ЦРУ и военная разведка – вынужденный союз

Президент США Джимми Картер (справа) поздравляет Стэнсфилда Тернера со вступлением в должность директора Центральной разведки. Фото с сайта www.cia.gov

Вступив в должность президента США в 1976 году, представитель Демократической партии Джимми Картер выдвинул на должность директора ЦРУ «человека из своей команды» Т. Соренсена, настроенного кардинально реформировать Разведывательное сообщество страны. Взгляды Соренсена, с которыми он поделился при обсуждении его кандидатуры в конгрессе, вызвали крайне негативную реакцию со стороны не только руководства спецслужб, включая военную разведку, но и представлявших их интересы в законодательных органах членов обеих палат главного законодательного органа страны. В результате Картеру пришлось предложить новую кандидатуру – адмирала Стэнсфилда Тэрнера, бывшего главкома ОВС НАТО на Южно-Европейском ТВД, что, по мнению нового президента, имело свои плюсы с точки зрения нивелирования «вечного соперничества» между двумя ветвями разведки – «гражданской» и военной.

ИНИЦИАТИВЫ КАРТЕРА

Картер, выигравший выборы под лозунгом «борьбы со злоупотреблениями во всех ветвях власти и за права человека на международной арене», попытался через своего ставленника смягчить жесткий курс национальных спецслужб путем подчинения их своим указаниям. Нового президента, как и его предшественников, не устраивал факт практически самостоятельного выбора членами Разведсообщества поля своей деятельности и, как он считал, слабой координации их программ. Картер решил усилить централизацию в управлении спецслужбами путем своего личного руководства (через директора ЦРУ) всеми мероприятиями разведчиков.

С подачи президента новый глава ЦРУ вновь выдвинул идею установить должность некоего «царя разведки», который обладал бы абсолютной властью над разросшимся Разведывательным сообществом. Тэрнер с негодованием отмечал, что, несмотря на его формально объединенную должность директора Центральной разведки и одновременно директора ЦРУ, он фактически контролировал лишь несущественную часть всего значительного объема разведывательной деятельности и, соответственно, бюджета Разведсообщества в целом. В 1976 году на слушаниях в сенатском комитете по делам разведки были приведены данные о том, что директор ЦРУ несет ответственность лишь за 10–15% разведывательной деятельности, тогда как остающиеся 85–90% принадлежат военному ведомству.

Почти сразу намерения Тэрнера относительно объединения под своим контролем всей разведдеятельности натолкнулись на жесткое противодействие военных в лице ставленника президента министра обороны Гарольда Брауна. Было принято компромиссное решение о том, что Тэрнер будет «лишь курировать» военную разведку, но не руководить ею. В рамках этой формулы был создан разветвленный механизм, в котором решено было более четко отделить «производителей» от «потребителей» разведывательной информации. При Совете национальной безопасности (СНБ) был создан своеобразный орган – Комитет обзора политики (КОП), на заседаниях которого председательствовали либо государственный секретарь, либо министр обороны. Этим якобы обеспечивался баланс в оценке разведывательной информации со стороны «гражданских» разведорганов, включая ЦРУ, и военных.

Разведоценки конкретизировались в задачи, которые исходили от Национального центра по распределению разведывательных заданий (НЦРРЗ). Руководить этим центром, структурно входившим в ЦРУ, был назначен представитель военных – генерал-лейтенант Ф. Камм. Далее «продукция» поступала в Национальный центр международного анализа (НЦМА) во главе с «чистым» заместителем директора ЦРУ. С точки зрения соблюдения принципа баланса и противовесов, а также большей объективности, для работы в обоих центрах привлекались независимые специалисты, в том числе и из академических (научных) кругов. Далее доклады и прочие документы поступали в Комитет политического анализа (КПА) при СНБ, в котором решающее слово оставалось за приближенными к президенту чиновниками – государственному секретарю, министру обороны и помощнику президента по национальной безопасности. И в данном случае преследовалась цель балансировки в подготовке важных политических решений с учетом мнения военных.

