Игорь Кондрацкий Гомосексуальное влечение и поведение встречается во всех человеческих обществах, однако разные культуры и религии оценивают их по-разному. Израильскую цивилизацию считают одной из немногих древних цивилизаций, где сексуальные контакты между мужчинами были запрещены категорически. "Не ложись с мужчиною, как с женщиною, это мерзость" (Лев. 18:22) и "Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они да будут преданы смерти; мерзость сделали они; кровь их на них" (Лев. 20:13). Поскольку евреи были обязаны плодиться и размножаться, любое излияние семени вне репродуктивного контекста было греховным.
Христианство со своим аскетическим началом осуждает все виды чувственности, однополая любовь - только частный случай общего запрета. В отличие от Ветхого Завета ранние христианские тексты вообще не упоминают ее, сам Христос никогда не высказывался по этому поводу. Все евангельские высказывания, прямо или косвенно осуждающие однополую любовь, принадлежат апостолу Павлу. Вот его суждения:
"Или вы не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники" (1 Кор. 6:9).
Описывая разложение отвернувшегося от Бога языческого мира, Павел пишет: "Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставивши естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму - делать непотребства" (Рим. 1: 26-31).
Со своей точки зрения, апостол Павел последователен и логичен. Если любое вожделение греховно и низменно, а сексуальная близость допустима только в браке и лишь ради продолжения рода, то однополая страсть и подавно не имеет оправдания.
По нормам церковного права, кодифицированного в 309 г. Собором в Эльвире (нынешняя Гранада), сексуальные отношения между лицами одного и того же пола так же греховны и противозаконны, как прелюбодеяние. Мужчина, имевший сношения с мальчиками, не мог получить причастие даже на смертном одре.
Однополую любовь не только преследовали, но и приписывали ей всевозможные социальные несчастья и стихийные бедствия. По словам императора Юстиниана, именно "из-за таких преступлений возникают голод, землетрясения и мор".
Выполнялись ли эти законы и были ли они эффективны? Однополая любовь всегда имела какие-то социальные ниши. В раннем Средневековье ее главными убежищами были воинские братства и монастыри. Германские племена имели развитые воинские организации, где действовали обряды мужских инициаций, включавшие, возможно, и сексуальные контакты между старшими и младшими. Изменить эту древнюю психологию было не так-то просто, да и сами условия воинской жизни, включая половую сегрегацию, благоприятствовали сексуальным контактам между мужчинами.
Но самым массовым прибежищем и рассадником гомосексуальных отношений были монастыри, где молодые монахи и послушники вольно и невольно "вводили в соблазн" старших и друг друга. Основатель одного из первых коптских монастырей святой Пахомий постановил, что монахи не должны не только спать на одном ложе, но даже сидеть вплотную друг к другу в трапезной.
Второй Турский Собор (567 г.) запретил монахам и священникам спать по двое в постели. Позже это правило было распространено и на монахинь. Увы, ничего не помогало! В Х в. настоятель аббатства Сен-Жермен де Прэ Аббон горько жалуется на всеобщий разврат. В начале XII в. архиепископ Кентерберийский святой Ансельм, отвечая по подобные же требования, разъяснял, что "этот грех стал таким распространенным, что почти никто даже не краснеет из-за него и поэтому многие погружаются в него, не осознавая его серьезности".
Во многих средневековых городах легально существовали мужские бордели. Особенно славилась ими Флоренция, в Германии гомосексуалов даже прозвали "флорентийцами". Слабостью к мужскому полу прославились многие европейские монархи, в том числе легендарный Ричард Львиное Сердце, и несчетное множество князей, кардиналов, архиепископов и прочих знатных и могущественных людей.
Если в раннем Средневековье содомия была просто одним из многих грехов, то в первой половине XIII в. ее приравнивают к ереси и демонизируют. Позже расследованием таких обвинений занималась "святейшая инквизиция", и наказывались такие действия уже не штрафом или изгнанием, а сожжением на костре. Во второй половине XIII в. антисодомитские законы были приняты в большинстве европейских государств. Таким образом, грех стал ересью, а затем и уголовным преступлением.
Протестантские Церкви были в этом отношении ничуть не либеральнее Католической. Взаимные обвинения в содомии - один из самых распространенных "аргументов" в спорах между протестантами и католиками в XVI в.
Но отнюдь не все представители Церкви придерживались религиозных канонов. В X-XII вв. духовные лица создали на латинском языке целый жанр откровенно-эротической любовной лирики, обращенной к мальчикам и юношам.
Положение и репутация однополой любви заметно улучшились в эпоху Возрождения. В ренессансной системе ценностей однополая любовь - не преступление, а "красивый порок". Мишель де Монтень и Эразм Роттердамский вслед за Платоном утверждали, что некоторые мужчины от природы предрасположены больше любить юношей, чем женщин. Хотя формально содомия оставалось преступлением, многие смотрели на нее сквозь пальцы или с юмором, а некоторые даже бравировали ею.
Великого скульптора Бенвенуто Челлини дважды привлекали к суду за связи с мальчиками. Однако он не только избежал тюремного заключения, но и продолжал пользоваться покровительством высоких лиц и выполнять заказы князей Церкви. Английский поэт и драматург Кристофер Марло, по словам приставленного к нему тайного осведомителя, говорил, что "кто не любит табака и мальчиков - дураки".
Ренессансное отношение к "красивому пороку", отчасти сохранившееся в елизаветинской Англии и во Франции XVII в., было сугубо элитарным. Наличие влиятельных покровителей позволяло французским сторонникам свободной гедонистической морали не только удовлетворять свои неканонические сексуальные склонности, но и создавать тайные сети дружеских связей, основанных на общности эротических вкусов.
Существовали они и при королевских дворах даже независимо от сексуальной ориентации правящего монарха. "Король-солнце" Людовик XIV любил исключительно женщин, но его младший брат герцог Филипп Орлеанский обожал одеваться в женское платье и не скрывал своих любовных отношений с графом де Гишем и шевалье де Лоррэном. Женоподобие не мешало ему быть успешным полководцем.
На официальном языке такие отношения именовались "грехом", "пороком" или "извращением", в обыденной же речи их чаще называли "греческой", "философской", "сократической", "итальянской" или "флорентийской" любовью, "склонностью", "вкусами" или просто "нравами".
Елизаветинские вельможи охотно и небескорыстно покровительствовали смазливым молодым актерам, игравшим женские роли. Слабость к мальчикам отличала философа Фрэнсиса Бэкона и его старшего брата лорда Энтони.
Официальная "неназываемость" содомии не исключала наличия обширной художественной литературы, прямо или косвенно посвященной "мужской любви". Кроме творчества Кристофера Марло, эти мотивы рельефно выступают в пасторалях Ричарда Барнфилда и Эдмунда Спенсера. Но больше всего споров вызывает, разумеется, Шекспир. Биографы до сих пор спорят о характере взаимоотношений драматурга с его знатным покровителем, молодым красавцем графом Саутхэмптоном, которому предположительно посвящены многие шекспировские сонеты.
В наши дни ученые отказываются обсуждать вопрос о "правильной" и "неправильной" сексуальности, предоставляя людям право делать свой собственный выбор. Что они, кстати сказать, делали и раньше, что бы по этому поводу ни говорили священники, врачи и жрецы морали.
