"Дело Отто Йона"

Отто Йон (в центре) беседует с восточногерманскими профессорами доктором Эрихом Корренсом (справа) и Германом Хенсельманом. 1954 год. Фото Федерального архива Германии

20 июля 1954 года в Западном Берлине, в бывшей штаб-квартире Верховного командования германских сухопутных сил на Бендлер-штрассе (ныне Штауфенберг-штрассе) впервые на уровне федерального правительства Германии состоялось торжественное мероприятие в честь деятелей немецкого Сопротивления. В церемонии, посвященной 10-летию событий 20 июля 1944 года участвовал и доктор Отто Йон (1909–1997) – один из немногих бывших участников немецкого антигитлеровского Сопротивления и эмигрантов-антифашистов, которые смогли занять высокие посты в молодом Западногерманском государстве: в 1950–1954 годы Йон был первым президентом Федеральной службы защиты Конституции ФРГ. Причем его назначение произошло по настоянию англичан и против воли канцлера Конрада Аденауэра.

Вечером 20 июля 1954 года Вольфганг Вольгемут – врач, музыкант и друг Йона, который работал на советскую спецслужбу КГБ (о чем Йон, очевидно, не знал), вывез Йона на машине из Западного Берлина в Восточный, который был столицей ГДР. В связи с чрезвычайно важным положением Йона в западногерманских спецслужбах его появление в ГДР вызвало самый большой политический скандал во всей ранней истории ФРГ и международный кризис: глава одной спецслужб ФРГ бежал в ГДР!

СИЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ

Что было известно об Отто Йоне?

Йон родился и вырос в Висбадене. Изучал право во Франкфурте и Берлине. В 1935 году он защитил докторскую диссертацию по правоведению. С 1937 по 1944 год работал синдиком (юрисконсультом) авиакомпании «Люфтханза». Его шефом в юридическом отделе «Люфтханзы» был Клаус Бонхёфер – брат теолога Дитриха Бонхёфера. Через Клауса Бонхёфера Йон еще до войны вошел в контакт с деятелями антинацистского Сопротивления.

В годы войны Йон был связующим звеном немецких противников Гитлера со спецслужбами Великобритании и США. Он принимал участие в подготовке покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. После провала покушения Йон через Мадрид и Лиссабон бежал в Великобританию, куда прибыл в ноябре 1944 года. Затем он работал на вещавшей по-немецки британской пропагандистской радиостанции «Солдатское радио Кале». После войны Йон служил надзирателем в британском лагере для немецких военнопленных. Он был свидетелем обвинения на нюрнбергских процессах и на гамбургском процессе против генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна.

На пресс-конференции в Восточном Берлине Йон обосновал свой переход в ГДР критическим отношением к канцлеру Аденауэру, его политике ремилитаризации и привязки ФРГ к Западу, что не способствовало достижению цели германского единства: «После долгих размышлений я решил уйти в ГДР и остаться здесь, так как я вижу здесь больше возможностей содействовать воссоединению Германии и борьбе против угрозы новой войны».

Йон обвинял власти ФРГ в росте влияния старых нацистов в Западной Германии. В качестве примера он назвал имена федерального министра по делам изгнанных Теодора Оберлендера – «убийцу из Лемберга», служившего в украинском батальоне абвера «Нахтигаль», и Рейнхарда Гелена – президента Федеральной разведывательной службы «Бундеснахрихтендинст», который при нацистах возглавлял отдел «Иностранные армии Востока» Генерального штаба сухопутных сил.

КРИЗИС В ФРГ

«Дело Отто Йона» вызвало в Боннской республике тяжелый внутриполитический кризис, в центре которого находились канцлер Конрад Аденауэр и его министр внутренних дел Герхард Шрёдер. Впервые в послевоенные годы в ФРГ публично обсуждался вопрос, насколько между служащими бывшей тайной государственной полиции Третьего рейха – «гестапо» и Федеральной службы защиты Конституции ФРГ существует личная преемственность.

