Валентин Кодачигов Возвращение из Дохи в Москву двух сотрудников российских спецслужб, осужденных катарским судом за якобы совершенное ими убийство Зелимхана Яндарбиева, вновь всколыхнуло интерес к ликвидационным спецоперациям отечественных спецслужб, согласно официальным заявлениям, прекратившимся в 1959 году.
В начале 1930-х годов в применении подобной практики наступил новый этап: вместо контрреволюционных антисоветских элементов объектами активных операций в основном стали перебежчики из спецслужб и партийно-государственного аппарата. Дело в том, что к этому времени была практически сведена на нет террористическая деятельность белоэмигрантских организаций. Немногочисленные попытки организации диверсионных акций - покушения на советского гражданина Гершельмана в Париже в марте 1930 года, взрывы советского консульства во Львове и полпредства в Варшаве в апреле 1930 года - потерпели неудачу. Случайно встретивший 16 ноября 1931 года Сталина, который шел по Ильинке в сопровождении нескольких охранников, заброшенный в СССР член РОВС Огарев не решился достать из кармана пистолет и в тот же день был арестован ОГПУ. Да и в целом внешнеполитическая ситуация для СССР стала более благоприятной. В октябре 1929 года были восстановлены дипломатические отношения с Великобританией, а в ноябре 1933 года - с США.
ИЗМЕНА ДЕЛУ ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
15 октября 1929 года по возвращении в Москву из Палестины, где он возглавлял нелегальную резидентуру ИНО ОГПУ, был арестован Яков Блюмкин, а уже 3 ноября расстрелян "за повторную измену делу пролетарской революции и измену революционной чекистской армии". Блюмкина погубила сочувственная позиция по отношению к Льву Троцкому, высланному из Советского Союза в марте 1929 года. А поверенный в делах СССР во Франции Григорий Беседовский возвращаться в Москву, заподозрив неладное, не стал - 3 октября он перелез через стену здания полпредства и попросил политического убежища у французских властей. Биография сына торговца готовым платьем из Полтавы отличалась крутыми поворотами: в годы Первой мировой войны он был анархистом-оборонцем, после февраля 1917 года вступил в партию кадетов, в 1918 году стал левым эсером, но позднее вступил в РКП(б). Но к концу 1920-х Беседовский, успевший к этому времени сделать успешную дипломатическую карьеру, разочаровался и в идеях коммунизма. Оказавшись "на той стороне", он начал издавать газету "Борьба", пытаясь объединить под своей эгидой других "невозвращенцев", но реализовать это намерение Беседовскому не удалось. Однако кара со стороны советских спецслужб его не настигла, что было, скорее, исключением.
ПУБЛИКАЦИЙ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ
27 июля 1931 года прямо в своей венской квартире получил две пули в голову 32-летний Георг Земмельман. Такова была реакция ОГПУ на его визит в редакцию одной из венских газет с предложением написать серию статей о советском шпионаже в Германии, Австрии и ряде других стран. В частности, Земмельман намеревался рассказать в прессе о подпольных фабриках по изготовлению фальшивых паспортов для советских спецслужб и об использовании Компартии Германии (КПГ) в качестве крыши для военно-промышленного шпионажа. Особое место в его разоблачениях должно было занять описание подлинной деятельности Ганса Киппенбергера, отвечавшего в Политбюро ЦК КПГ за контакты с советской разведкой. В 1930 году он был избран депутатом рейхстага и вошел в состав парламентской комиссии по военным делам. Вплоть до захвата власти нацистами в 1933 году он продолжал работать на советскую разведку, пользуясь депутатской неприкосновенностью.
Приехавшие по звонку молодой жены Земмельмана полицейские обнаружили в квартире молодого человека с двумя пистолетами в руках. Сопротивления при аресте он оказывать не стал. Судебный процесс над убийцей Земмельмана является одним из примеров, показывающих профессионализм советских спецслужб в организации ликвидационных акций. Во-первых, удавалось "не показать уши", во-вторых, ликвидаторы нередко избегали уголовной ответственности.
Так, в частности, произошло с Шоломом Шварцбардом, исполнившим приговор Симону Петлюре в Париже в 1926 году. На первом же допросе арестованный с поличным в квартире Земмельмана назвался Андреем Пикловичем, студентом-медиком, и заявил, что совершил убийство по собственной инициативе. Такой же линии поведения он придерживался и позднее: неприязнь к Земмельману он объяснял тем, что был приверженцем анархо-коммунистических идей и не мог не прореагировать на его угрозы опубликовать разоблачительные статьи. Суд присяжных не смог прийти к единому решению: в марте 1932 года пять членов коллегии склонились к вердикту "виновен", семь - "не виновен". По обвинению в убийстве Пиклович был оправдан - его наказание было ограничено штрафом за контрабанду оружия и конфискацией пистолетов и высылкой из Австрии. Столь благоприятному исходу в немалой степени поспособствовала кампания в западной коммунистической прессе, развернутая по указанию Москвы.
