Сергей Вохлачев
«Я же тебя предупреждал, что текилу так не пьют...» Иллюстрация Depositphotos/PhotoXPress.ru
Социолог Левада-центра Борис Дубин, к сожалению, уже ушедший от нас, был прекрасным литератором и переводчиком. Естественно, его интерес к чужим текстам был широким. Он следил как за иностранной литературой, так и за гуманитарными науками.
Еще в 1999 году он опубликовал в журнале «Знания – сила» перевод работы Бруно Беттельгейма, австрийского еврея, политического заключенного, затем эмигранта и, наконец, крупнейшего практикующего психиатра Америки. Она называлась «О психологической привлекательности тоталитаризма».
В своем предисловии Дубин рассказал о том, что еще в октябре 1943 года в американском журнале патологической и социальной психологии появилась ставшая тут же знаменитой статья Беттельгейма о повседневном существовании в нацистских лагерях. Называлась она неброско: «Индивидуальное и массовое поведение в экстремальных ситуациях». Однако эта публикация на протяжении пяти десятилетий вызывала огромное внимание научной общественности, да и широкий массовый интерес. Что было естественно для Европы, пережившей шок гитлеровских концлагерей.
Я прочел в Сети работу «О психологической привлекательности тоталитаризма» и не могу не процитировать то, что меня поразило своей актуальностью применительно именно к нашим дням.
«В тоталитарных государствах нашего времени средства массовой коммуникации обладают почти неограниченными возможностями воздействовать на мысли каждого. Сегодняшняя технология обеспечивает наблюдение за любым шагом частного лица. Это и многое другое позволяет тоталитарной диктатуре утверждать, что подданные свободны в своих мыслях, а нынешняя технология и массовое общество с неизбежностью требуют этого во многих областях приложения человеческих сил, и тем не менее добиваются, чтобы подданные придерживались убеждений, которые им считает нужным внушить государство». Дальше автор напоминает, что при диктатуре прошлого можно было существовать внутри системы и поддерживать известную независимость мыслей, а нередко и определенных действий, сохраняя уважение к себе, «тогда как в современном тоталитарном государстве сохранять это самоуважение и вместе с тем жить во внутреннем противодействии системе невозможно. Практически каждый сегодняшний нонконформист стоит перед выбором: выказать себя врагом этой власти, подвергшись преследованию и чаще всего уничтожению, или исповедовать на людях то, что глубоко ненавидишь и презираешь втайне…»
Еще один интересный момент посвящен психологическим особенностям, связанными с гитлеровским приветствием. Этот комплекс переживали многие немцы. Бруно Беттельгейм рассказывал, как после прихода Гитлера к власти некий фабрикант увидел во сне, что его предприятие посещает Геббельс. Хозяин фабрики должен был вскинуть руку в нацистском приветствии: «Мне понадобилось полчаса, чтобы поднять ее сантиметр за сантиметром... И вот я стоял на собственной фабрике, с поднятой рукой, торча перед своими рабочими. И стоял так, пока не проснулся».
Беттельгейм объясняет, что этот в корне не принимавший нацизма человек решал во сне ту же проблему, которая занимала и его сознание: должен (и сможет ли) он поступиться своими убеждениями ради того, чтобы сохранить за собой фабрику.
Оказывается, в первые годы гитлеровского режима отказ от нацистского приветствия еще не угрожал жизни, вместо нее могли забрать имущество, бизнес. По словам фабриканта, борьба во сне за то, чтобы поднять руку, «переломила ему позвоночник».
Позвоночный столб, по Беттельгейму, – обычная метафора твердых убеждений и действий в согласии с ними.
Сон приоткрыл спящему то, что он знал, но таил от себя. Ему открылось, что только он сам может перебить себе моральный хребет, никакому режиму это не под силу. Не Геббельс заставил его поднять руку в приветствии, он сам заставил выбросить «зигу», чтобы не выдать своего разногласия с системой.
Этот пример того, что тоталитарный режим способен заставить людей делать такое с самим собой, без всякого внешнего принуждения. Что показывает: до каких разрушительных последствий для личности доводит «психологическая привлекательность тоталитаризма».
На сайте «Открытой России» я с интересом читал статьи известного психолога Андрея Гронского, который рассказывает о том, что в ХХ веке были проведены потрясающие воображение эксперименты.
Автор приводит в пример американца Стэнли Милгрэма, который в проведенном им в 1963 году эксперименте выявил, что большинство испытуемых были готовы наносить удар электрическим током высокого напряжения другому человеку, подчиняясь давлению экспериментатора.
Когда Милгрэм начинал исследование, он хотел выяснить, почему именно немецкие граждане участвовали в уничтожении миллионов невинных людей в концлагерях. Его гипотеза состояла в том, что представители этой нации больше склонны к подчинению, он планировал в дальнейшем провести эксперимент в Германии. Но после проведения первого эксперимента сказал, что нашел столько повиновения в американцах, что не видит необходимости ехать в Германию.
Гронский приводит еще один эксперимент. Его провел учитель истории Рон Джонс над учащимися американской школы. Он установил особую дисциплину и такие жесткие правила для своих учеников, что вскоре стал создателем молодежной группировки. «К своему удивлению, Джонс не встретил никакого серьезного сопротивления со стороны учащихся и от взрослых. За время эксперимента ученики усвоили дисциплинарные правила, официальное приветствие с определенным жестом и идеологию движения. Некоторые участники стали добровольно заниматься доносительством на нелояльных. На пятый день Джонс понял, что их послушное поведение ничем не отличалось от поступков рядовых граждан нацистской Германии».
Но это были благополучные школьники в стране с давними демократическими традициями.
