Наши люди в стране апартеида

Министр обороны Израиля Шимон Перес ратовал за активное развитие национальной военной промышленности, в том числе при содействии других стран, таких как ЮАР. Фото с сайта www.pmo.gov.il

Дитер Герхардт – имя, ничего не говорящее читателям. Это и неудивительно: ведь об этом офицере Военно-морских сил ЮАР никогда, ни единым словом не сообщалось в наших средствах массовой информации. А между тем йоханнесбургская газета Sunday Star однажды написала: «Для русских Герхардт был самым ценным шпионом после Кима Филби». Ким Филби, напомним, был сотрудником английской разведки МИ-6, длительное время работавшим на советскую разведку.

НЕ ЛЮБИЛ НАЦИСТОВ С ДЕТСТВА

Дитер вырос с враждебным отношением к нацистскому режиму, несмотря на то что воспитывался в немецкой среде, разговаривал в детстве только по-немецки, учился в немецкой школе. Шаг за шагом он шел к своим конечным убеждениям и поступкам: сначала выступил против британцев, затем – против отца, потом – против церкви, провозгласив себя атеистом, и в конце концов – против всех. А в итоге он стал работать на советскую разведку.

После окончания офицерской школы Герхардт поступил на службу в ВМС ЮАР. Режим апартеида, процветавший в те годы в стране, ассоциировался у него с нацистским и вызывал в душе резкий протест. Не раздумывая, он решил обратиться в посольство СССР. Вскоре ему сообщили, что поступило указание из Москвы: оставаться в кадрах флота и развивать свою карьеру по службе. Поскольку информация, которую передавал Герхардт, была сугубо военной, КГБ им не занимался, а вскоре его кураторами в Москве стали сотрудники Главного разведывательного управления (ГРУ). Самому Дитеру было присвоено кодовое имя Феликс.

В 1963–1964 годах Дитер Герхардт в течение 18 месяцев находился в Англии на курсах по изучению новейших образцов вооружения. Там он впервые узнал о сверхсекретных разработках, передав которые в ГРУ он стал одним из самых ценных агентов советской разведки. Тогда же он взял отпуск, чтобы покататься на лыжах в альпийской Швейцарии, а заодно впервые побывал в Москве. Путь в Москву был непрост: из Лондона он вылетел в Вену, а затем – в Будапешт и уже оттуда – в Москву. Причем каждый раз он менял не только авиакомпанию, но и имена и паспорта.

В Москве прямо у трапа его ждал черный ЗИЛ, на котором его доставили в Главное разведуправление Советской армии. А затем у Герхардта началась интенсивная учеба и регулярные тренировки. Его учили пользоваться микросъемкой, проявлению пленок и их анализу, монтированию микропленки в письма, которые он должен был посылать на определенные адреса, расшифровке радиопередач, технике слежки и ухода от «наружки» противника, а также различным способам обмана следствия и детектора лжи. Его фотографировали десятки раз в различной одежде, с разными прическами, париками, бородами и усами, чтобы иметь возможность изготовить нужные паспорта, которыми он пользовался потом в течение многих лет. Ему разработали способы и пути ухода в случае внезапной опасности. С Герхардтом работали весьма профессиональные разведчики, большинство из которых прошли спецподготовку, побывали не один раз в других странах.

В ПОИСКАХ ЛЮБВИ

Герхардт считал свою работу адовой, требующей максимального напряжения сил и нервных перегрузок. Иногда ему казалось, что все понимают, кто он на самом деле, что в любой момент его могут арестовать, подвергнуть унижению, пыткам и приговорить к расстрелу. Но он был необычайно осторожен, особенно когда дело касалось объектов и сведений, не находящихся в сфере его деятельности. Например, информации по атомному проекту ЮАР.

Когда Герхардт начал сотрудничать с ГРУ, он был женат на Жаннет Кониг, однако они уже не жили вместе с 1961 года, хотя официально развелись только в 1967 году. В этой связи Герхардт и его русские коллеги полагали, что Дитеру следует жениться в очередной раз. Одному ему было тяжело, в том числе и потому, что было много технической работы, да и всяких дел по дому тоже хватало. Нужна была хозяйка и помощница.

