сразу обратил внимание на то, что нас может обойти Иран. Это был прогноз 2000 года, и сейчас уже ясно, что он не оправдался и не оправдается. Почему?
 |
| Рис. 3. Доля более развитых и менее развитых стран в населении мира. |
Примерно в те же годы я прочел на одном нашем православном сайте следующий текст: «Иранский шах был большим другом Соединенных Штатов… Он развил бурную деятельность по планированию семьи в своем государстве. Министерство образования пересмотрело школьные программы, выпустило новые учебники, включив туда сведения по сексологии и контрацепции, переподготовило учителей, чтобы они могли заниматься секспросветом. Тысячи высокооплачиваемых медработников боролись с «нежеланными детьми»… Но потом шаха свергли, и аятолла Хомейни разогнал «планировщиков», а вслед за этим – и их американских спонсоров. Но это, увы, единичные случаи. Приходится признать, что в целом американский фашизм победил».
По-видимому, в данном случае под победой «американского фашизма» понималось распространение в развивающихся странах практики планирования семьи, внутрисемейного ограничения рождаемости, то есть того самого типа демографического поведения, который преобладает во всех развитых странах, включая и Россию, по сути, нашего с вами образа жизни. Но если бы цитированные авторы хоть сколько-нибудь были в курсе того, о чем они пишут, то им пришлось бы признать, что самые большие (после Китая) победы «американский фашизм» одержал именно в Иране.
Уже через год после «исламской революции», в 1980 году, аятолла Хомейни в своей фетве одобрил использование контрацепции. В фетве говорилось, что «использование противозачаточных средств с ведома и согласия мужа, если оно не угрожает здоровью супругов, не противоречит исламским принципам». А в 1989 году, по словам известного иранского демографа Аббаси-Шавази, «правительство совершило коренной поворот в демографической ориентации, приняв программу планирования семьи. По всем признакам она увенчалась успехом: уровень использования противозачаточных средств увеличился с 37% в 1976 году до 75% в 2000-м, в том числе с 20% до 72% в сельской местности и с 54% до 82% в городах».
Очень скоро рождаемость в Иране стала быстро снижаться, но при этом он стал далеко не единственной исламской страной, которая добилась снижения рождаемости. Арабские страны Ближнего Востока многим все еще представляются форпостом высокой рождаемости, но для большинства из них она давно осталась в прошлом. В 1950-е годы из всех стран региона относительно низкую рождаемость имел только Израиль. В начале XXI века рождаемость в Израиле была уже выше, чем в большинстве этих стран, чемпионом же низкой рождаемости стал именно Иран.
Рождаемость снижается в большинстве развивающихся стран, даже в Африке, хотя там – пока очень медленно. Так или иначе, но темпы роста населения третьего мира постепенно замедляются, что и дает основание с уверенностью предсказывать прекращение демографического взрыва, пусть и не сразу, лишь к концу ХХI века.
Мировая асимметрия
Но даже и с учетом этой относительно оптимистической перспективы ожидается, что население мира вырастет до 9 млрд человек в середине века и 11 млрд – в его конце. И совершенно ясно, что уже совершившийся и еще продолжающийся рост населения кардинальным образом изменил глобальную демографическую, а значит, и геополитическую ситуацию. Эти изменения имеют самые разные и очень серьезные последствия – экономические, экологические и прочие, но сейчас я хочу привлечь внимание прежде всего к возникновению небывалой демографической асимметрии современного мира. Потому что давать ответы на глобальные экономические, экологические или политические вызовы придется именно в условиях этой асимметрии.
Если взглянуть на график (рис. 3), то сразу видно, что в странах, которые мы сейчас относим к развивающимся, всегда жила большая часть населения планеты. Но все-таки до середины ХХ века доля развитых стран увеличивалась и достигла примерно трети всего мирового населения. А затем началось движение в обратном направлении. По прогнозу, к концу века население нынешних развитых стран не будет достигать и 12% населения Земли.
На рис. 4 видно, как неодинаково растет и будет расти население мира и население развитых стран, к которым относится и Россия. Уже сейчас демографическая масса развивающихся стран «глобального Юга» образует огромный «навес» над странами «глобального Севера», чье население практически не увеличивается. И этот «навес» будет только нарастать.
