Самсон Мадиевский СУЩНОСТНОЙ чертой демократических систем является, как известно, принцип обратной связи. Правящие элиты отслеживают настроения в обществе и учитывают их при выработке политических решений. Индикаторами общественных настроений служат результаты выборов, опросов общественного мнения и т.д. А возможность открытого проявления настроений обеспечивается свободой слова, собраний и демонстраций, реальной многопартийностью и пр.
В тоталитарных системах, где свободы выражения мнений не существует, правители, однако, тоже хотят знать, что думают управляемые о них и их политике.
Потребность в такого рода информации ощущали и руководители нацистской Германии. Несмотря на массированную пропаганду, изощренную систему контроля и репрессий, им не удалось добиться "единства нации", автоматического одобрения любой осуществляемой меры. Поэтому задача выявления общественных настроений, реакций населения на проводимую политику оставалась весьма актуальной.
С этой целью была задействована разветвленная, охватывающая всю страну сеть государственных, партийных и полицейских органов, поставлявших руководству рейха "отчеты о ситуации". Характер их был объективистским, лишенным идеологической окраски; комментарии или обобщающие резюме отсутствовали.
На судьбе этого источника информации отразилось нараставшее соперничество между различными ведомствами Третьего рейха. Министр внутренних дел Вильгельм Фрик стремился сосредоточить в своих руках контроль над сферой внутренней безопасности, оттеснив на задний план гестапо (последнее с сентября 1933 г. начало представлять руководству рейха собственные отчеты). Однако схватку он проиграл. Под нажимом гестапо и учитывая растущее влияние Гиммлера, наци # 2 Геринг распорядился в 1936 г. прекратить представление отчетов руководителей местных администраций. Возможно, он наказывал их таким образом за информацию, подрывавшую миф о монолитной "немецкой народной общности".
Отчеты о настроениях населения представляли и партийные функционеры - от руководителей ячеек до крайсляйтеров и гауляйтеров (партийных вожаков районов и округов). Эти отчеты стекались в канцелярию НСДАП к заместителю Гитлера по партии Рудольфу Гессу. С усилением тоталитарного характера режима круг тем, которые подлежали освещению, все более расширялся. Гесс требовал, чтобы в основе отчетов лежали надежные, точные сведения о "жалобах и недовольствах населения; всех происшествиях, имеющих политическое значение; отношении населения к внешнеполитическим событиям; слухах; месте партии в жизни нации; доверии к ней" и т.д. Но информация, поставляемая партфункционерами, была, конечно, идеологически окрашена.
Ведомственное соперничество проявлялось и здесь. Свидетельством является распоряжение Гесса от декабря 1934 г. направлять отчеты с мест только ему, никоим образом не передавая другим ведомствам.
Государственная тайная полиция (гестапо) начала представлять отчеты о настроениях населения с конца 1933 г. Ее первый шеф Рудольф Дильс тоже требовал от подчиненных "непричесанной" объективной информации.
С 1934 г., когда Гиммлер возглавил карательные органы рейха, в сфере сбора информации произошло перераспределение полномочий. На службу разведки и контрразведки партии (СД), наряду с задачей подавления оппозиционных элементов, был возложен и надзор за настроениями населения. Сеть СД к концу 30-х годов насчитывала тысячи осведомителей (как правило, нештатных). Данные, стекавшиеся с мест в штаб-квартиру СД, классифицировались по содержанию, после чего эксперты обрабатывали и анализировали их. Из отраслевых анализов составлялся затем общий отчет. К его редактированию привлекались чиновники центрального аппарата - юристы, врачи, педагоги, экономисты, журналисты.
В конце 1944 г. заместитель Гитлера по партии Мартин Борман распорядился прекратить всякое сотрудничество партийной канцелярии с внутренним отделом СД. Отчеты о настроениях по-прежнему составлялись и рассылались по утвержденному списку, но обобщенные негативные оценки более не допускались.
Первым с отчетами внутреннего отдела СД знакомился начальник РСХА (Гейдрих, а после убийства его в 1942 г. - Кальтенбруннер). По свидетельству Вальтера Шелленберга, руководителя иностранного отдела СД, Кальтенбруннер опирался на эти отчеты при принятии многих решений.
Альфред Розенберг, претендовавший на роль теоретика партии, читал отчеты СД очень внимательно, особенно интересуясь реакциями в обществе на его антицерковные выпады. Министры юстиции (Гюртнер, Шлегельберг, Тирак) на основе информаций СД принимали подчас конкретные меры, вплоть до издания ведомственных циркуляров и внесения предложений об изменении действующих законов и указов. Министерство труда (Зельдте) интересовали данные о состоянии трудовых отношений в промышленности и настроениях рабочих. Министры экономики (Шахт, затем Функ) использовали сведения из отчетов при планировании занятости, цен и зарплат, снабжения населения, получали таким путем сигналы тревоги в связи с непопулярными мерами.
