Войцех Ярузельский Двадцать пять лет назад, 13 декабря 1981 г., премьер-министр правительства Польской Народной Республики (ПНР) генерал Войцех Ярузельский объявил по национальному телевидению о введении в стране военного положения. Официальными причинами стали усугубление проблем с продовольствием в стране и угроза энергетического кризиса.
Военное положение до сих пор вызывает споры среди польских историков, публицистов и политиков. Противники Ярузельского обвиняют его в желании использовать военное положение для ликвидации оппозиционного движения профсоюзов «Солидарность». Сторонники генерала утверждают, что радикализация и политическая ангажированность «Солидарности» могли привести к гражданской войне и вводу в Польшу войск Организации стран Варшавского договора.
Позиция Католической Церкви в Польше накануне декабрьских событий 1981 г. до сих пор также остается дискуссионной. Поддерживала ли она политические амбиции «Солидарности» или, напротив, призывала профсоюзы к поиску компромисса с действующей властью? На эти вопросы со ссылками на архивные документы в одной из своих последних книг «Против течения» («Pod prad») отвечает сам генерал Войцех Ярузельский. «НГР» предлагает читателям фрагменты из этой книги.
Церковь призывает к согласию
В 2001 г. вышла в свет книга дневников и воспоминаний многолетнего секретаря Конференции католических епископов Польши (ККЕП) архиепископа Бронислава Домбровского. В ней есть текст доклада о военном положении, который ККЕП представила Папе Иоанну Павлу II 22 декабря 1981 г. В этом докладе можно обнаружить такие утверждения: «Вопреки предупреждениям Церкви «Солидарность» активно вступила в борьбу за власть. Она отказалась войти в Совет народного согласия, несмотря на то что 4 ноября после встречи с примасом (Юзефом Глемпом. – «НГР») и премьером (Войцехом Ярузельским. – «НГР») Лех Валенса дал на это согласие. Национальная комиссия «Солидарности» лишила Валенсу полномочий. На собрании в Варшавском политехническом институте 5–6 декабря было решено провести 17 декабря уличную манифестацию. Мы вели переговоры с движением на всех уровнях, но это не дало результатов». <...>
Это сенсационный документ, а также авторитетная оценка ситуации, представленная епископатом Папе. Но эту оценку в Польше сегодня оставляют без внимания. <...>
Необычайно симптоматичными для современных историков являются игнорирование или поверхностное рассмотрение, маргинализация «Встречи трех» (Юзефа Глемпа, Леха Валенсы, Войцеха Ярузельского), состоявшейся 4 ноября 1981 г. Вес этого события в складывающейся напряженной ситуации, грозящей конфликтами, был исключительным. Встрече предшествовала моя долгая беседа с примасом 21 октября. Выдвинутая мной идея создания Совета национального согласия была принята с удовлетворением и надеждой. Мы согласовали цели и контуры наших будущих действий. Вне всяких сомнений именно примас и Церковь убедили Леха Валенсу принять участие во «Встрече трех».
Я хорошо помню тот день, а если быть более точным, вечер, его вес и серьезность, атмосферу разговора «по существу», наполненную взаимным выражением доброй воли. Венцом встречи стало совместное заявление. Вот его ключевые слова: «Встреча была признана полезной и рассматривалась в качестве подготовительного этапа для дальнейших консультаций». <...> Примас Глемп заявил, что в рамках консультаций Церковь будет представлять опытный и авторитетный переговорщик, секретарь ККЕП епископ Бронислав Домбровский.
