Аяз Муталибов
В политической жизни Азербайджана и России недавно произошло событие, на какое-то время приковавшее к себе внимание общественности обеих стран, - 25 января состоялся официальный визит президента Азербайджана Гейдара Алиева в Москву, завершившийся подписанием ряда соглашений с президентом РФ Владимиром Путиным.
В оценках аналитиков обеих стран при некоторой общности взглядов на результаты визита обнаружилась и определенная разница. Скажем, российские авторы подчеркивали, что визит в Москву Гейдара Алиева даст импульс к еще большему сближению обеих стран, потепление в отношениях которых наметилось еще год назад, после поездки Владимира Путина в Баку в январе 2001 г.
Азербайджанские аналитики, отмечая эту же мысль, тем не менее задались вопросом: что нынешний визит даст Азербайджану, а главное, каким образом его результаты скажутся на карабахском урегулировании?
При этом заметная часть азербайджанского общества как к самому визиту, так и к подписанным президентами соглашениям отнеслась одобрительно.
Даже оппозиция при свойственном ей критическом отношении к действиям президента страны в целом согласилась с тем, что и сам визит, и подписание известных соглашений, в том числе имеющих большое значение для России, являлись необходимостью, продиктованной существующими реалиями. Хотя и здесь звучали голоса тех, кто расценил это как очередное своеволие президента, привыкшего соотносить внешнеполитические акции с личными интересами.
Особое внимание, как и следовало ожидать, привлекло к себе соглашение об аренде Россией Габалинской РЛС, статус которой долгое время оставался неопределенным. Мнения об этом соглашении распределились в диапазоне между полным одобрением и жесткой критикой. Критикующие задавались вопросами о целесообразности его подписания вообще, о неоправданно большом сроке аренды (10 лет), о неадекватности денежной выгоды тому ущербу, который станция нанесла и продолжает наносить экологии страны и здоровью жителей.
Приведенный разброс мнений тем не менее отражает объективно существующие в Азербайджане общественные противоречия, сложившиеся на протяжении последнего десятилетия. Известно, что в начале 90-х гг. в республике господствовали антисоветские настроения, трансформировавшиеся вскоре после распада СССР в антироссийские. Известно также, что они возникли на волне карабахских событий и фокусировались в большой степени на персоне президента СССР Михаила Горбачева. Азербайджанцы его обвиняли в том, что он занимал проармянские позиции, в то время как армяне утверждали обратное.
Неприязненное отношение к Горбачеву резко усилилось и в связи с событиями, произошедшими в Баку 20 января 1990 г., когда в результате войсковой операции погибли люди. Именно с подобными настроениями республика вошла в постсоветскую эпоху.
Довольно стойкая неприязнь к союзной Москве, как бы автоматически продолжившаяся в постсоветское время, в начале 90-х являлась доминантой общественного мнения.
Дополнительным фактором, усилившим антироссийские настроения, стала ходжалинская трагедия, когда в феврале 1992 г. на территории Нагорного Карабаха в результате совместной операции армянских вооруженных формирований и 366-го мотострелкового полка Российской армии были варварски уничтожены сотни мирных жителей.
Однако с течением времени в обществе произошла коренная переоценка причин и последствий политических катаклизмов, имевших место в конце 80-х и начале 90-х гг.
Стали очевидными заблуждения тогдашних политиков. Их самоуверенность и утверждения, что Азербайджан способен собственными силами защитить свою независимость и территориальную целостность, потерпели фиаско.
Потускнели национал-патриотические лозунги романтиков, а пришедший к власти в результате переворота авторитарный режим уничтожил последние надежды на демократическое развитие общества, ввергнув народ в постоянную борьбу за физическое выживание.
Миграция населения стала исчисляться сотнями тысяч. Великое перемещение азербайджанцев выглядит парадоксальным еще и потому, что значительная их часть выехала в Россию - в страну, которую руководство Азербайджана, а за ним и СМИ преподносили преимущественно в образе врага.
Вскоре стало ясно, что культивируемые властями АР антироссийские настроения не свойственны большей части азербайджанского народа. Произошло своеобразное отделение зерен от плевел. Азербайджанское общество осознало, что именно благодаря заработкам гастарбайтеров в России страна избежала социальных потрясений. По разным оценкам, сегодня в РФ проживают около 2 млн. азербайджанцев, а сумма привозимых ими на родину денежных средств, как считают российские эксперты, в 2,5 раза превышает ВВП республики. Это явилось одним из основных факторов, которые привели к росту пророссийских настроений.