Однажды он побывал в швейцарском горнолыжном городке Клостере, где у него был тайник, в котором он прятал свои шпионские принадлежности и запасные паспорта. Там он случайно встретил Рут – интересную и привлекательную швейцарку. Дитер почему-то сразу же пришел к выводу, что Рут – это та, которая ему нужна. Он начал за ней интенсивно ухаживать. В то время он служил военно-морским атташе посольства ЮАР в Лондоне. Как-то раз он прислал ей билет для полета в Лондон, и она была наконец покорена. И когда Герхардт в очередной раз прибыл в Москву, они были уже обручены. Рут довольно быстро изучила в Москве все тонкости шпионского дела и сняла с плеч Дитера большую часть его работы.

ИЗРАИЛЬСКИЙ СЛЕД

Еще в 1968 году во время одного из визитов в Москву для Феликса разработали легенду прикрытия на случай, если он будет схвачен с поличным и не сможет отрицать, что занимался шпионажем. Он должен был заявить, что является агентом МОССАДа – разведки страны, которая в те годы была достаточно нейтральна к ЮАР и даже уважаема там. У Герхардта были заготовлены имена сотрудников МОССАДа, которые «руководили» его работой, места в Израиле, где он «проходил» тренировки, и т.п. Такая версия в случае суда могла выглядеть предпочтительней, чем шпионаж в пользу СССР.

Но лет через пять возникла действительная и довольно тесная связь с Израилем. Вскоре после войны Судного дня 1973 года на стол Герхардта, тогда ответственного за развитие средств вооружения ВС ЮАР, легли первые особо секретные документы, касающиеся военного союза между Израилем и ЮАР.

Дело было в том, что после войны Судного дня руководство Израиля, и в частности Шимон Перес, решило, что страна должна иметь по возможности все свое: танки, самолеты, ракеты и другое вооружение. Эта точка зрения и привела к первой тайной встрече между тогдашним руководителем ЮАР Балтазаром Форстером и Пересом. Встреча состоялась в Женеве.

Герхардт не понимает, почему взоры Израиля устремились именно в Южную Африку, страну апартеида, руководители которой открыто заявляли о своей симпатии к Гитлеру и нацистам. Видимо, на то были определенные и важные причины, и, как оказалось впоследствии, решение Израиля имело свой резон.

Первые две ступени баллистической ракеты «Иерихон-2» были использованы в ракете-носителе «Шавит». Фото с сайта www.iaf.org.il

В ноябре 1974 года на берегу Женевского озера состоялась встреча, в которой кроме глав двух стран принял участие тогдашний министр обороны ЮАР Питер Бута. Соглашение, которое было тогда подписано, до сих пор полностью не обнародовано, несмотря на падение режима апартеида. Но кое-что известно.

Документ, названный ISSA, посвящен соглашению о взаимной обороне между двумя государствами. В соответствии с ним каждая страна должна была помогать другой в случае войны и обеспечить ее запчастями и боеприпасами из неприкосновенного запаса страны. Каждое из государств при этом согласилось, что его территория будет использована для хранения всех видов вооружения, необходимых для другой стороны.

Согласно разным сообщениям, Израиль при помощи специалистов и средств ЮАР разработал баллистическую ракету класса «земля–земля», известную как «Иерихон-3» (Jericho III), тогда как ракеты аналогичного класса «Иерихон-2» израильтяне согласились продать ЮАР. Кроме того, согласно зарубежным сообщениям, обе страны сотрудничали в создании ядерного оружия. В секретном отчете ЦРУ, представленном в июне 1986 года Совету государственной безопасности США и «утекшем» в ряд СМИ, было сказано, что Израиль и ЮАР произвели совместное ядерное испытание и таким образом вошли в «мировой ядерный клуб». Причем ряд источников утверждает, что Израиль даже продал ЮАР несколько атомных бомб буквально перед падением режима апартеида.

Герхардт, внимательно следивший за «романом» между Израилем и ЮАР вплоть до его ареста в 1983 году, утверждает, что все эти публикации и отчеты – правдивые.

Еще один проект под названием «Берглер-Взломщик» предусматривал совместную разработку баллистических ракет дальнего радиуса действия. Основное финансирование этого проекта несла ЮАР, а все исследования и разработки были израильские. Эти ракеты будущего, основные технические данные и чертежи которых были приложены к соглашению, могли при необходимости достигать Москвы. Исходя из данного пункта соглашения Герхардт сделал вывод, что Израиль рассматривает Советский Союз как своего врага. Еще более разозлил его пункт соглашения под названием Challet, по которому Израиль согласился произвести 8 ракет «Иерихон-2» с «особыми боеголовками». Когда Герхардт спросил начальника Генерального штаба ВС ЮАР, что имеется в виду под «особыми», тот ответил: «Атомные бомбы...»