Более того, уже в скором времени Церковь, опережая установленные сроки, назвала имена возможных членов Совета национального согласия. Ими стали юрист и политический деятель Станислав Стомма, главный редактор газеты «Tygodnik powszechny» Ежи Турович, католический общественный деятель Анджей Велёвейский, ученый Стефан Савицкий, юрист Михал Петшак. Все это свидетельствует о той серьезности и надежде, с которой Церковь и примас отнеслись к реализации идеи «Встречи трех». Уже 5 ноября Глемп отправился в Ватикан, чтобы представить эту идею Папе, и, насколько мне известно, получил полную поддержку. <...>
Руководство крестьянской Объединенной народной партии и Демократической партии очень не хотело оказаться вне процесса реализации идеи Совета народного согласия. Эти партии полностью поддержали данную инициативу. Проходили получавшие широкое освещение в СМИ заседания, встречи и переговоры в структурах партий и движений. <...> «Солидарность», несмотря на все призывы, в том числе и со стороны Церкви, молчала, она избегала переговоров и даже обостряла свой курс.
Именно этот момент обсуждался на заседании Совместной комиссии правительства и ККЕП 23 ноября 1981 г. Вот что говорил на нем глава Отдела по делам религий правительства ПНР Ежи Куберский: «В стране пожар. Правительство и Польская объединенная рабочая партия (коммунистическая партия. – «НГР») постоянно находятся под давлением текущих событий и не могут заняться базовыми проблемами. Если не Совет народного согласия, то поднимется волна анархии, ее элементы уже заметны». Церковь серьезно относилась к этим оценкам ситуации, пыталась заниматься разъяснениями и осуществлять функцию посредника между властью и «Солидарностью», но все действия Церкви оказались неэффективными. Мне кажется, что действия «Солидарности» в этой ситуации были своего рода оскорблением для Церкви. <...>
В первой декаде декабря 1981 г. примас Юзеф Глемп трижды встречался с представителями руководства «Солидарности». 7 декабря он решил твердо обозначить позицию Церкви: «Своими политическими действиями вы, господа, превысили кредит доверия, выданный вам рабочими. Хотите заниматься чистой политикой, создайте специальный комитет, не втягивайте всю «Солидарность» в эту игру. Вы не считаетесь с психологией народа. Вы не анализируете международную и экономическую ситуацию».
Впоследствии примас так комментировал свою позицию: «Это ни к чему не привело. «Солидарность» готовила уличные манифестации и митинги. Власть и партия следили за ее движениями с беспокойством и сожалением, разрабатывая варианты предотвращения неизбежной конфронтации». <...>
Историк Ежи Хольцер в своей книге «Солидарность» 1980–1981. Генезис и история» приводит отрывок из письма, которое примас Юзеф Глемп написал 6 декабря 1981 г. Леху Валенсе. Примас писал о «нарастании враждебных настроений в обществе, разрядить которые многие желают путем конфронтации. То многое, что удалось до сих пор достичь, не может быть сведено на нет безрассудством, которым была бы конфронтация».
Здесь стоит вспомнить и протокол заседания Совместной комиссии правительства и ККЕП 18 декабря 1982 г. Во время заседания представители Церкви заявили: «Мы не отрицаем того, что в действиях «Солидарности» не было политической осмотрительности. Движением руководили силы, выступающие за экстремальные действия»...
Пример Фомы Аквинского
Сегодня можно услышать, что в Церкви начала 80-х гг. преобладала чрезмерно примирительная господствующая линия епископата и примаса Юзефа Глемпа. Это ошибочное суждение. Отношение Церкви к действующему строю всегда было фундаментально критическим. Церковь всем сердцем поддерживала «Солидарность», благословляла ее и защищала, оказывала помощь ее структурным единицам, назначала капелланов и советников, выработала философские основы движения. Активность некоторых священников даже выходила за пределы христианской умеренности и аполитичности.
Но одновременно с этим Церковь призывала «Солидарность» к осмотрительности, предостерегала от радикализации. Неоднократно это делал примас Стефан Вышиньский (умер в мае 1981 г., после его смерти примасом стал кардинал Глемп. – «НГР»). Я приведу лишь некоторые цитаты из его выступлений. <...>
«Все происходит среди споров, неуверенности и стремлений поскорее обрести свободу, как можно больше свободы. <...> Здесь нужны рассудительность, спокойствие, зрелость. Сегодня нам очень нужно то, что святой Фома Аквинский называл «circumspectio», а именно умения «осмотреться» вокруг себя, прежде чем принимать какое-либо решение. Или задуматься: может, еще не время, еще рано, нужно подождать, ведь речь идет об очень сложном процессе. Это касается не только жизни нашего народа, но целого сообщества народов, существование которых взаимно обусловлено», – говорил примас Вышиньский во время рождественского обращения к духовенству Варшавы в 1980 г.