Наибольший интерес к отчетам о настроениях проявляло Министерство пропаганды. Геббельс понимал: чтобы пропаганда была эффективной, нужна точная, объективная информация о степени воздействия ее на различные слои населения. Во время встреч с издателями газет он значительную часть времени отводил на чтение и комментирование обзоров настроений в обществе. Иногда из них делались немедленные практические выводы. Так, сообщение о том, что растущее число немцев слушает иностранные радиопередачи, породило указание - широко оповещать о карах за это. Вместе с тем, если Гебельс считал, что то или иное место в отчетах СД "искажает" или "поверхностно трактует" факты, он требовал от составителей внесения поправок.
Гиммлер тоже воспринимал отчеты СД неоднозначно. Например, когда поступило сообщение о негативной реакции на очередную речь Гитлера, Гиммлер отклонил информацию, заявив, что она отражает собственные пораженческие настроения, "нехватку веры" у авторов отчета.
Наибольший интерес представляет вопрос, доходили ли отчеты о настроениях до Гитлера и влияли ли на принимаемые им решения? Имеются данные о том, что вокруг фюрера была воздвигнута стена, через которую не проникали сообщения критического, тем более негативного характера. Информация, которая противоречила его основополагающим взглядам и потому неизбежно вызывала гнев, блокировалась еще на дальних подступах. По словам адъютанта Гиммлера Рудольфа Брандта, Гиммлер подшивал отчеты СД, не доводя их до сведения Гитлера, если в них говорилось о "мрачных" настроениях. Он мотивировал это так: фюрер все равно не сможет использовать их, поскольку его задача - привести Германию к победе; следует оберегать его от всего, что могло бы помешать этому. Отчеты, которые попадали в канцелярию Гитлера, подвергались там, в свою очередь, цензуре Бормана.
Как реагировал Гитлер на сведения, доходившие до него? Об этом вспоминал после войны Фриц Видеман, его военный адъютант в 30-е годы. Одной из обязанностей Видемана было устно резюмировать содержание присылаемых фюреру бумаг, поскольку у того не было терпения читать их. Где-то в 1936 г. в очередном отчете СД или гестапо сообщалось об апатии и фатализме, проявляющихся в обществе. После первых же фраз Гитлер оборвал адъютанта: "Настроение народа не плохое, а хорошее. Мне лучше знать это. Его портят именно такие отчеты. На будущее запрещаю вам что-либо подобное".
Значит ли это, что Гитлер совершенно не представлял себе, не учитывал настроений немецкого общества? На наш взгляд, нет. Доказательством является, в частности, его речь от 10 ноября 1938 г., на следующий день после известной "хрустальной ночи". Перед 400 журналистами и редакторами фюрер резюмировал итоги своей политики со времени прихода к власти. Среди прочего он сказал: "Обстоятельства вынуждали меня в течение десятилетий говорить исключительно о мире", - отметив, что одним из них были настроения в немецком обществе. В другой, закрытой речи перед партфункционерами он потребовал принять меры для изменения положения. "Пусть никто не докладывает мне, что в его округе, районе, группе, ячейке настроение плохое. Носителями - ответственными носителями - настроений являетесь вы".
Однако чем хуже шли дела, тем меньше становилась готовность Гитлера смотреть в глаза фактам. Характерна в этом смысле его резолюция от 23 марта 1943 г. на сводке об упаднических настроениях населения: "Если бы то, что люди постоянно говорят, имело решающее значение, наше дело давно было бы проиграно. Однако истинные взгляды народа лежат много глубже, они основываются на прочном внутреннем мировоззрении. Если бы это было не так, все наши достижения были бы необъяснимы".
Еще отчетливее проступает этот самогипноз в его высказывании 1944 г., приводимом Шпеером. В связи с массированными бомбардировками немецких городов авиацией союзников, которые вызвали огромные разрушения и жертвы и тяжело отразились на моральном состоянии немцев, Гитлер бросил: "Эти воздушные налеты мне нипочем. Я смеюсь над ними. Чем меньше людям остается терять, тем фанатичнее они будут драться".
Все это показывает, что в тоталитарных диктаторских режимах информация о настроениях населения либо не доходит до властителей, либо препарируется применительно к их вкусам, либо просто игнорируется. Обратная связь отсутствует или действует с перебоями.