В этот же период произошло событие, докопаться до истинной сути которого Герхардт не смог. Он утверждает, что 23 сентября 1979 года американский спутник засек над Атлантическим океаном мощный разряд молнии. Согласно опубликованному тогда предположению, это было совместное ядерное испытание ЮАР и Израиля. Через три месяца Герхардт был назначен командиром военно-морской базы ВМС ЮАР Саймонстаун. Однако все его попытки выяснить подробности предполагаемой операции закончились полной неудачей.

ВИЗИТ В ЗЕМЛЮ ОБЕТОВАННУЮ

В 1977 году делегация в составе трех высших офицеров ВС ЮАР прибыла в Израиль с трехнедельным визитом, в ходе которого ознакомилась с объектами оборонной промышленности Израиля и его ВС. На предприятиях компании Rafael им показали новые модели противотанковых ракет, которые ЮАР пожелала закупить для своей армии. Делегации показали также прототип новейшей по тому времени ракеты с телевизионной системой наведения, которая через несколько лет стала производиться в ЮАР под названием «Хантер».

Делегация также ознакомилась и с работами по созданию танка «Меркава». Кураторы из ГРУ попросили Герхардта получить как можно больше информации о нем, в особенности о его двухслойной броне, что было тогда новинкой. Герхардт тайно сфотографировал линию производства брони и записал подробные объяснения, которые получил от руководителей этого проекта во главе с генералом Исраэлем Талем – «отцом» израильских танков.

А во время посещения одной из баз ВВС Феликсу удалось получить технические данные и сфотографировать новый американский двигатель G-79, который незадолго до этого был поставлен Израилю и являлся предметом большого интереса в Москве.

О визите в Израиль Герхардт написал отчет в 1400 страниц с приложением фотографий и чертежей. Он обратился к израильтянам и попросил у них список военных баз, которые посетил, и имена их руководителей для того, чтобы написать своему руководству подробный отчет о визите. Руководство израильской армии удовлетворило просьбу Герхардта, и советская разведка получила десятки имен офицеров, занимавших важные посты в израильской армии.

АРЕСТ

В 1982 году Герхардт уехал в США на курсы повышения квалификации. Он собирался использовать свое пребывание там, чтобы попытаться «зацепить» нескольких армейских офицеров правого религиозного направления, которые предложили свою помощь режиму белого меньшинства в ЮАР. Он собирался сообщить им, что действует от имени южноафриканской разведки, получить от них нужные сведения, а затем передать эту информацию ГРУ. В аэропорту Кеннеди он видел, что чиновник паспортного контроля после проверки паспорта что-то записал для себя. По своей шпионской выучке Герхардт легко читал «вверх ногами», а потому увидел, что чиновник отметил его как «проблематичного». Игра началась...

Однажды, рассказывала позже Лина (такой псевдоним получила Рут), она, соскучившись, захотела позвонить в США и поговорить с мужем. Но вместо Дитера в номере нью-йоркского отеля, где он проживал, ответил женский голос.

– Мистер Герхардт выехал. Он оставил вам новый номер телефона.

Что за сюрприз? Почему Дитер сменил гостиницу? По справочнику узнали, что коммодор находится в Нью-Орлеане.

На звонок ответили:

– Мистера Герхардта сейчас нет. Он вам перезвонит. И тут же звонок. В трубке Рут услышала голос мужа.

– Что это значит? Почему ты в Нью-Орлеане?

– Я здесь по делам. У меня все хорошо. Пожалуйста, не волнуйся.

Уже потом на суде Рут узнала историю ареста Дитера. В номере нью-йоркской гостиницы он был вдвоем с сокурсником. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвались несколько человек – сотрудники ЦРУ, ФБР и представители британской контрразведки, которые в отличие от других назвались по именам. В гостиничном коридоре находилась хорошо вооруженная группа прикрытия. Но Дитер и не пытался сопротивляться.