Находясь в ГДР, Отто Йон писал Фрицу Хейне, члену правления Социал-демократической партии Германии и, так же как и Йон, активному борцу Сопротивления против Третьего рейха: «Когда я 20 июля ушел в Восточный сектор (Берлина. – Б.Х.), решающим для меня было воспоминание о моем последнем разговоре с Юлиусом Лебером (социал-демократом, одним из лидеров «левого крыла» заговора против Гитлера. – Б.Х.) перед 20 июля 1944 г.[...] Для него было делом само собой разумеющимся, что после устранения Гитлера в Германии должна была быть проведена «денацификация». Но для него также было само собой разумеющимся участие коммунистов в строительстве новой Германии.[...] Такой же точки зрения придерживался и Штауфенберг. Это потрясающая трагедия, что Лебер был выдан нацистским шпиком при попытке найти общую точку зрения с коммунистами. Но политическая цель, которой он тем самым хотел достичь, была верной. Я и сегодня считаю ее правильной. В конечном итоге, поэтому я и ушел в ГДР».

Глава западногерманской спецслужбы Отто Йон во время одного из выступлений. Фото Федерального архива Германии

Из столицы ГДР Йон был отправлен в столицу СССР. С 24 августа по 12 декабря 1954 года его много раз допрашивали в Москве офицеры КГБ, что, однако, не дало Советскому Союзу особых результатов. Копии протоколов этих допросов были еще в то время переданы Министерству госбезопасности ГДР («Штази») и в дальнейшем уже в единой Германии опубликованы.

После четырехмесячного пребывания в СССР Йон был возвращен в Восточный Берлин, где власти ГДР предоставили в его распоряжение две комфортабельные квартиры и бюро. В Восточном Берлине, находясь под постоянным наблюдением, Йон занялся политической деятельностью, в ходе которой он во многих своих выступлениях и публикациях разоблачал милитаризацию ФРГ, влияние старых нацистов в правительстве Аденауэра.

НОВЫЙ ПОБЕГ

Вдруг, неожиданно для «Штази», 12 декабря 1955 года Йон с помощью датского журналиста Хенрика Бонде-Хенриксена снова бежал: на сей раз из Восточного Берлина в Западный, где и был сразу же арестован. В ФРГ Йон был обвинен в государственной измене и 22 декабря1956 года Третьим сенатом Федерального суда в Карлсруэ приговорен к четырем годам тюрьмы. 27 июля 1958 года Йон был досрочно освобожден из заключения. Со своей женой Лючией он переселился в Австрию в Инсбрук-Иглс, где жил в бывшей крепости «Хоэнбург».

После освобождения и до конца жизни Йон боролся за свою реабилитацию, но безуспешно. Йон утверждал, что 20 июля 1954 года его похитили, что он находился под воздействием наркотического средства, когда при содействии Вольфганга Вольгемута его насильно увезли в Восточный сектор Берлина. Его выступления в ГДР перед мировой прессой имели целью усыпить бдительность его окружения, что и дало ему в дальнейшем возможность совершить побег на Запад.

Известные западногерманские политики, такие как Герберт Венер, Вилли Брандт и Франц Йозеф Штраус выступали за возобновление процесса по «делу Йона». Сефтон Дельмер, бывший шеф Йона на радиостанции «Солдатское радио Кале», посвятил Йону две главы своих мемуаров под названием «Немцыия». Дельмер считает Йона жертвой: как выживший участник антигитлеровского Сопротивления Йон был превращен задающими в то время тон политиками и чиновниками ФРГ в «мальчика для битья» и «первую жертву Четвертого рейха».

В 1986 году президент ФРГ Рихард фон Вайцзекер назначил Йону персональную пенсию 4200 марок в месяц, чтобы «посредством скромных средств, которые находятся в распоряжении моего ведомства, подвести в этом деле окончательную черту».

Что же произошло с Йоном 20 июля 1954 года?

