Во главе двух разведок

Артур-Евгений-Леонард Фраучи, превратившись в Артура Артузова, оставил яркий след в истории нашей разведки. Фото из книги: Гладков Т. Артузов. М, 2008

После поражения первой русской революции 1905–1907 годов семья Фраучи прятала в своем доме большевиков, скрывающихся от полицейских ищеек: Подвойского, Ангарского, его брата Клестова и будущего видного чекиста Михаила Кедрова. Так отрок Артур познакомился с российскими революционерами, которые сыграют знаковую роль в выборе им жизненного пути.

Выбор пути

В 1909 году Артур окончил с золотой медалью Новгородскую гимназию и поступил на металлургический факультет Петербургского политехнического института. Активно участвовал в работе нелегальных большевистских кружков. По заданию Кедрова распространял запрещенную литературу, приобретая таким образом начальные навыки конспирации.

Незадолго до Февральской революции Артур, получив диплом, был принят в Металлургическое бюро, которым руководил выдающийся ученый-металлург профессор В.Е. Грум-Гржимайло. Профессор и коллеги Артура прочили ему блестящую карьеру инженера. Но он пошел иным путем: осенью 1917-го разыскал в Петрограде руководителя Военной организации большевиков Подвойского и стал работать под его началом, навсегда оставив мысли о металлургии.

Тогда же Артур встретил профессионального революционера Вячеслава Менжинского, будущего преемника Дзержинского на посту председателя ОГПУ. Под руководством Менжинского наш герой позднее разработает и осуществит ряд блестящих операций по обезвреживанию контрреволюционного подполья.

В декабре 1917 года Артур вступил в партию большевиков. Заполняя анкету, в графе «национальность» он написал: «Сын швейцарского эмигранта, при матери с латышскими, эстонскими и шотландскими корнями, себя я считаю русским по духу и по воспитанию».

Против интервентов и белополяков

В марте 1918 года, после срыва Брестского мира в Мурманске под предлогом защиты Севера от германского вторжения высадился английский экспедиционный корпус, к которому вскоре присоединились французские и американские войска.

Для борьбы с интервентами Совет народных комиссаров направил на Север специальную комиссию во главе с Михаилом Кедровым. Своим секретарем Кедров назначил Артура Фраучи.

После разгрома интервентов Фраучи вернулся в Москву и поступил на службу в ВЧК. Получив согласие Дзержинского и Кедрова, стал носить фамилию Артузов – так его во время боев под Архангельском называли красноармейцы. 19–20 сентября 1918 года Артузов принял участие в ликвидации контрреволюционного заговора, во главе которого стоял резидент британской разведки полковник Пол Дюкс.

Лидерские качества Артузова высоко оценило руководство ВЧК, и через четыре месяца он был назначен заместителем начальника Особого отдела. Этот отдел ВЧК был образован в январе 1919 года под руководством Михаила Кедрова. Линейные особые отделы были созданы при всех фронтах, армиях, дивизиях, а также при губернских ЧК. Они занимались выявлением вражеской агентуры в Красной армии, в ее штабах, на фронтах и в тылу; боролись с саботажем и диверсиями на железных дорогах, в продовольственных и иных организациях, вовлеченных в оборону республики.

В годы Гражданской войны в РККА влилось около 40 тысяч бывших царских офицеров и генералов, среди которых было немало белогвардейских агентов. Сотрудники Особых отделов выявляли их, тайно внедряясь в штабы Красной армии и вербуя осведомителей в армейских частях.

Особисты также вели разведку за линией фронта и в ближайшем тылу, проникали в белогвардейские организации и в штабы армий интервентов. В тот период в ВЧК еще не был сформирован Иностранный отдел, наделенный разведывательными функциями.

Кроме всего прочего, особисты входили в состав военных трибуналов РККА, которые получали в производство дела об измене и вредительстве «и обо всех других преступлениях, вредивших военной безопасности Республики».

Особым отделам уделялось приоритетное внимание. О чем свидетельствует тот факт, что 18 августа 1919 года решением ЦК РКП(б) начальником Особого отдела стал Феликс Дзержинский, оставаясь при этом председателем ВЧК.

В январе 1920 года пост начальника Особого отдела ВЧК занял Артузов. Весной того же года панская Польша при поддержке Антанты начала войну против Советской России. Вскоре в поле зрения московских чекистов попал некто Игнатий Добржинский, оказавшийся резидентом польской разведки.

Артузов перевербовал его и, исходя из интересов оперативной ситуации, зачислил в штат московской ЧК под фамилией Сосновский. С его помощью был ликвидирован ряд резидентур польской разведки на территории РСФСР.

18 июля 1921 года в связи с успешной ликвидацией контрреволюционного подполья и польской шпионской сети Артур Христианович был награжден орденом Красного Знамени.

В мае 1922 года, по окончании Гражданской войны из Особого отдела ВЧК был выделен новый – Контрразведывательный отдел (КРО). Его возглавил Артузов, став родоначальником российской контрразведки.

«Трест» и «Синдикат»

С первой половины 1920-х и до начала Второй мировой войны одну из главных угроз для Советского государства представлял Русский общевоинский союз (РОВС). В борьбе с советской властью он делал ставку на диверсии и террор на территории СССР.

