Уроки Алжира и Египта

В августе-сентябре 2004 года Россия столкнулась с новым мощным наступлением чеченского "отдела" международного ваххабитского движения. Помимо сознательного массового детоубийства в Беслане это и серия успешных операций в самой Чечне, уничтожение гражданских самолетов, попытка нового удара в московском метрополитене, последовательное распространение боестолкновений на территорию Дагестана и Западного Кавказа.

УРОКИ НЕ ВПРОК

Басаев и его внешние кураторы снова подтвердили свой статус одного из ключевых факторов российской политики. Сотни невинных жертв, угроза общекавказского конфликта, острейший политический кризис, реформа 13 сентября, перетасовки в высшей элите государства - таков результат применения группы камикадзе и усиленного пехотного взвода в Беслане.

После "Норд-Оста", взрывов в Тушино, рейдов группы Басаева по Подмосковью в марте 2004-го - действия вооруженных ваххабитов на территории собственно России не должны удивлять общество и госорганы.

Войну с терроризмом Россия вроде бы начала давно - даже не 11 сентября, а на 2 года раньше. Один из уроков последних черных недель - несмотря на идущую уже 5 лет войну с ваххабитами на Северном Кавказе, как силовые структуры, так и законодательство страны так и не перешли на военные рельсы. Иначе не объяснить, например, успешного уничтожения террористами двух авиалайнеров 24 августа: служба безопасности "Домодедова", наиновейшего аэропорта страны, оснащенная по последнему слову техники, соблюдавшая все предписанные законом процедуры проверки, не смогла предотвратить пронос на борт самодельных взрывных устройств.

Результаты последних ударов Басаева вполне соответствуют глобальным политическим успехам, достигнутым "Аль-Каидой" в 2004 году, причем именно террористическими методами. Унесшие почти 200 жизней взрывы 11 марта в Мадриде привели к падению правительства Аснара и к выводу новым кабинетом министров испанских войск из Ирака. Летний захват филиппинских заложников в Ираке с последовавшим шантажом заставил и Манилу вывести свой контингент (пусть и небольшой) из состава коалиционных сил.

ПРИЧИНЫ УСПЕХОВ "АЛЬ-КАИДЫ"

Террористическая организация, в реальном существовании которой многие продолжают сомневаться, выдвинулась в ряд ведущих факторов мировой политики. В этом контексте периодически появляющиеся ультиматумы последователей Усамы бен Ладена в адрес европейских держав звучат абсолютно убедительно. Да и тон этих посланий весьма напоминает вызывающее "письмо Басаева" от 17 сентября.

Одной из причин таких успехов "Аль-Каиды", несмотря на трехлетнюю глобальную антитеррористическую войну, стало отсутствие единства в рядах антитеррористической коалиции. Каждый из ее ключевых участников стремится перенаправить радикалов от себя на другие страны. Страны ЕС и Россия дистанцируются от США, Вашингтон намекает на "понимание" чеченских мятежников и осуждает среднеазиатских диктаторов за подавление "религиозной оппозиции". Высшие официальные исламские структуры Саудовской Аравии весной 2004 года запретили терроризм, но фактически только на территории королевства. Нефтяные монархии Персидского залива, страдающие от растущего социального недовольства, объективно заинтересованы направить энергию бунтарей вовне - от Палестины до Кашмира или Кавказа.

Все это позволяет радикалам эффективно маневрировать силами и средствами между фронтами джихада, оттачивая методику борьбы и поодиночке бить свои жертвы.

ОПЫТ АЛЖИРА И ЕГИПТА

Сейчас перед обществом и государством стоит главный вопрос: как ответить на вызов экстремистов, что нужно для преодоления этой угрозы?

Политическое устройство страны не оказывает прямого влияния на решение этих вопросов. Успешно бороться с терроризмом могут как демократии (США, в известной степени - Индия и Израиль), так и авторитарные режимы (Тунис, Китай, Египет). Одновременно другие демократии (Испания, Филиппины) и авторитарные лидеры (Бенджедид в Алжире) проиграли или проигрывают эту борьбу.

Недавний исторический опыт Алжира и Египта может в известной степени пролить свет на происходящее в России. В 1970-1980-х годах режимы обеих стран, убедившись в неэффективности социалистических экспериментов, взяли курс на сотрудничество с кругами исламских фундаменталистов, вкладывая значительные средства в развитие исламской инфраструктуры своих стран. При этом власти упустили контроль за умонастроениями духовенства и не препятствовали его идейной и финансовой переориентации на религиозные центры стран Персидского залива.

Итогом этой переориентации стало резкое усиление фундаменталистских настроений в среде духовенства и религиозных активистов, что привело к формированию сети влиятельных структур политического ислама. Фундаменталисты требовали переустройства общества по законам шариата и последовательно выступали против светских властей, обвиняя их в отходе от ислама.

На рубеже 80-90-х годов фундаменталисты в обеих странах уже реально претендовали на власть. В 1992 году только военный переворот предотвратил приход к власти в Алжире Исламского фронта спасения. Ответом фундаменталистов стала гражданская война, унесшая в 1990-х годах более 100 тысяч жизней, причинившая огромный экономический ущерб Алжиру. В Египте гражданская война такого размаха не достигла, но также серьезнейшим образом потрясла основы государства и общества.