На встрече с вернувшейся из Рима делегацией «Солидарности» 19 января 1981 г. он говорил: «Ваше движение молодое, если не сказать – совсем «зеленое». Это не значит, что вы люди незрелые, вы знаете, чего хотите. Но прокладывать новые тропинки в густом лесу сложно. Нужно осмотреться, понять, что можно сделать сегодня, а что лишь завтра или еще позже, чтобы удержаться на избранном вами пути. В нынешней ситуации в стране, для того чтобы проложить верную тропу, необходимо немало сил, терпения и мудрости. Ваши самые благородные порывы всегда должны быть связаны с благом Польши. Вам, конечно, хотелось бы многого достичь, но для этого нужно много терпения и сегодня, и завтра».
22 февраля 1981 г. он обратился к представителям «Солидарности» в Гдыне: «Платы добром за зло иногда не удается избежать, особенно если речь идет об общественном измерении, когда на кону огромные массы людей, когда борьба не может накаляться беспредельно, потому что это чревато катастрофой для Отечества, его независимости и суверенности. Ваша обязанность – бороться за общественную свободу, не забывая и о том, что ценный дар свободы не должен превращаться в произвол. Вы имеете право расширять возможности для осуществления власти, но знайте, что во власть может идти только ответственный человек». <...>
Вот слова, которые примас Вышиньский сказал представителям профсоюза фермеров «Солидарность» 2 апреля 1981 г.: «Я бы хотел от всего сердца пожелать вам терпения. Здесь, в Польше, мы не можем позволить себе авантюр, ведь мы не одни. Мы хорошо это понимаем. Главным достижением «Солидарности» является то, что движение опирается на общественные, профессиональные основания, объединяет людей... Действуйте всегда так, чтобы между предпосылками, требованиями и средствами достижения целей была пропорция. Не стреляйте из пушек по воробьям!»
Стоит вспомнить также слова Папы Иоанна Павла II, произнесенные им во время генеральной аудиенции в Ватикане 11 февраля 1981 г.: «Речь идет о том, чтобы все приобретало надлежащую форму мирно, спокойно. В атмосфере напряжения, неизбежно сопутствующего развитию этих процессов, необходимо сохранить умеренность и чувство ответственности за общее благо, которым является наша Отчизна». Эти интенции, а также надежду на народное согласие Папа выразил, принимая в своей резиденции в Кастель-Гандольфо 13 октября 1981 г. министра иностранных дел ПНР Юзефа Чирека.
Политика, общество, экономика – не те области, в которых возможны чудеса. Иоанн Павел II был выдающейся фигурой в современной истории Польши и всего мира. Однако если бы то, чему он учил, оказывало непосредственное воздействие на происходившие в Польше процессы, то сама Польша, полностью суверенная и демократичная, должна была бы стать «страной ангелов, раем на земле». Должны сложиться объективные исторические условия для того, чтобы слова упали на благодатную почву и стали, как говорили некоторые классики марксизма-ленинизма, «материальной силой». Слова польского Папы имели воздействие на польские реалии, но происходило это не автоматически.
Генерал и Понтифик
Сегодня превращение Иоанна Павла II и Церкви в таран, которым пробивались «стены тотального рабства, советской оккупации», – часть политического ритуала. Однако напомню, что писал сам Папа в своей книге «Дар и тайна», вышедшей в 1996 г.: «Вместе с друзьями я дождался дня 18 января 1945 г., а точнее, ночи освобождения. Ведь именно в ту ночь Красная армия дошла до Кракова». <...> Никогда мне не приходилось слышать, чтобы Папа говорил о «второй оккупации».
