Сергей Вахначев
В московской библиотеке имени Достоевского читатели живут в двух эпохах – Гуттенберга и Интернета. Здесь любят обоих. Фото Агентство «Москва»
«Властная риторика в отношении молодежи». Считаю, что такая фраза может заинтриговать. Что за ней – воспитательная программа, система сдерживания молодых людей в определенных нормах поведения или предупреждение о какой-то опасности, поджидающей их там, где они ее не ждут.
Оказалось, что так называется доклад доктора социологии Искандера Ясавеева о тех исследованиях, которые он с коллегами ведет уже не один год в НИУ ВШЭ.
Это, как рассказал на YouTube сам ученый, речь об исследовании того, какие риторические идиомы и лейтмотивы используются властями, чтобы доходчиво влиять на формирование мировоззрения и поведение молодежи.
Естественно, что главной фигурой в этом проекте не мог стать никто другой, кроме президента РФ Владимира Путина.
В работе были исследованы тексты выступлений Путина за время его третьего президентского срока (2012–2016), в которых он использовал ключевые слова «молодежь», «молодежный» и «молодые». Были также рассмотрены стенограммы различных заседаний, форумов, докладов и отчетов тех структур, которые занимаются делами молодежи.
Если бы существовал рейтинг словосочетаний, используемых в разговорах властей с молодыми россиянами, то на первом месте была бы «внешняя угроза». А уже на ее фоне такие словосочетания, как как «борьба за умы», «манипуляция сознанием», «навязывание норм и ценностей», «провоцирование конфликтов» и т.д. Причем, от кого конкретно исходит эта угроза, обычно не уточняется. Часто звучало близкое по смыслу, но тоже расплывчатое: «глобальные тенденции и вызовы».
Но там, где угроза, всегда возникал мотив защиты, причем звучал в двух вариантах. Первый: государство намерено защитить молодежь. Второй: власть рассчитывает, что молодые люди помогут защитить страну. Прежде всего – служа в армии.
Социолог, не ставя под сомнение патриотизм как мировоззрение и общественное благо, считает, что в интерпретации российского руководства он «довольно сильно милитаризован».
Этому я нашел интересное подтверждение на сайте фонда «Общественное мнение». Согласно опросу, сделанному в феврале, 66% молодых считают: служба в армии – «школа жизни». И лишь 24% уверены в том, что служить в армии – только время терять.
Другим ответом на «глобальные тенденции и вызовы» чаще всего назывался возврат к неким традиционным ценностям, необходимость которого считается аксиомой. Но сами «ценности обозначены обычно максимально расплывчато», считают авторы исследования. В отличие от выступления Путина в 2015 году в образовательном центре для одаренных детей «Сириус». Там, Владимир Путин единственный раз перечислил «истинные ценности». Это «честность, патриотизм, совесть, любовь, доброта, мужество, достоинство, отзывчивость, ответственность и чувство долга».
Социологи заметили, что все перечисленное касается ответственности и долга (в том числе перед государством), но свобода в списке ценностей отсутствует. Они делают вывод, что риторика власти по отношению к молодежи направлена на конформизм и «стабильность», но не на развитие.
И опять же ФОМ уполномочен заявить, что 75% россиян считают: важнее обеспечить в стране стабильность, чем проводить реформы.
В целом же лейтмотивы, выбранные властью по отношению к юношам и девушкам, как полагают социологи ВШЭ, прагматичны и направлены на снижение «внешнего воздействия» на молодежь.
Но молодежь, она не вся такая уж поддающаяся на воздействия. Как на внешние, так и на внутренние. Есть среди них немало и самостоятельных персон. К таким я отношу Алексея Кнорре, молодого социолога.
Он закончил факультет политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге. Специализировался на социологии науки, а работать стал в Институте проблем правоприменения при вузе, который закончил. Ну, ладно бы взял какую-нибудь уютную тему, да и долбил помаленьку. Так нет же, стал исследовать статистику преступлений, связанных с наркотиками. Так случилось, что подготовленная им с коллегами критическая работа «Как МВД и ФСКН борются с наркотиками» была подтверждена упразднением ФСКН как службы, всего лишь дублирующей МВД.
По этой тематике и по криминальной статистике можно найти в сетях как его статьи, так и видеозаписи лекций. Мне кажется, что такая энергия им движет из-за любви к прикладной социологии. Вот отрывок из одного его монолога: «Мне кажется, что социология сложнее физики, потому что в ней сложнее разобраться: недостаточно просто учиться в университете, где тебя будут пичкать заданиями, и найти научного руководителя, который будет помогать тебе строить научную карьеру. В социологии, с ее разными и иногда противоречивыми научными школами, множеством людей, выдающих себя за людей науки, но пишущих очевидный бред, нужно обладать двумя главными чертами – любознательностью и мужеством.
Вначале о том, как появился этот текст. Я поступил на факультет социологии с четким пониманием «зачем»: мне, в общем, было интересно, как живет та штука, которую все привыкли называть обществом. Почему нужно ходить в школу, а в школе все устроено именно «так», почему одни люди зарабатывают больше, а другие меньше, почему в одних случаях за убийство людей дают медали, а в других – тюремный срок и т.д. Для многих людей ответы на эти вопросы кажутся очевидными, но если попробовать осторожно поспрашивать и почитать об этом в разных местах, то получаются правдивые и при этом противоречащие друг другу ответы. Например, убийство других людей – война – существует для того, чтобы защищать Родину. Но что такое Родина? И почему за нее нужно умирать? Такой вопрос кому-то может показаться даже оскорбительным – ведь Родина же! Тяга к тому, чтобы задавать вопрос и видеть свое (и чужое) незнание там, где «вроде бы все и так ясно» – это важная часть мышления разных людей, чьи книги, статьи и речи в итоге составляют корпус знания социологии».
Еще мне понравился отрывок из его лекции, где он рассказывает о той части социологии, которая вполне может носить приставку «псевдо».
Алексей встретил такого «теоретика» на конференции, где тот предварительно раздал присутствующим свою работу. Кнорре начал читать и не смог ничего понять. Его настигло чувство собственной неадекватности и необразованности. Оно не покидало его до тех пор, пока он не сказал себе, что надо остановиться и читать одно предложение, пока не наступит ясность.
Это была следующая фраза: «Индивидуальный член социального общества часто получает информацию через визуальные, символические каналы».
«Я долго с ней мучился, но все-таки перевел, – сообщил Алексей аудитории. – Знаете, что она все-таки означает? Простую вещь – люди читают…»