Сначала Герхардта доставили в Нью-Орлеан и велели позвонить жене, чтобы рассеять ее подозрения. Как выяснилось, за Дитером следили с самого его приезда в Америку. «Сокурсник», оказавшийся в номере в момент ареста, тоже был человеком из ЦРУ. Дитера на самолете доставили в Вашингтон, где в течение 11 дней шли жесткие допросы с применением детектора лжи.

По некоторым репликам Герхардт понял, что содержание его московского досье каким-то образом стало известно ЦРУ. Следователи были в шоке, когда Дитер дал письменное показание, что передал русским практически все секреты, которые знал. В прессе отмечалось, что ущерб, нанесенный Герхардтом, касался НАТО, британских морских вооружений, не говоря уже о базе в Саймонстауне.

Тем временем Михаила Николаева, о предстоящей встрече с которым рассказал Герхардт, взяли в Цюрихе.

Мать Рут, фрау Йор, ждала зятя к обеду, но вместо него появились сотрудники полиции и, к ее ужасу, изъяли небольшой шпионский арсенал – оставленную дочерью на хранение микропленку и паспорта.

Сама Рут Герхардт провела свой последний свободный вечер в служебном доме за оградой Саймонстауна с пятилетним сыном. Мальчик уже засыпал, когда залаяла собака. Рут открыла дверь. Пятеро в штатском – трое мужчин и две женщины – показали удостоверения сотрудников службы безопасности.

– Вы арестованы, миссис Розенберг, как советская шпионка, – не скрывая злорадства, бросил один из них. Это был недвусмысленный полицейский намек: Джулиус и Этель Розенберги, американские граждане, выдали Москве атомные секреты США, за что были отправлены на казнь.

С того самого январского вечера, когда ее увезли из дома и поместили в сырую камеру предварительного заключения управления полиции Кейптауна, она ничего не знала о сыне и муже. Арестованного Дитера увидела вновь лишь на кейптаунском военном аэродроме, куда его доставили, чтобы вместе с Рут на машине отправить в Саймонстаун – для присутствия при обыске в их служебном особняке. Коммодор был в наручниках, охрана следила за тем, чтобы по дороге они не обменялись даже взглядами.

Искали радиопередатчик. Взломали пол и деревянные панели стен, но ничего не нашли. Секретная информация передавалась только через связников. Специалисты из ГРУ считали это более надежным, поскольку вероятность, что радиопередатчик на военно-морской базе запеленгуют, была слишком велика.

Но результатами обыска сотрудники службы безопасности все-таки остались довольны. Они нашли учебную кассету, по которой Рут осваивала навыки расшифровки радиограмм, и приемник-кассетник для записи «голоса Москвы». Рут подробно рассказала, как она принимала и расшифровывала сообщения из Москвы, и, безусловно, наговорила много такого, о чем надо было и промолчать. Это сработало против нее.

ПРЕДАНА ТОЛЬКО МУЖУ

На суде Дитер взял все на себя. Такая линия поведения давала шансы на сохранение жизни хотя бы одному. Статьи, по которым их судили за госизмену, предусматривали в качестве меры наказания и смертную казнь. Перспектива вполне нормальная в той атмосфере, когда понятия «Москва» и «опаснейший враг» считались в ЮАР синонимами.

Судья Джордж Мьюнник огласил свой вердикт 31 декабря, под новый, 1984 год. Дитер Герхардт был приговорен к пожизненному тюремному заключению, Рут Герхардт – к 10 годам тюрьмы. «Мой бедный ребенок. Что теперь будет с ним?» – воскликнула она, услышав приговор. Первое время заключения, сначала в Кейптауне, потом в центральной тюрьме Претории, было особенно тяжелым для Рут. Депрессия усугублялась суровым режимом – ни свиданий, ни писем, ни книг, никакой связи с внешним миром. Там день казался месяцем, неделя годом.

«Если я выжила, то, наверное, благодаря тому, что унаследовала от матери способность побороть внутри себя несчастья», – вспоминала она.

Как-то Рут напрямую спросили:

– Кому вы преданы?

– Я предана своему мужу, – последовал однозначный ответ. Далее она объяснила, что имела в виду. Их брак был браком по любви. И хотя, как у каждого, у Дитера были свои недостатки, она видела в нем искреннего, теплого, любящего человека, которому беспредельно во всем доверяла. Когда он в первый раз попросил ее встретиться с «другом из Москвы», она не задавала вопросов. Если Дитер назвал кого-то другом – значит и для нее было естественным отнестись к тому человеку так же.