Однако в конце 1977-го – начале 1978 года на страницы СМИ просочились сведения о том, что в ходе обсуждения поступавшей разведывательной информации во вновь созданные органы зачастую оценки ЦРУ и военной разведки не только не совпадали, но и диаметрально противоречили друг другу. В этих условиях с неизбежностью должно было появиться лицо, наделенное определенной властью, мнение которого являлось бы решающим для подготовки того или иного важного политического (внешнеполитического) решения. При созданной в бытность Картера президентом страны системе власти такой фигурой оказался помощник президента по национальной безопасности З. Бжезинский, известный «ястреб» и русофоб.

НОВЫЙ КООРДИНАТОР

Бжезинский единолично возглавил Специальный координационный комитет (СКК) Совета национальной безопасности, деятельность которого в отличие от предшественников – Комитетов 303 и 40 – не ограничивалась курированием работы Центральной разведки, но распространялась практически на мониторинг всей разведдеятельности государства, включая военную разведку. Директор ЦРУ адмирал С. Тэрнер с этого времени имел практический доступ к президенту только через его помощника по национальной безопасности. Тем самым, подчеркивает в своих мемуарах Бжезинский, впервые была введена практика полного контроля над деятельностью Разведывательного сообщества в соответствии с законом «О национальной безопасности». Примечательно, что именно в период руководства СКК Бжезинским отмечается «полная гармония» в оценках внешнеполитической ситуации со стороны ЦРУ и военной разведки.

Директор ЦРУ Джордж Буш (на фото слева) докладывает президенту Джеральду Форду (справа) ситуацию в связи с Бейрутским кризисом. 1976 год. Фото с сайта www.cia.gov

Однако такая практика «сверхцентрализации», «унификации» и «единообразия в оценках», которой добивался Бжезинский, имела явно негативные стороны, что подчеркивается во многих аналитических статьях американских исследователей деятельности спецслужб. И если объединенными усилиями ЦРУ и военной разведки Вашингтону удалось развязать в Афганистане гражданскую войну и осуществить многочисленные «успешные» диверсионные акции против контингента ВС СССР, «заставив» его в том числе покинуть эту страну, то в некоторых других странах «однообразие» конечных оценок ситуации имело для США явно негативные последствия. Так, Белый дом, обеспечиваемый «концентрированными» разведывательными оценками от СНБ, не смог должным образом прореагировать на начавшиеся в 1978 году антиправительственные выступления в Иране, что в конце концов привело к парализации усилий США по спасению дружественного им режима шаха в этой стране. Не смогли ЦРУ и военная разведка организовать и осуществить должным образом весной 1980 года «миссию спасения» 52 американских граждан, державшихся в качестве заложников в Тегеране.

Некоторые аналитики связывают неудачи американской разведки в бытность президентом страны Картера с тем, что ни он, ни его правая рука Бжезинский не смогли перешагнуть через сформулированные ими же «нежизненные принципы» ведения дел на внешнеполитической арене, прикрытые оболочкой популизма и мнимой борьбой за права человека и в то же время якобы полностью оторванные от практиковавшихся многие годы методов реальной разведдеятельности. Об этом говорит и фактический провал администрации в деле продвижения проектов закона «О контроле над разведкой» и Устава разведки, встретивших мощное, хотя и неафишируемое сопротивление со стороны практически всех членов Разведсообщества, включая военную разведку.

Неудачи демократической администрации на внешнеполитическом поприще были с успехом использованы в предвыборной борьбе за кресло президента Республиканской партией во главе с Рональдом Рейганом, который напрямую обвинил Картера и его окружение в неумении организовать взаимодействие разведслужб страны и добиться «реальной оценки ситуации» в том или ином регионе мира. В предвыборной кампании 1980 года лейтмотивом высказываний Рейгана по проблемам разведки было обещание в случае его избрания президентом предоставить Разведсообществу возможности «выполнять работу без каких-либо помех». Неудивительно, что практически все влиятельные в американском гражданском обществе организации, объединявшие бывших сотрудников разведки, включая военную, поддержали на президентских выборах 1980 года республиканского кандидата, одержавшего в итоге убедительную победу.