Растущая демографическая асимметрия накладывается на территориальную (рис. 5), не говоря уже об экономической асимметрии, огромном неравенстве богатого демографического меньшинства и бедного большинства. Россия относится к мировому демографическому меньшинству, но делает вид, что этого не замечает.
Драматическое изменение количественных соотношений демографических масс само по себе очень важно. Но меняется ведь не только соотношение числа людей, но и соотношение сил. Пока экономическая или военная сила развитых северных стран больше развивающихся стран «глобального Юга», но жизнь не стоит на месте. Все чаще мы слышим о том, что Китай конкурирует с США за место первой экономики мира. Конечно, если иметь в виду среднедушевой доход жителя Китая, то ему еще очень далеко до Америки. Но если говорить о совокупном доходе страны с населением в 1400 млн человек и о возможности концентрации огромных ресурсов в руках государства, то и экономический, и военный потенциал выходит нешуточный.
Все это не может не оказать огромного влияния на судьбы нашего мира в XXI веке. Каким будет это влияние? Какое место займут в этом мире страны «демографического большинства»?
Немного геополитики
 |
| Рис. 4. Все население мира и население развитых стран – фактическое и по прогнозу ООН, млрд человек. |
Как ни странно, в привычной нам системе представлений, унаследованной, видимо, еще от советских времен, им не отводится самостоятельного места. Советская идеологическая мифология исходила из того, что основное содержание эпохи ХХ века составлял «переход от капитализма к социализму» и связанное с этим противостояние «первого» и «второго» миров, а обо всем остальном – третьем мире – говорилось в терминах «национально-освободительные революции» и «ликвидация колониальной системы» без уточнения того, чего же можно ожидать от этих многомиллиардных обществ, которые еще не доросли даже до капитализма. Кажется, и сейчас мы частенько полагаем, что, кроме нас, Америки и Европы, никто на этой планете не имеет своего голоса. Вот как простодушно выразил эту идею в своей книге «Бросок на юг» Владимир Жириновский:
«Нужно договориться... что мы разделяем всю планету, сферы экономического влияния и действуем в направлении север – юг. Японцы и китайцы – вниз, на Юго-Восточную Азию, Филиппины, Малайзию, Индонезию, Австралию. Россия – на юг: Афганистан, Иран, Турция. Западная Европа – на юг: Африканский континент. И наконец, Канада и США – на юг, это вся Латинская Америка». «Мы бы сконцентрировали свои экономические связи в основном на Афганистане, Иране и Турции до тех пор, пока эти страны существуют... и не стали составной частью Российского государства...»
Замечу в скобках, что население названных Жириновским стран, которые он предполагал включить в состав России, в данный момент составляет 190 млн человек. Если бы они стали частью Российского государства, то оно перестало бы быть российским. Дело, однако, не в фантазиях Жириновского, а в том, что мы (и не только в лице Владимира Вольфовича), ощущая себя частью глобального Севера, все еще верим, что будем, как и прежде, распоряжаться «глобальным Югом». Реальное же будущее стран третьего мира зависит совсем не от нас, а от объективных закономерностей развития и от тех реальных вызовов, на которые предстоит отвечать этим странам и которые предопределяют их собственные траектории развития.
То, что эти траектории могут представлять потенциальные риски не только для порочного Запада, но и для беспорочных нас, никогда не осознавалось. Мы по-прежнему видим мир «североцентрическим», его судьбы решаются в противостоянии стран внутри «Севера», например, в противостоянии России и США, а весь остальной мир выступает в роли статиста, зависящего от исхода этого противостояния. Такой взгляд, возможно, был оправдан в первой половине ХХ века, но не сейчас.
Три четверти территории России находится в Азии, там у нас самая протяженная граница, и там у нас наверняка будут самые большие проблемы. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на рис. 6, где представлено соотношение населения России и всей Азии. Население Азии уже сейчас превышает 4 млрд человек, в середине века будет 5 млрд. Россиян в азиатской части страны менее 30 млн. Послушать некоторых наших «геополитиков», так у нас нет задачи важнее, чем бодаться с Америкой и Европой. А напоминают-то о себе как раз Азия и Африка.
Насколько предсказуемы взаимоотношения глобального демографического меньшинства с глобальным демографическим большинством? Это во многом, может быть, даже в решающей степени, зависит от того, как страны третьего мира будут справляться со своими внутренними проблемами.