Сегодня можно утверждать, что в стране существует достаточно серьезная основа для дальнейшего укрепления отношений между Азербайджаном и Россией. Последние годы характеризуются стремительно возрастающими пророссийскими настроениями, причина которых и в том, что власти предержащие проявили полную несостоятельность в политическом и экономическом управлении страной. Поэтому наблюдатели полагают, что проводимая сегодня Гейдаром Алиевым политика сближения с Россией является вынужденной, продиктованной обстоятельствами. Крах, который потерпела власть в поисках альтернативных России партнеров, не позволяет Азербайджану идти прежним курсом. До сих пор нет существенных подвижек в карабахском урегулировании, не возвращены оккупированные территории, безрезультатной оказалась челночная дипломатия Минской группы ОБСЕ по карабахскому урегулированию, а двусторонние встречи президентов, инициированные США, также не принесли результатов.
Не сыграли своей политической роли и подписанные нефтяные контракты, значение которых в вопросе урегулирования конфликта могло в свое время стать решающим.
В довершение ко всему лишь недавно, да и то с оговорками, на время была заморожена принятая конгрессом США 907-я поправка к Акту Свободы, действие которой долгое время лишало Азербайджан права получать гуманитарную помощь. И это несмотря на то, что с 1993 г. и по сей день на территории Азербайджана в палаточных городках проживают сотни тысяч беженцев.
На этом фоне в азербайджанском обществе все большее распространение получали суждения о том, что "ключи" от карабахской проблемы находятся именно в Москве.
Поэтому, когда власти в последнее время стали говорить о возможности укрепления азербайджано-российских отношений, многие были возмущены: а что, собственно, мешало проводить подобную политику с самого начала, до того, как республика потеряла 25% своих территорий?! Ведь на протяжении истекшего десятилетия были периоды, когда взвешенная политика по отношению к России могла благоприятно для национальных интересов повлиять на ситуацию в Нагорном Карабахе. Почему же азербайджанские политики тогда предпочли игнорировать эти интересы и не замечать того, что лежало на поверхности?
Аналитики не скрывают того, что последние шаги Алиева вызвали в обществе подобное недоумение. Что может оправдать столь позднее признание очевидного факта - значение состояния азербайджано-российских отношений для самого Азербайджана? Как же могло случиться, что с приходом к власти в июне 1993 г. нынешний президент не сделал того, что диктовалось насущной необходимостью, - не пролонгировал соглашение о членстве Азербайджана в СНГ?
Ведь именно между июнем и сентябрем 1993 г. страна потеряла пять крупных районов, оказавшихся под оккупацией. Лишь в сентябре парламент дал согласие на вхождение Азербайджана в СНГ. Что помешало ему это сделать раньше, не доводя дело до катастрофы? Неужели то, что в конце 1991 г., когда я, будучи президентом страны, поставил свою подпись в Алма-Ате под соглашением о создании СНГ, Алиев вместе с оппозиционным Народным фронтом выступал против этого? Иначе говоря, ему было не с руки начинать свою деятельность именно с этого. Однако он не мог не знать и того, что тогда Азербайджан на совещание в Алма-Ату и не приглашали. Более того, было принято решение воздержаться от приема АР в СНГ. Лишь после моего настояния и поддержки, оказанной мне тогдашним руководителем Украины Леонидом Кравчуком, республика была принята в состав Содружества.
Можно было по-разному относиться к СНГ, но не понимать важности нашего выступления в его состав было нельзя. Иначе Азербайджан 2 марта 1992 г. вместе с 10 другими бывшими союзными республиками не был бы принят в состав ООН, то есть не получил бы признания своей независимости со стороны международного сообщества. Останься Азербайджан в одиночестве, лишенный трибуны не только в Москве, но и в ООН, кто знает, что еще могло произойти с ним, начнись крупномасштабная война.
Сентябрьское 1993 г. решение азербайджанского парламента о вступлении страны в СНГ позволило президенту осуществить рабочий визит в Москву, во время которого он вместе с президентом России Борисом Ельциным подписал ряд соглашений. Практическим результатом того визита стала помощь России в подписании в мае 1994 г. в Бишкеке соглашения о прекращении огня.