А в январе следующего года директором ЦРУ был назначен ветеран УСС, видный деятель победившей партии и лицо, приближенное к президенту, Уильям Кейси. Буквально первыми же своими приказами Кейси, с согласия Рейгана, вернул в разведку многих уволенных Шлесинджером, Колби и Тэрнером отставников-разведчиков. В качестве жеста, обозначившего «единение национального Разведывательного сообщества», первым своим заместителем Кейси выбрал адмирала Б. Инмана, покинувшего для этого пост директора Управления национальной безопасности, находившегося в ведении Министерства обороны США. До этого Инман возглавлял разведку ВМС и РУМО. Показательно, что и новый вице-президент Джордж Буш в свое время также возглавлял ЦРУ и пользовался авторитетом в среде разведчиков.

РАЗВЕДЧИКИ ПОЛУЧАЮТ КАРТ-БЛАНШ

Президент Рейган по рекомендациям консервативной группировки в истеблишменте США, интересы которой он представлял, изменил порядок заслушивания разведывательной информации и отодвинул СНБ на второстепенные позиции. Отныне на разведывательные брифинги в Белом доме приглашались лица, мнение которых в данный момент было интересно руководству страны. В обязательном порядке от военных на этих совещаниях, которые проходили в форме дискуссии, присутствовал министр обороны К. Уайнбергер. Информационным обеспечением заседаний занималось в основном ЦРУ. Однако и такой порядок обсуждений вскоре перестал удовлетворять президента, поскольку, как позже отмечали историки американских спецслужб, дискуссии «неоправданно затягивались» и «превращались в источник раздора». Не отличавшийся трудолюбием, да к тому же и склонный к авторитаризму, Рейган «быстро навел порядок».

При Совете национальной безопасности было решено создать три Высшие межведомственные группы (ВМГ) – по внешней политике во главе с государственным секретарем, военной политике во главе с министром обороны и по разведке во главе с директором ЦРУ. Каждой из них подчинялись группы более низкого уровня, в число членов которых входили в том числе и руководители военной разведки.

В исполнительном указе президента Рейгана по разведке № 12333 (декабрь 1981 года) содержался значительно расширенный по сравнению со всеми предыдущими периодами список функций директора ЦРУ, что лишний раз подчеркивало возросший авторитет Кейси в администрации. Более того, в указе впервые довольно жестко регламентировалась подчиненность военных разведчиков директору Центральной разведки (помимо, естественно, их подчинения министру обороны). Уход в отставку со своего поста представителя военных адмирала Инмана в середине 1982 года обозначил беспрецедентное значение ЦРУ как практически единственной в своем роде и главной разведывательной организации в США, на этот раз «чисто гражданской».

Военные в лице министра Уайнберга в этот период не особо противились росту влияния ЦРУ на систему и механизм принятия внешнеполитических решений в Белом доме, поскольку, как указывают специалисты по истории спецслужб, министра обороны и «главного разведчика страны» связывали тесные личностные связи и «единство взглядов» на все, что происходило на международной арене и на меры, которые должны были быть приняты для нейтрализации «угроз» национальной безопасности США. Естественно, не противились военные и «некоторым ущемлениям» в росте своего финансирования в сравнении с Центральной разведкой: увеличение бюджета МО в 1983 году на 18%, включая военную разведку, по сравнению с 25% – для ЦРУ. В этот же период при ЦРУ был создан Национальный совет разведывательной информации (НСРИ), что фактически означало возрождение почти аналогичного органа оценки информации, упраздненного в бытность директором ЦРУ Колби. В возрожденный орган поступала информация от всех спецслужб, где она анализировалась и докладывалась президенту.

Президент США Рональд Рейган (справа) и директор ЦРУ Уильям Кейси выступают перед сотрудниками ЦРУ. 23 июня 1982 года.