Примас Польши кардинал Стефан Вышиньский в проповеди 26 августа 1980 г. сказал: «Помните, что мы – народ, находящийся в процессе формирования. Мы построили свою свободу на развалинах. Благодаря терпению и труду нам удалось возродить Варшаву, Гданьск, Вроцлав, Познань и многие другие города, которые сровняли с землей». Ведь и Папа, и примас хорошо знали, что свобода была хрупкой, а независимость – ограниченной. Однако даже такие свобода и независимость были лучше, чем то, к чему могли привести неограниченные требования и неконтролируемые эмоции.
Церковь понимала, чем могло закончиться искусственное ускорение событий. Знала, что в то время было невозможно поставить под сомнение, а тем более разрушить систему общественного устройства в Польше, ослабить ее связи с союзниками по Организации Варшавского договора. К достижению поставленной цели вела более длинная и безопасная дорога. <...>
Мне довелось восемь раз беседовать с Папой, а это несколько часов разговора. <...> Меня особенно тронуло то, что Иоанн Павел II трижды принял меня на аудиенции, когда я уже не занимал государственных постов. Это произошло в 1991 и 1993 гг., а также 27 ноября 2001 г. накануне 20-летия введения военного положения. Польский Папа воспринял события 13 декабря 1981 г. с великой болью, тем более что на тот момент он не мог знать всех обстоятельств, фактов и угроз, предшествующих этим событиям. Однако Иоанн Павел II мог понять интенции и условия, в которых нам приходилось жить и действовать. <...> Сообщения епископа Бронислава Домбровского от 22 декабря 1981 г. как раз свидетельствуют о том, что Папе не были известны многие факты, касающиеся военного положения.
Вот что пишет Домбровский: «Его Святейшество спрашивал о разных событиях, о которых писали итальянские газеты, сообщали итальянские радио и телевидение. Мы подтвердили, что в сообщаемом велика доля истины, в том числе и с точки зрения формулировок. «Тем лучше», – сказал Папа и добавил: «Видите, насколько обязательным был ваш визит! Жаль, что вы не приехали раньше. Меня мучает осознание, что в действительности я не знаю, что происходит в Польше».
В тот же день епископ Домбровский встретился с кардиналом Агостино Казароли (госсекретарем Ватикана. – «НГР»). «Он спросил меня, правда ли, что в Военном совете есть русские, а генерал Ярузельский близок к отчаянию? Правда ли то, что в Польше много убитых, что задержанных содержат в палатках, что арестованных вывозят в СССР? Что епископам запрещено передвигаться по стране, что умер Тадеуш Мазовецкий (один из идеологов «Солидарности», будущий премьер-министр Польши. – «НГР»), а Валенса страдает психическим расстройством? Я рассказал ему о том, что происходило на самом деле». <...>
Я попробую обобщить отношения между государством и Церковью в ПНР. Если рассматривать вопрос исторически, то в 1950-е гг. они были очень плохими, в 60-е – просто плохими, в 70-е они в некоторой степени улучшились, в 80-е был приведен в движение процесс значительного улучшения отношений. Их суть, особенно в первой половине 1980-х гг., заключалась в том, что Церковь была для действующей власти и противником, и союзником. Противником из-за естественных мировоззренческих расхождений, находивших отражение в социально-политической области. Отсюда и разные формы борьбы, в том числе и подлые, чему яркий пример – убийство священника Ежи Попелушко.
Но Церковь была и союзником власти в том, что касалось первостепенных национальных интересов, противодействия опасной дестабилизации, смягчения противоречий, прокладывания пути к примирению. Я повторю то, о чем уже писал в 1992 г.: доктринерское и примитивное отношение к Церкви и религии во многом сказалось на судьбе «реального социализма» в Польше. Это было одной из наиболее существенных ошибок нашей партии. Государство не должно быть ни антицерковным, ни процерковным.