Однако следует с сожалением подчеркнуть, что это соглашение было заключено после потери пяти районов и, в общем-то, не оказало позитивного влияния на урегулирование карабахского конфликта в целом. Наоборот, Армения получила возможность выдвигать неприемлемые для Азербайджана условия ("территории в обмен на статус независимости НКР"), ставшие со временем формулой всего переговорного процесса, что окончательно завело проблему в нынешний тупик.
Между тем в феврале 1992 г. произошло то, что должно было стать уроком для азербайджанских политиков и предотвратить, спустя год, события аналогичные по мотивам, но более тяжкие по последствиям.
Речь идет о моем вынужденном отказе поставить свою подпись под соглашением о вхождении в состав Главкомата СНГ тогда еще только нарождавшейся азербайджанской армии. За некоторое время до саммита глав государств СНГ (14 февраля 1992 г.) я, несмотря на все прилагаемые усилия, так и не получил согласия парламента на подписание столь важного для республики соглашения.
Без санкции парламента моя подпись под соглашением могла бы стать удобным поводом для деструктивных действий воинствующей оппозиции, умело манипулирующей общественным мнением. Вывод для несведущего человека был бы однозначен - "президент вновь подчинил армию Москве и тем самым лишил страну возможности самостоятельно решить карабахскую проблему".
Этой ситуацией незамедлительно воспользовалась Армения, при активной поддержке которой карабахские сепаратисты предприняли массированное наступление.
Тогда ошибка азербайджанских политиков заключалась в том, что они карабахскую проблему рассматривали как сугубо военную, а не политическую.
Еще один повод для переоценки политики был предоставлен в конце 1992 г. после потери Кельбаджарского района, когда в боевых действиях против Азербайджана принимали участие уже регулярные части Республики Армения. Но, увы, выводов опять не последовало.
Поиск альтернативных партнеров продолжался, и на это ушло много лет. Вместе с тем продолжала существовать опасность наступать на одни и те же грабли вновь и вновь.
И в результате всех политических игр, за которые до сих пор расплачивается азербайджанский народ, общество становится свидетелем того, как все возвращается на круги своя. Отсюда и недовольство фактом столь запоздалого прозрения.
Ссылки на то, что предшественники нынешних российских властей плохо относились к Азербайджану и, дескать, поэтому отношения между странами долгое время были прохладными, должны как-то камуфлировать собственные недоработки азербайджанских властей на российском направлении.
Хотя, судя по выдаче Азербайджану немалого числа политических беженцев, холодными эти отношения вряд ли можно назвать. Уместно также отметить, что в 90-е гг. ушедшего столетия российское руководство, занятое собственными проблемами, не проявляло должного интереса не только к Азербайджану, но и к другим партнерам по бывшему Союзу. Об этом говорил президент Путин, делая акцент на усиление политики в отношении стран ближнего зарубежья. Это направление он объявил приоритетным во внешней политике страны.
На своей пресс-конференции, комментируя значение подписанных в Москве 25 января соглашений, президент Азербайджана подчеркнул, что отныне азербайджано-российские отношения будут носить стратегический характер. Это заявление запоздало по времени на целых девять лет.
Некоторые азербайджанские аналитики тут же отметили совпадение по времени визита президента Азербайджана и потепления российско-американских отношений. Наивно полагать, что это на самом деле случайное совпадение.
Итак, президент Азербайджана назвал новый уровень отношений с Россией стратегическим партнерством. Если это заявление воспринимать всерьез, то оно существенно изменит конфигурацию отношений между Москвой и по крайней мере столицами двух закавказских республик - Баку и Ереваном.
Можно утверждать, что эти отношения могут составить треугольник и тем самым будет исключена напряженность, возникшая в регионе в связи с тем, что Москва и Ереван в начале 90-х гг. заключили военно-стратегический союз. И если к этому союзу на равнозначном уровне присоединится Баку, а затем и Тбилиси, то можно будет надеяться на последовательное улучшение обстановки на Южном Кавказе и решение застарелых территориальных и иных проблем.
Восстановление условного статус-кво, существовавшего в регионе десять лет назад, вовсе не означает нанесение ущерба суверенитету закавказских стран. Стабильность в регионе позволит им вести цивилизованный диалог со всеми заинтересованными сторонами. Это откроет государствам Закавказья новые возможности для экономического сотрудничества и интеграции в мировое сообщество.