Реализация принятых решений по «оптимизации» разведдеятельности выражалась в резкой активизации диверсионной работы во всех «конфликтных» регионах мира, включая в первую очередь Латинскую Америку и Средний Восток (Афганистан). Так, для интенсификации «борьбы с коммунизмом» в Никарагуа, а также «коммунистическими повстанцами» в прилегающих к ней странах в ЦРУ и в военную разведку были направлены призванные из резерва, вновь нанятые и обученные диверсионным методам сотни граждан США и латиноамериканцев. Несмотря на критику (даже в конгрессе) беспрецедентных акций вмешательства во внутренние дела суверенных стран, президент Рейган в октябре 1983 года выступил со специальным заявлением, в котором впервые в американской истории интерпретировал закон 1947 года в качестве прямого обоснования такого вмешательства.

Тесная координация усилий ЦРУ и американской военной разведки в Южной Америке была продемонстрирована в ходе британо-аргентинского конфликта 1982 года из-за Фолклендских (Мальвинских) островов. Британский контингент войск в регионе на фазе активного противоборства двух государств на постоянной основе получал разведданные от ЦРУ и военной разведки, включая данные УНБ и космической разведки, что в конечном счете повлияло на исход конфликта в пользу Великобритании.

В ходе тщательно разработанной операции 1 сентября 1983 года по вскрытию группировки советской ПВО на Дальнем Востоке, в результате которой был сбит южнокорейский Boeing 747, было также продемонстрировано тесное взаимодействие всех разведывательных организаций США, включая структуры, находившиеся в ведении американской военной разведки.

В первый и особенно в начале второго периода президентства Рейгана отмечалась резкая эскалация диверсионной деятельности в Афганистане, где благодаря инструкторам ЦРУ и военной разведки было подготовлено несколько тысяч так называемых бойцов сопротивления («моджахедов»), нанесших серьезный ущерб экономике этой страны, ее вооруженным силам и находившемуся в Афганистане ограниченному контингенту советских вооруженных сил.

ПРЕЗИДЕНТ ИЗ РАЗВЕДСООБЩЕСТВА

В начале 1987 года У. Кейси был вынужден уйти в отставку по болезни. На этом завершилась так называемая эпоха Кейси, которую с точки зрения влияния ЦРУ на все аспекты внутри- и внешнеполитической жизни страны исследователи спецслужб США небезосновательно сравнивают с «эпохой Даллеса» 50-х годов. Именно при Кейси, пользовавшемся непререкаемым авторитетом у президента, численный состав ЦРУ удвоился, а бюджет управления вырос до беспрецедентных размеров. С целью избежать «разоблачений работы разведчиков» и «излишних утечек информации о работе управления» Рейган был вынужден поставить во главе Центральной разведки «пунктуального» и «сдержанного» Уильяма Уэбстера, до этого в течение девяти лет возглавлявшего ФБР. Искушенный в работе «разоблачителей» Уэбстер в целом справился с этой задачей, хотя под давлением некоторых влиятельных законодателей, недовольных «чрезмерной самостоятельностью» оставшихся в ЦРУ «соратников Кейси», новому руководителю управления пришлось уволить некоторых из них.

На внешнеполитической арене ЦРУ продолжило обозначенный ему администрацией курс, направленный на всестороннее противоборство с СССР. При этом по-прежнему основной «болевой точкой» в этой борьбе оставался Афганистан. Операции ЦРУ в данной стране превратились в мощную военную программу с бюджетом в 700 млн долл., что составляло приблизительно до 80% всего зарубежного бюджета тайных операций. При этом финансовые средства, выделенные на «борьбу с Советами», распределялись в определенной пропорции между сотрудниками управления и представителями американской военной разведки, задействованными в большинстве диверсионных операций в странах региона в целом. В данном плане показательным является факт формального выделения значительных средств на так называемый электронный шпионаж с привлечением разведывательных спутников для слежения за советскими вооруженными силами. Эти средства проходили по секретным статьям расходов ЦРУ, но фактически контролировались и применялись соответствующими структурами военной разведки. Именно в этом в обозначенный период заключалась специфика тесного взаимодействия обоих ведущих членов Разведывательного сообщества США – «гражданской» и военной разведок.