В обеих странах тактика экстремистов строилась как на ударах по военно-полицейским силам и представителям элиты, так и на запугивании населения. Навязывая себя как единственный центр реальной власти на Земле, радикалы регулярно устраивали показательные расправы над мирным населением, вырезая целые деревни и кварталы.

На фоне массовых убийств в алжирских Сиди-Раис (300 жертв) или Сиди-Ахмед (120 погибших) бойня в Беслане для ее организаторов выглядит простым распространением отработанных технологий террора на территорию России. И главным ее смыслом становится запугивание "непокорных" народов Северного Кавказа.

Зарубежный опыт показывает, что реальным способом хотя бы затормозить политическую экспансию ваххабизма является наличие у государства дееспособных войск и сил безопасности вкупе с решимостью применять их в гражданском конфликте. Так, лишь жесткая линия военного руководства Алжира в 1992-1999 годах позволила не только сбить волну террора, развязанного Исламским фронтом спасения, но и принудила экстремистов к переговорам о национальном примирении. Гражданская война, развязанная в 1990-х ваххабитами в Египте, была выиграна светским режимом Мубарака за счет широкого применения армии и сил безопасности.

Общим для Египта и Алжира было и широкое привлечение к борьбе с экстремистами местного населения в форме отрядов самообороны или сил "патриотов". Это затрудняло действия экстремистов на многих территориях, обеспечивало их политическую изоляцию от граждан и высвобождало значительные силы армии и спецподразделений для активных действий.

Большое значение лидеры Алжира и Египта придавали взятию под контроль исламской инфраструктуры своих стран, проведению последовательной линии на удаление из мечетей радикальных имамов, а также пресечению каналов внешнего финансирования как вооруженного крыла экстремистов, так и их политических структур.

Эффективная стратегия может строиться только на адекватном понимании целей неприятеля и применяемых им приемов.

ПОПЫТКА КОНТРОЛЯ НАД РОССИЕЙ

Россия привлекает международное ваххабитское движение уникальным сочетанием богатства страны (ресурсная база, наличие развитой инфраструктуры, в том числе оборонно-промышленной, а также запасы ОМП) со слабостью общества и государства, до сих пор не оправившихся после кризисов ХХ века. В полной мере это касается и отечественных силовых структур, которые не воспринимаются ваххабитами в качестве серьезного противника.

Установить контроль над РФ экстремисты пытаются, сочетая военный (эскалация конфликта на Северном Кавказе, подрыв государственной власти в РФ) и политический (взятие под свой контроль мусульманской общины страны с последующим превращением ее в свою политическую базу) пути.

Без участия самой исламской общины России трудно сбить накал исламского экстремизма. Но участие это не должно сводиться к ритуальным заявлениям, что "ислам несовместим с террором" и осуждению терроризма официальными лидерами исламских структур России. Такие декларации звучат после каждого крупного теракта и на умонастроения радикалов никак не влияют.

В последние годы российские власти делают многое для удовлетворения интересов мусульманских структур РФ. Это и государственная поддержка мечетного строительства, исламского религиозного образования (например, создание Академического центра исламской истории и культуры при МГУ), и проведение курса на сближение с арабо-исламским миром, вновь открывшим для мусульман РФ возможность получения финансирования из стран Персидского залива, и многое другое, вплоть до активного участия государства в освобождении "российских талибов" из американской тюрьмы Гуантанамо.

Все это дает и обществу и государству моральное право и обязанность требовать от лидеров и ведущих деятелей российского ислама активного противодействия экстремистам. В мечетях и медресе не должна допускаться проповедь радикальных взглядов. Вербовщикам смертниц не должно быть комфортно в московских мечетях, как это было в случае Зары Муртазалиевой. Активное участие в противодействии экстремизму в первую очередь отвечает интересам самих мусульман России - ведь тот же Басаев вполне откровенно относится к ним как к пушечному мясу в своей войне за власть.

Примером такого активного противодействия ваххабизму является последовательная позиция Духовного управления мусульман Дагестана, не только поддержавшего отпор вторжению Хаттаба в 1999 году, но и попытавшегося весной 2004 года запретить хождение в Дагестане ваххабитской литературы.

Ключ к успеху - осознание угрозы ваххабитского экстремизма не как очередной "кампанейщины" в советском стиле, а как реальной опасности, которая будет стоять перед страной и гражданами не менее десятилетия. На таком осознании необходимо адаптировать армию и силы безопасности к противостоянию экстремистам, привлекать к этой борьбе граждан, общественные структуры, бизнес.

Чтобы не проиграть террористам войну, огромные усилия требуются и от государства, и от общества. Это и повышение боеспособности армии и сил безопасности, преодоление ведомственной разобщенности, и качественное усиление защиты объектов инфраструктуры, и участие общества в противостоянии экстремистам, и борьба за сердца наших сограждан-мусульман.