Анатолий Кошкин По сообщению японской газеты «Санкэй симбун», недавно в английских архивах удалось разыскать сведения, подтверждающие получение весной 1945 года военной разведкой Страны восходящего солнца информации о данном на Ялтинской конференции Сталиным обещании союзникам вступить в войну против Японии через два-три месяца после разгрома гитлеровской Германии. Официальная же позиция японского правительства долгое время состояла в том, что «Советский Союз напал на Японию внезапно, а о ялтинских договоренностях в Токио узнали лишь в 1946 году».
С этим не соглашалась Юрико Онодэра – супруга известного японского разведчика, в годы войны военного атташе при дипломатическом представительстве Японии в Стокгольме подполковника (по другим данным, генерал-майора) Макото Онодэра. В опубликованных в 1985 году женой разведчика мемуарах утверждалось, что, выполняя в представительстве обязанности шифровальщицы, она сама кодировала разведдонесение о содержании достигнутых в Ялте секретных соглашений о Японии, в том числе о вступлении Советского Союза в войну. Юрико Онодэра подтвердила и то, что шифровка такого содержания в середине февраля 1945 года была отправлена в центр на имя заместителя начальника Генерального штаба армии генерал-лейтенанта Хикосабуро Хата. Информатором японского военного атташе был завербованный поляк, имевший оперативный псевдоним Иванов. Для получения необходимых сведений Иванов был направлен японским военным атташе в Лондон.
В публикации «Санкэй симбун» указывается, что, согласно обнаруженным документам, японская разведка получила сведения о ялтинских договоренностях от лиц, входивших в «польское правительство в изгнании». При этом есть указания на то, что при добывании сведений о конференции «большой тройки» в Ялте японская разведка сотрудничала с германской.
То, что «шифровка Онодэра» действительно поступила в Токио, подтвердили офицер разведуправления Генштаба Эйдзо Хори и начальник отдела Советского Союза разведуправления Хаяси Сабуро. По их мнению, эта имевшая жизненно важное значение информация сознательно была задержана оперативным отделом Генштаба. При этом выдвигается версия о том, что командование японской армии, настаивавшее на сражении за метрополию «до последнего японца», не желало доводить информацию о вступлении СССР в войну до высшего круга политиков, опасаясь, что это усилит позиции тех из них, кто выступал за поиск мира с США и Великобританией.
Однако существуют факты, дающие основание считать, что высшее руководство Японии все же знало об обещании Сталина по поводу Японии. Едва ли случайным совпадением является то, что 14 февраля 1945 года, через два дня после завершения Ялтинской конференции, трижды возглавлявший японское правительство влиятельный политический деятель Японии князь Фумимаро Коноэ спешно представил императору Хирохито секретный доклад, в котором призывал японского монарха «как можно скорее закончить войну». При этом в качестве основного довода в пользу такого решения приводилась опасность «вмешательства Советского Союза». Коноэ писал: «Мне кажется, наше поражение в войне, к сожалению, уже является неизбежным… Хотя поражение, безусловно, нанесет ущерб нашему национальному государственному строю… одно только военное поражение не вызывает особой тревоги за существование нашего национального государственного строя. С точки зрения сохранения национального строя наибольшую тревогу должно вызывать не столько само поражение в войне, сколько коммунистическая революция, которая может возникнуть за поражением.
По зрелом размышлении я пришел к выводу, что внутреннее и внешнее положение нашей страны в настоящий момент быстро изменяется в направлении коммунистической революции… Размышления по поводу подобных обстоятельств приводят к выводу, что существует серьезная опасность вмешательства в недалеком будущем Советского Союза во внутренние дела Японии».
15 февраля руководители японской разведки проинформировали участников заседания Высшего совета по руководству войной о том, что «Советский Союз намерен обеспечить себе право голоса в решении вопросов будущего Восточной Азии». Прозвучало предупреждение, что к весне СССР может расторгнуть пакт о нейтралитете и присоединиться к союзникам в войне против Японии. На следующий день об этом говорил императору Хирохито министр иностранных дел Мамору Сигэмицу: «Дни нацистской Германии сочтены. Ялтинская конференция подтвердила единство Великобритании, США и Советского Союза». Министр рекомендовал Хирохито не полагаться на пакт о нейтралитете. Бывший премьер-министр Японии Хидэки Тодзио, кабинет которого развязал войну на Тихом океане, также предупреждал японского монарха о возможности выступления СССР против Японии, оценив такую вероятность как 50 на 50».
Вполне можно допустить и то, что японской разведке удалось узнать об условиях вступления СССР в войну с Японией, в том числе о желании Москвы вернуть ранее принадлежавшие России дальневосточные территории. В пользу такого допущения свидетельствует разработанный японским правительством перечень уступок, которые Токио собирался предложить советскому правительству в обмен на соблюдение последним нейтралитета. В этом перечне главными были передача Советскому Союзу Южного Сахалина и Курильских островов.
Не будет преувеличением считать, что сокрытие и скорее всего уничтожение «шифровки Онодэра» в известном смысле определили судьбу Японии и ее народа. Газета «Санкэй симбун» приводит мнение по этому поводу профессора японского университета «Кэйо» Рюдзо Тэдзима, который считает, что информация о готовящемся вступлении в войну Советского Союза ускорила бы окончание войны. Он заявил: «Запоздалое решение завершить войну привело к атомной бомбардировке, участию в войне СССР, занятию «северных территорий». Это вновь ставит вопрос об ответственности тогдашнего высшего руководства Японии».