РАЗНЫЕ ВЕРСИИ

Политолог Хартмут Йекель на основе изучения доступных сегодня документов «Штази» пришел к выводу о том, что «Отто Йон – лицо, имеющее доступ к секретной информации, 20 июля 1954 г. добровольно направился в Восточный Берлин для ведения переговоров. В наивно патриотическом внутреннем порыве, желая собственными силами помочь германскому единству, он не принимал в расчет то, что ему помешают вернуться в Западный Берлин. Когда он это осознал, то подумал, что сможет исправить совершенную им большую ошибку с помощью еще большей ошибки».

Немецкий историк Эрик Гизекин в более чем 600-страничном исследовании пришел к такому выводу: «На основе существующего и сохраняющего правовую силу приговора Федерального суда от 1956 года вина Йона, без сомнения, доказана юридически. Но оценка фактов может быть различной. До сих пор нет окончательного неоспоримого и ключевого доказательства того, что Йон добровольно ушел в Восточный Берлин и что он там стал предателем».

В России по «Делу Йона» высказываются полярные мнения. По свидетельству Виталия Геннадьевича Чернявского, бывшего начальника разведки в аппарате уполномоченного МВД (с 13 марта 1954 года – KГБ) СССР в Берлин-Карлсхорсте, Йон вечером 20 июля 1954 года проснулся на конспиративной вилле в Восточном Берлине, где его ждали не советские дипломаты, а офицеры разведки, которые пытались завербовать его в качестве шпиона. Эти предложения Йон отклонил. Затем ему стали обещать должности в воссоединенной Германии, но Йон и на это не согласился. «Между тем частые возлияния (Йона обильно угощали крепкими спиртными напитками. – Б.Х.) привели к тому, что Йон сильно опьянел. Внезапно, как это с ним нередко бывало, он потерял контроль над собой, речь его стала бессвязной, и он начал буйствовать». Тогда сотрудники советской разведки «успокоили» его с помощью таблеток.

Йон прибыл в Восточный Берлин добровольно, но остался там отнюдь не по своей воле. Путь назад был ему сознательно отрезан прозвучавшим 22 июля 1954 года по радио заявлением, что президент Федеральной службы защиты Конституции добровольно перешел в ГДР. По мнению Чернявского, «дело Йона» «просто, как апельсин»: президент Федеральной службы защиты Кконституции, недовольный Аденауэром, который безмерно потакал бывшим нацистам, а также проводил политику ремилитаризации Западной Германии и препятствовал объединению двух германских государств, «по доброй воле решил тайно встретиться с советскими представителями в Восточном Берлине, чтобы обсудить с ними вопрос о совместных действиях на политической арене. В ходе обсуждения, поняв, что его борьба против засилья неонацистов и милитаристов в Боннской республике бесперспективна, он после нелегкого раздумья решил остаться в ГДР и принять активное участие в конкретных мероприятиях по быстрейшему воссоединению Германии и созданию нового демократического и нейтрального государства. Первые полгода все складывалось так, как задумал Йон. Но затем обстановка изменилась. Москва пересмотрела свой план объединения двух германских государств, взяв курс на укрепление социалистического строя в ГДР. Йон убедился, что ни советским властям, ни гэдээровским он уже не нужен. Йон страдал от одиночества в чуждом ему восточногерманском обществе. И он решил вернуться на Запад, где осталась его семья… надеясь, что боннская юстиция не осудит его жестко, так как он действовал в интересах своей немецкой родины и народа».

