Виктор Коргун Быстро меняющаяся обстановка в Афганистане и вокруг него стремительно вовлекает в свой оборот не только новых участников антитеррористической коалиции, но и новые концепции, схемы, формулы. Их создатели спешат заполнить политический вакуум, а точнее вакуум власти, который, опасаются, возникнет в стране после разгрома талибов.
Подобную поспешность можно было бы оправдать в случае, если бы военная операция близилась к завершению с ожидаемым исходом, т.е. полным разгромом талибов. Однако пока не наблюдается признаков завершения даже первого ее этапа. Сейчас вряд ли кому под силу прогнозировать не только ее итоги, но и характер дальнейшего изменения ситуации в стране в обозримом будущем. Пока она только осложняется. Да и сама обстановка в регионе не предвещает ничего хорошего. Мощные удары американской авиации еще не подорвали военный потенциал талибов, а в Пакистане и ряде других мусульманских стран уже поднимается вал антиамериканизма и исламской солидарности с афганскими "борцами за веру".
Надежды США и России на силы Северного альянса, похоже, не оправдываются: он утратил наступательный порыв, выжидая, когда американская авиация подавит основные силы талибов на северном фронте. Американское военное командование и Москва, вероятно, переоценили возможности своего союзника и недооценили военный потенциал талибов, который следует измерять не только привычными категориями численности личного состава, наличием оружия и боевой техники.
Наиболее боеспособную часть армии талибов составляют моджахеды, получившие в свое время боевой опыт в войне против советских войск, а также перешедшие на службу к талибам бывшие офицеры армии президента Наджибуллы (некоторые прошли подготовку в Советском Союзе), арабские боевики бенладеновской организации "Аль-Каида", группы пакистанского спецназа и просто пакистанские военнослужащие, которые планируют и организуют боевые операции талибов. В октябре армию талибов пополнили полторы тысячи арабских добровольцев, прибывших в основном из Европы. Сейчас в Пакистане разворачивается стихийная мобилизация желающих воевать на стороне талибов, тайно вдохновляемая духовным (и не только) "спонсором" движения "Талибан" - партией "Джамиат-и улама-и ислами" и ее лидерами Фазль ур-Рахманом и Сами уль-Хаком, которые стояли у истоков движения. На днях тысячи фанатиков-пакистанцев пересекли афганскую границу в районе Чамана, направляясь на помощь талибам.
Затянувшиеся военные действия на севере, которые идут с переменным успехом, связывают руки всем противникам талибов и не дают возможности для прорыва на других направлениях. Действительно, с захватом "северной столицы" - Мазари-Шарифа альянс мог бы достаточно быстро получить контроль над северными провинциями, выйти на узбекскую границу, открыть новый путь военных поставок с территории Узбекистана. Пока же он не готов выполнить эту задачу.
Однозначная поддержка Северного альянса со стороны России представляется довольно уязвимой и политически противоречивой (ратуя за создание коалиционного правительства, Москва в то же время практически исключила участие в нем сил, не входящих в альянс). По существу, Россия серьезно ограничила себе поле для маневров. Ведь в последующем в стране могут появиться новые очаги антиталибского сопротивления, новые фронты боевых действий. Может измениться вся существующая конфигурация соотношения военно-политических сил в Афганистане. Это подтверждается хотя и неудавшейся, но весьма симптоматичной попыткой известного в прошлом полевого командира Абдул Хака (казненного на днях талибами) открыть новый фронт на востоке страны.
Нельзя сбрасывать со счетов и нынешних союзников альянса - генералов Абдуррашида Дустума и Исмаил-хана, а также лидера шиитской партии "Вахдат" Халили. Они вместе с альянсом входят в состав антиталибской коалиции "Объединенный исламский фронт", однако вряд ли станут его стратегическими союзниками, ибо руководствуются преимущественно собственными политическими интересами. Дустум получает военную помощь из Узбекистана и Турции и стремится восстановить свою власть в северных провинциях. На западе, в районе Герата, борьбу за утраченный контроль над западными провинциями ведет Исмаил-хан, которого поддерживает Иран. Амбиции Абдул Карима Халили с его хазарейскими отрядами, тоже получающего военную помощь из Ирана, ограничиваются лишь Хазараджатом, который он хочет взять под свой контроль.
Все они временные союзники альянса, которые, однако, при последующем дележе власти в стране могут заявить о своих притязаниях. В любом случае сейчас их следует активно использовать в войне против талибов, тем более что они пользуются если не поддержкой, то хотя бы симпатией местного населения.