20 января 1989 года представитель Республиканской партии Джордж Буш-старший был приведен к присяге в качестве нового президента США. Данный факт с энтузиазмом был встречен не только в ЦРУ, но и во всех организациях, входивших в Разведывательное сообщество страны. В истории США Буш был единственным верховным главнокомандующим вооруженными силами, который досконально знал все нюансы работы национальных разведывательных ведомств.

Новый президент с уважением относился к директору ЦРУ, но, имея опыт работы в этой организации, зачастую пренебрегал сложившейся практикой доклада информации по той или иной проблеме, поступающей для обобщения в аналитические структуры ЦРУ от членов Разведсообщества, и напрямую сам анализировал «сырую» информацию, либо вызывал на беседу резидентов тех или иных представительств разведки. В целом ряде случаев такая практика оказывалась эффективной и приносила относительно быстрый результат. В качестве примера следует привести операцию американской разведки по свержению в 1989 году оказавшегося неугодным Вашингтону лидера Панамы генерала Норьеги. Причем «вынужденное» непосредственное вмешательство Буша в осуществление данной операции впервые привело к постановке вопроса о замене директора ЦРУ Уэбстера как «утратившего необходимый контакт с исполнителями акции». Во многом этому способствовало и негативное мнение военных в лице министра обороны Дика Чейни и подчиненной ему военной разведки относительно деловых качеств руководства ЦРУ в решении «чувствительных проблем», таких, например, как прямое военное вмешательство США в дела суверенных государств.

Оказавшееся «неожиданным» для Вашингтона вторжение иракских войск в Кувейт летом 1990 года стало очередным поводом для созревшего у президента Буша решения о чистке ЦРУ. Помимо этого МО США уже в открытой форме предъявило серьезные претензии к ЦРУ, соответствующие структуры которого, в частности, оказались не в состоянии выдать точное целеуказание для американской авиации, в результате чего на первой фазе военных действий в январе 1991 года ВВС США допустили ряд оплошностей и наносили удары по второстепенным, в том числе гражданским целям. В результате американский командующий операцией «Буря в пустыне» генерал Норманн Шварцкопф официально отказался от помощи ЦРУ и целиком перешел на содействие военной разведки в обеспечении военных действий. Это касалось в том числе и неудовлетворительной работы «гражданских разведчиков» по расшифровке снимков, полученных с разведывательных спутников. Данный факт явился одной из причин, приведших уже после окончания «войны в Заливе» к формированию в рамках ЦРУ специального, так называемого военного управления, которое должно было «подыгрывать Пентагону» и выполнять вторичную роль разведобеспечения в предстоящих боестолкновениях.

В ноябре 1991 года на пост директора Центральной разведки (он же директор ЦРУ) был назначен Роберт Гейтс, исполнявший до этого обязанности помощника главы государства по разведке и пользовавшийся особым доверием президента. За пять месяцев до этого назначения, когда вопрос о новом назначении был решен в принципе, по решению президента Буша Гейтсу и его «команде» было поручено разработать проект принципиально нового документа, который в конце ноября того же года под названием «Обзор национальной безопасности № 29» был направлен во все причастные к данной проблеме государственные органы с указанием определить требования к американской разведке в целом на ближайшие 15 лет.

В апреле следующего, 1992 года Гейтс с одобрения президента направил законодателям документ, содержавший обобщенный анализ предложений и перечень из 176 внешних угроз национальной безопасности: от перемены климата до киберпреступности. Однако в связи с формальным окончанием холодной войны администрация президента под давлением конгресса была вынуждена согласиться с определенным урезанием бюджета Разведывательного сообщества, включая и военную разведку, что впоследствии не могло не сказаться на качестве выполнения ею задач по обеспечению военных действий, но теперь уже в новых геополитических условиях.