Примечательно, что действительные личные данные подсудимого так и не были установлены. За Пикловича выдавал себя 28-летний уроженец Сербии Эгон Шпильман, завербованный ОГПУ в 1930 году во время учебы в СССР. В Союз он был направлен из Франции, где работал металлургом на заводе, а туда, в свою очередь, был выслан из Австрии за связь с коммунистами. Примечательно, что в октябре 1931 года находившийся проездом в Вене перебежчик Агабеков, желая оказать помощь австрийским властям, "опознал" в Пикловиче своего бывшего коллегу по ИНО ОГПУ Шульмана, бывшего начальника Тифлисского ГПУ. Агабеков рассказал, что Шульман в 1923-1924 годах осуществлял под видом дипломатического курьера связь между резидентурами ИНО ОГПУ в Берлине и Лондоне, с 1925 года заведовал спецлабораторией резидентуры ИНО в Италии, а с 1929 года возглавлял в Москве так называемый "черный кабинет", занимавшийся изготовлением фальшивых документов, и лично изготовил для Агабекова фальшивый персидский паспорт, по которому тот легализовался в Стамбуле.
НЕУДАЧНАЯ ЖЕНИТЬБА
Что же побудило агента Земмельмана пойти на конфронтацию с Москвой, столь трагично для него окончившуюся? Весной 1931 года, обосновавшись в Вене, агент ИНО ОГПУ Земмельман, женился на немецкой девушке, что посчитали на Лубянке основанием для исключения из агентурного аппарата. Лишение хорошего заработка вызвало глубокую личную обиду, побудившую выступить с угрозами разоблачений. И видимо, такой оборот не был совсем не предсказуем.
Нередко советская разведка не совсем тщательно подходила к подбору агентуры, что показывает послужной список Земмельмана. Во-первых, в его биографии был период участия в крайне правых организациях - немецком Союзе офицеров, союзе "Олимпия", союзе фронтовиков "Берлин-Штеглиц" и Национал-социалистической свободной партии. Более того, Земмельман имел репутацию афериста. После увольнения из кайзеровской армии он поступал на службу в расплодившиеся тогда в Германии многочисленные фрайкоры, а также в полицейские отделения и части рейхсвера с помощью поддельного офицерского удостоверения. Затем он пытался заняться незаконной торговлей оружием, за что в 1925 году получил год тюремного заключения. Приобщению к коммунистической идее он был обязан сокамернику Грюнерту, который, кроме того, помог Земмельману получить адвоката от КПГ, который добился для него отсрочки заключения.
Сразу же после освобождения из тюрьмы 24 марта 1924 года Земмельман приступил к работе в разведывательной службе КПГ, полностью контролировавшейся ОГПУ и Коминтерном. Ему было поручено возобновить контакты с бывшими коллегами по партии в Лейпциге и Кельне, занимавшими руководящие посты в фашистской организации "Стальной шлем". Коммунистам пригодилась и его фальшивая принадлежность к министерству рейхсвера - Земмельман запрашивал в государственных учреждениях сведения о военных союзах, в частности, о "Стальном шлеме", союзах "Оберланд", "Викинг", "Юнг-до" и "Олимпия", о их связях с рейхсвером, а также о вооружении германской армии.
Добиваясь отмены вынесенного Земмельману приговора, а также для облегчения ему доступа к источникам информации, разведывательная служба КПГ помогла ему под видом отставного обер-лейтенанта вступить в группу "Медная колесница", являвшуюся частью союза "Танненберг". В сентябре 1925 года он создал в Берлине ее отделение, а в мае 1926 года передал свой пост Гансу Бариону по кличке "Курт Мертес".
Сам же Земмельман, получив от разведывательной службы КПГ фальшивые документы на имя доктора Финка, стал работать заместителем Фрица Риттера фон Краусера, руководителя Южно-немецкого округа союза "Танненберг" в Мюнхене. Кроме того, Земмельману удалось вступить в относящиеся к союзу "Танненберг" объединения "Народный офицерский союз" и "Старый имперский флаг", что позволило ему принимать участие в совещаниях руководства союза "Танненберг", а также в переговорах с народными союзами Австрии и Италии. В Баварии Земмельман поддерживал связь с руководителем разведывательной службы КПГ в южнобаварском округе Ганцем, и несколько раз встречался с членом ЦК Брауном. С 17 мая по 15 октября 1926 года он передал в Берлин в разведслужбу КПГ и резидентуру ИНО ОГПУ около 45 подробных рапортов о положении в Баварии.
Однако работа Земмельмана на разведку КПГ продолжалась недолго - он был арестован после того, как в августе 1926 года из Бюро немецкого офицерского союза в Баварии исчезли атлас рейхсвера и карта военных округов. 7 июля 1928 года уголовный сенат имперского суда приговорил его к двум с половиной годам тюремного заключения, но вскоре он был освобожден по амнистии. Выйдя на свободу, он продолжил контакты с КПГ и вскоре был передан в распоряжение ИНО ОГПУ. Задания советской разведки он выполнял в филиале советского торгпредства в Гамбурге, а в конце 1920-х - начале 1930-х годов неоднократно направлялся в Румынию, где вновь оказался под следствием. Заочно получив 14 лет тюремного заключения, он смог укрыться в Кельне, откуда и перебрался в Вену. Там и закончил свою бурную жизнь.