Сейчас из политического небытия материализуются и другие фигуры общенационального масштаба, которые, обладая военными структурами, в настоящее время окончательно политически не определились и не ведут военных действий, но в будущем могут включиться в военно-политическую борьбу и изменить соотношение сил в стране. Это Гульбеддин Хекматьяр, бывший премьер-министр в правительстве Бурхануддин Раббани, его старый противник и соперник (штаб-квартира в Мешхеде). Он не поддерживает талибов, однако в условиях расширения военных акций Вашингтона занял активную антиамериканскую позицию и призвал Северный альянс совместно выступить против США. Его военный потенциал невелик и круг сторонников ограничен, но как известная, хотя и одиозная, политическая фигура он может оказаться крупным козырем в руках талибов.
Другой, тоже в прошлом известный деятель - Абдуррауф Саяф, креатура Саудовской Аравии, главный лоббист ваххабизма в Афганистане (штаб-квартира в Пешаваре), контролирует провинцию Парван. Он открыто не поддерживает талибов и напрямую не связан с Осамой бен Ладеном, однако в последующем может включиться в политическую борьбу за место в будущей структуре власти.
В стороне от военных действий стоит и еще один известный деятель прошлого Саед Ахмад Гилани, прозападная фигура, бывший советник короля Захир Шаха и ныне оказывающий ему поддержку (штаб-квартира в Пешаваре), пир суннитского ордена "Кадирия". Не имеет военной организации, но пользуется влиянием среди пуштунов Южного Афганистана. 23-24 октября 2001 г. организовал Конференцию афганской общественности в Пешаваре. Кроме общих деклараций в поддержку бывшего короля, с которым Гилани провел предварительные консультации, конференция не приняла никаких важных решений. Да и сам Захир Шах не прислал своих представителей. По существу, это был зондаж общественных настроений среди афганской эмиграции. Гилани пытается выступать в роли самостоятельного политика, хотя его близость к бывшему монарху ни для кого не секрет: Захир Шах сейчас проталкивает его на роль премьер-министра будущего коалиционного правительства.
В случае затягивания военных акций США на поверхность могут выйти и другие фигуранты военно-политического противостояния в стране. В условиях изменения обстановки нельзя исключать и случаи предательства как с одной, так и с другой стороны: подкуп этнических и племенных вождей, а также полевых командиров - широко распространенная практика в Афганистане.
В этой ситуации Россия может, не втягиваясь в военные акции, расширить рамки своего участия в международной операции, в том числе предложить партнерам по антитеррористической коалиции свое видение ситуации в Афганистане и свой план политического урегулирования, активизировать контакты с влиятельными политическими и деловыми кругами афганской эмиграции в Москве, установить связи с различными силами и деятелями в Афганистане, выступающими против терроризма. Иными словами, Россия должна стать основным политическим игроком на афганском поле. Здесь у нее больше возможностей, чем у США, хотя следует учитывать и значительные антироссийские настроения в Афганистане как следствие давнего советского военного присутствия в этой стране. Гуманитарная и по возможности военная помощь должна оказываться не только Северному альянсу, но и другим противникам талибов.
Рассчитывать на раскол в стане талибов и на поиск неких "умеренных", или "либеральных", талибов, как это предлагает Пакистан, не имеет особого смысла: их нынешнее политическое и военное руководство едино, тем более в условиях противостояния общему "врагу ислама" - США.
В то же время исключительная ставка на Северный альянс и категорическое исключение талибов из списка участников будущего государственного строительства может иметь негативные последствия, в том числе привести к расколу в рядах антитеррористической коалиции. И хотя американцы, судя по всему, окончательно не сформулировали свою позицию относительно структуры будущей власти в Афганистане, сейчас уже ясно, что они будут против монополии на власть со стороны альянса, ошибочно трактуя его как пророссийскую силу. Альянс, в свою очередь, не готов решительно поддержать Захир Шаха в роли будущего правителя, учитывая, что он пуштун и, следовательно, будет лоббировать интересы пуштунов, в том числе, вероятно, и какой-то части талибов, в ущерб интересам национальных меньшинств.
В этой ситуации России следует занять более гибкую позицию путем согласования своих намерений с различными участниками афганского конфликта, с одной стороны, и заинтересованными внешними силами (Захир Шахом, США, Ираном, Пакистаном, Индией, Китаем, Узбекистаном) - с другой. Целесообразно было бы также попытаться склонить Иран к более активному участию в антитеррористической операции: Тегеран мог бы использовать авторитет своих богословов для дискредитации экстремистской идеологии и политической практики талибов, свое влияние в международных и региональных мусульманских организациях, развернуть антиталибскую пропагандистскую работу среди населения в самом Афганистане. Так Россия может выдвинуться на роль координатора усилий антитеррористической коалиции, что даст ей возможность активно влиять на процесс формирования будущей структуры власти в стране.