Ее неизменным куратором, гидом, добрым товарищем, как с ностальгической нотой вспоминала Рут, был связной по встречам у «Врат ада» в Цюрихе и многих других местах Боб – Михаил Николаев. Умный, образованный, он в совершенстве владел немецким языком (учился в свое время в Германии), знал английский. Николаев, по мнению Рут, вряд ли был простым курьером вроде нее, передававшим инструкции и получавшим секретные материалы. Боб, была убеждена она, наверняка выполнял еще какую-то важную работу. Но Рут не спрашивала его об этом, понимая, что имя и фамилия у ее опекуна все равно вымышленные.

Другим человеком, с которым Рут общалась в Москве, был Григорий. В ее памяти сохранились обрывки биографии: родился в деревне, воевал, женат, есть дети. Григорий, как и Боб, прекрасно владел английским и был, судя по всему, профессионалом высокого класса. Но за пределами СССР ни одной встречи у них не было. Рут как-то поведала, что очень хотела бы учить русский язык. К сожалению, ей и Дитеру это категорически запретили. Опекуны опасались, что это может навредить их безопасности.

И все же одну промашку Григорий с его большим опытом разведработы допустил. Это он на прощание подарил ей сувенир – чернильный прибор из прекрасного уральского малахита. Вместе с микропленкой и фальшивыми паспортами подарок забрали сотрудники ФБР при обыске в базельском доме матери Рут. Она была убеждена, что будь Григорий жив, Москва обязательно предупредила бы их об опасности провала. Хотя они ведь не могли ничего знать о предателе Полякове...

Следует заметить, что сигнал опасности однажды все-таки прозвучал. За четыре месяца до ареста, в сентябре 1982 года, в Цюрихе была назначена встреча с представителем Центра. У входа в Кунстхаус Рут ожидала в соответствии с условиями связи неизвестного ей человека, но тот на встречу не вышел. Такое в работе агента случилось впервые. Об этом Центр был проинформирован. Почему такое произошло, она так никогда и не узнала. После некоторого перерыва с большими сложностями удалось наладить связь и назначить новую встречу на январь 1983 года. На сей раз в Цюрих собирался отправиться Дитер. Но его, как уже знает читатель, арестовали, а вслед за ним арестовали и Николаева. Это был большой провал для ГРУ.

Конечно, Москва во всем может винить Дитера Герхардта, рассуждала Рут. Но пусть кто-нибудь попробовал бы оказаться на месте коммодора, которого допрашивали дни напролет. Один из американцев, прошедший плен во Вьетнаме, кричал с пеной у рта: «Я с тобой, коммунистический шпион, посчитаюсь за каждый миг моего унижения там, во Вьетнаме».

НА СОТРУДНИЧЕСТВО С ЯНКИ НЕ ПОШЕЛ

После ареста Дитера перевели в отделение дознания ФБР вблизи Вашингтона. Американцы вначале пытались уговорить его начать двойную игру с Москвой, но тот категорически отказался. Тогда они решили задать ему несколько интересующих их вопросов, как то: зачем он прибыл в США? Оператор полиграфа совершенно отчаялся. Он со злостью вырвал прикрепленные к Дитеру электроды и закричал, что тот патологический лжец и получил соответствующую подготовку в КГБ, чтобы обмануть полиграф.

Примерно через две недели Герхардта переправили в ЮАР. Его доставили в тюрьму на окраине Претории и поместили в одну из 18 камер самой охраняемой в стране тюрьмы. В камере везде было грязно, кругом пыль, и, судя по всему, в ней давно никто не содержался.

26 января 1983 года премьер-министр ЮАР Питер Бота созвал пресс-конференцию, на которой сообщил об аресте Герхардта. В первый же день допроса один из следователей попытался силой воздействовать на Дитера, но последний заявил, что он покончит с собой, если следователь продолжит свои пытки. Больше подобных пыток не было. Тем не менее Герхардт отмечает, что следствие в ЮАР велось квалифицированно и справедливо. В следственных мероприятиях принимали участие представители Франции, Германии, Англии и Израиля. Последних очень интересовала связь Герхардта с бывшим военным атташе в ЮАР Иехудой Гавишем, который сообщал о нем очень тепло в своем отчете. По словам Герхардта, израильтяне подозревали Гавиша в соучастии в шпионаже. Сам же Гавиш утверждает, что был весьма удивлен, что Герхардт оказался шпионом, да еще такого высокого полета.