С высказываниями Чернявского перекликается свидетельство офицера КГБ Вадима Кучина (псевдоним: Владимир Карпов), опубликованное в работе немецкого историка Ханса Фредерикса. Согласно Кучину, КГБ давно интересовался Йоном. В конце 1953 года через Вольгемута удалось установить с ним контакт. Макс Вонзиг, агент «Штази» и КГБ, через свою сестру, работавшую у Вольгемута, организовал встречу с западноберлинским врачом, который выразил желание «сделать что-нибудь полезное для Советов». От Вольгемута КГБ и «Штази» узнали, что Йон заинтересован в контактах с «важными политическими деятелями» СССР. По показаниям Вонзига, он первый раз встретился с Вольгемутом 21 января 1954 года. Затем состоялась встреча Йона с представителем КГБ, во время которой сотрудник советской спецслужбы обещал организовать встречу президента Федеральной службы защиты Конституции с «важным советским политическим деятелем». На этой встрече предполагалось обсудить «вопрос о прогрессивных группах в Западной Германии, способных действовать в интересах воссоединения Германии». Неожиданно для КГБ Йон согласился и предложил для переговоров тему «совместные действия против нацистов в ФРГ». Встреча была назначена на 20 июля 1954 года, когда Йон будет в Берлине по случаю 10-летия событий 20 июля 1944 года. Организованная в этой связи встреча в Восточном Берлине, как предполагалось, вызовет меньше внимания общественности, чем специальный визит президента Федеральной службы защиты Конституции в Берлин. «Мы хотели уговорить Йона [...] не возвращаться в Западную Германию, а открыто порвать с Аденауэром и сделать соответствующее политическое заявление», – утверждал Вадим Кучин.

В книге Джоржа Бейли, Сергея Кондрашева и Дэвида Мёрфи «Поле битвы – Берлин» частично представлены советские источники по «делу Йона» из архива Службы внешней разведки. Из этой книги следует, что Йон, добровольно уйдя в Восточный Берлин, не совсем добровольно там остался. В Карлсхорсте Йон много пил, ему в кофе подмешали снотворное, и он проспал около 30 часов. Затем под давлением КГБ он дал согласие остаться на Востоке.

С воспоминаниями бывших разведчиков контрастируют показания бывшего высокопоставленного сотрудника ЦК КПСС и советского посла в Бонне Валентина Фалина. Фалин, в 1954 году работник Комитета информации МИД СССР, в 1995 году в показаниях, данных немецкому суду, свидетельствовал, что Йон стал жертвой операции КГБ. Фалин свидетельствовал, что Йон был усыплен и похищен агентом КГБ. Затем его доставили в Восточный сектор Берлина. Опасаясь за свою безопасность и жизнь, Йон выступил на искусно инсценированном Востоком пропагандистском мероприятии против политики Аденауэра по милитаризации Германии и ее включения в западные союзы. Но он не выдал никаких государственных тайн.

Суть показаний Фалина в следующем: «Сразу же после начала всей аферы с Отто Йоном заместитель председателя Комитета информации Иван Тугаринов получил указание министра иностранных дел В.М. Молотова отправиться в Берлин для встречи с Йоном. После своего возвращения Тугаринов доверительно сообщил мне (т.е. Фалину. – Б.Х.) и некоторым другим членам комитета: Отто Йон при загадочных обстоятельствах, то есть против своего согласия, оказался на Востоке. Он заснул в Западном Берлине и проснулся в Восточном».

Йон, согласно показаниям Фалина, принципиально не пошел тогда на тайное сотрудничество с Востоком. Однако оставались надежды вступить с Йоном в неформальный диалог.

«Посредником должен был стать врач из Берлина, у которого с Йоном были не только профессиональные, но и дружеские отношения (Вольфганг Вольгемут. – Б.Х.). Но этому врачу не удалось уговорить Йона прибыть в Восточный Берлин на встречу с советскими представителям, – указывает Фалин. – Когда стало ясно, что Йон не готов отправиться в Восточный Берлин, врач, недолго думая, решил сам доставить туда Отто Йона».

Однако показания Валентина Фалина были даны слишком поздно, чтобы успеть повлиять на судьбу Йона. Отто Йон умер в 1997 году, так и не дождавшись своей реабилитации в ФРГ.

В 1996 году, незадолго до смерти Йона, автор этой статьи беседовал с ним в доме графа Генриха фон Айнзиделя в Мюнхене. Йон был стар и очень болен – это бросалось в глаза, – но он не переставал говорить о том, что он невиновен и хочет при жизни успеть восстановить свое честное имя. К сожалению, сделать это ему не удалось. Отто Йон так и остался жертвой раскола Германии, а «Дело Йона» – одной из тайн холодной войны.