В ходе допросов у следователей создалось впечатление, что Дитер испытывает облегчение оттого, что разоблачен. У Рут такое настроение проявилось еще в большей степени. Действительно, оба были довольны, что все наконец-то закончилось. После трехмесячного расследования Герхардт немного «сломался» и назвал имена нескольких высших чиновников, в основном из Министерства обороны, которые якобы сотрудничали с ним. Следователи занимались этими чиновниками и в конце концов поняли, что Герхардт их обманул, хотя у многих из них имелись собственные грехи, так что никто из них, к большому удовлетворению Дитера, от наказания не ушел.

Однако больше всего следователей потрясло то обстоятельство, что за 22 года своей шпионской деятельности Дитер Герхардт передал Советскому Союзу от 400 до 500 тыс. страниц совершенно секретных сведений из Израиля, ЮАР и многих стран НАТО. Ну и конечно, информацию о военно-морской базе в Сильвермайне – электронном чуде, «нашпигованном» самым современным оборудованием слежения за кораблями и самолетами в Южной Атлантике и Индийском океане. Дитер знал не только об оборудовании и методике работы базы, но и о добываемых ею сведениях, в частности о передвижениях советских подводных и надводных судов в Южном полушарии.

6 сентября 1988 года, ровно через полгода после ареста, следствие предъявило суду секретное обвинение против супругов Герхардт – предательство – и потребовало смертной казни для обоих. Суд состоялся в Кейптауне при закрытых дверях и длился несколько месяцев. Судья заявил, что если бы выяснилось, что хотя бы один человек лишился жизни по вине супругов Герхардт, он бы приговорил их к смертной казни. Но сам Герхардт считает, что с самого начала американцы поставили условие при передаче его в ЮАР – сохранение ему жизни, чтобы использовать его в будущем как разменную карту.

ОБМЕН

Рут освободили через восемь лет заключения, Дитер провел в застенках девять с половиной лет. Из них четыре – в полной изоляции и еще два в частичной. Он действительно был главной картой в операции по обмену шпионами между Западом и Востоком, включая еще двоих: Рона Арада и Натана Щаранского. Однако премьер-министр ЮАР не соглашался на освобождение Герхардта.

Когда президентом страны стал Фредерик де Клерк (август 1989 года), руководство внешней разведки СССР решило, что наступил новый период во взаимоотношениях между двумя странами. Новые ветры подули и в Советском Союзе. А вскоре он вообще исчез с карты мира. Но его преемница Россия не оставила Герхардта без внимания. На встрече между Фредериком де Клерком и президентом России Борисом Ельциным последний основным условием восстановления дипломатических отношений между двумя странами поставил немедленное освобождение Герхардта.

Это произошло утром 28 августа 1992 года. После утренней пробежки, которую Герхардт совершал во внутреннем дворике тюрьмы, к нему вдруг подошел один из охранников и сказал, что начальник тюрьмы зовет его к себе в кабинет. «Арестованный Дитер Герхардт, – сказал начальник тюрьмы, когда Дитер вошел, – имею честь сообщить вам, что президент республики решил освободить вас досрочно. Вы – свободный человек. За этой дверью вас ожидают два генерала КГБ».

Президент ЮАР просил публично сообщить об освобождении Герхардта только после того, как тот будет вне границ государства. Знаменитый арестант еще раз продемонстрировал свою шпионскую внучку: он вышел с искусственной бородой и несколькими поддельными паспортами. В Цюрихе он встретился с Рут. Оттуда они вылетели в Москву через Германию.

И по сей день Герхардт не признает, что был шпионом, утверждая, что боролся с апартеидом. После прихода к власти в ЮАР первого чернокожего президента Нельсона Манделы с Дитриха сняли обвинение в предательстве, полностью реабилитировали и предложили пост специального военного советника в реорганизованной системе обороны ЮАР. Герхардт вежливо отказался, поблагодарив президента ЮАР за столь высокое доверие. Отказался он и от предложения Москвы заниматься продажей российского оружия за рубеж.

Супруги Герхардт поселились в большом доме в тихом пригороде Базеля. После всего пережитого Дитеру и Рут было довольно трудно наладить нормальную жизнь, но они продолжают жить вместе и очень счастливы.