Первым мощным ударом по РОВС стала реализованная под руководством Артузова операция «ТРЕСТ». О ней написаны монбланы статей и книг, сняты десятки фильмов. Но мало кто знает, как родилась идея оперативной игры ВЧК-ОГПУ с заграничным контрреволюционным центром. То была смертельно рискованная игра, ставшая классикой шпионажа.

…В Смоленской губернии, вдали от столбовых дорог, доживал свой век бывший московский губернатор и товарищ министра внутренних дел, экс-командующий Отдельным корпусом жандармов, генерал-лейтенант в отставке Владимир Федорович Джунковский.

От сослуживцев-жандармов его отличала высокая порядочность и кристальная честность. Он, в частности, возражал против вербовки студентов, гимназистов, священнослужителей и нижних чинов армии. Более того, генерал противился использованию в борьбе с большевиками известного провокатора Малиновского – депутата Государственной думы.

Когда Джунковский доложил Николаю II о пьяных оргиях «старца» Григория Распутина, над ним разразился гнев императрицы. По этой причине в 1915 году Джунковский был отправлен на германский фронт командиром стрелковой дивизии.

В декабре 1917 года генерал-лейтенант вышел в отставку с правом ношения мундира и с сохранением пенсии, а в ноябре 1918 года выступил свидетелем на процессе по делу провокатора Малиновского.

Рассчитывая на помощь Джунковского в борьбе с враждебными акциями заграничного контрреволюционного центра, Дзержинский убедил его, профессионального контрразведчика, стать консультантом ВЧК и свел с начальником КРО Артузовым.

Вдвоем они разработали план операции «Трест», которая вошла в учебные пособия спецслужб мира как классический пример взаимодействия органов разведки и контрразведки.

В общении с волкодавом контрразведки Артузов почерпнул много полезного. Генерал, не скупясь, делился с ним специфическими постулатами контрразведывательного искусства.

На правах наставника Джунковский убедил Артузова не гоняться за каждым выявленным террористом или контрреволюционером, так как дело это бесперспективное, но отнимающее много сил и времени. Действовать надо иначе, масштабнее: создавать легендированные организации, членами которых якобы являются реально существующие лица, достаточно известные в белоэмигрантских кругах.

Зерна, брошенные рукой мастера замысловатых операций, упали в благодатную почву. В кратчайшие сроки чекисты под руководством Артузова сформировали «Монархическую организацию Центральной России» (МОЦР). И использовали ее в оперативной игре с зарубежным Высшим монархическим советом.

«Каждый верит в ту истину, в которую хочет верить», – учил магистр Джунковский адепта Артузова. Действительно, осевшие за кордоном монархисты, жаждавшие краха большевиков, очень хотели верить, что в Совдепии существуют их единомышленники. Поэтому они с готовностью заглотили приманку – легенду о МОЦР.

Для придания большей убедительности до русских монархистов и их высоких западных покровителей чекисты довели информацию, что ярыми противниками власти большевиков являются видный деятель РКП(б) Пятаков, «красный маршал» Тухачевский, бывшие царские генералы Шапошников, Потапов, Свечин и многие другие. Оперативный блеф достиг цели: на Западе стали верить в прочность позиций антисоветского подполья, которое способно совершить антикоммунистический переворот в России.

Даже умудренная огромным опытом британская разведка проглотила наживку и направила в Москву своего эмиссара Сиднея Рейли. Того самого, к которому еще с Русско-японской войны 1904–1905 годов, когда он числился секретным агентом Германии, у царской контрразведки имелся неоплаченный счет.

После завершения инспекционной поездки Рейли в Москву чекисты инсценировали его гибель при возвращении на Запад через советско-финляндскую границу. В действительности же Сидней Рейли, приговоренный к смертной казни еще в 1918 году за участие в «заговоре послов», был расстрелян во внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке 5 ноября 1925 года.

В 1927 году по завершении всех намеченных мероприятий операция «Трест», длившаяся шесть лет, была прекращена.

Параллельно с операцией «Трест» чекисты проводили разработанную Артузовым операцию «Синдикат-2». Ее итогом в 1924 году стал крах руководителя «Народного союза защиты Родины и свободы», террориста международного калибра Бориса Савинкова и его подручных Деренталя и Фомичева.

Савинкова доставили в СССР и арестовали. Он признал свое поражение и дал высокую оценку работе чекистов под руководством начальника КРО Артузова.

27–29 августа 1924 года в Военной коллегии Верховного суда РСФСР проходили слушания по делу Бориса Савинкова, который полностью признал предъявленные ему обвинения. Суд приговорил его к расстрелу, но по решению Президиума ВЦИК высшая мера наказания была заменена лишением свободы сроком на 10 лет.

После вынесения приговора Савинков продолжал содержаться в тюрьме на Лубянке. 7 мая 1925 года он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна кабинета следователя.

«Троянский конь» ОГПУ

После завершения этих операций забот у чекистов в борьбе с контрреволюцией не убавилось. Начальник КРО Артузов и его подчиненные продолжили разрабатывать планы по разложению главной контрреволюционной эмигрантской организации – РОВС, насчитывавшей в своих рядах до 20 тысяч боевых штыков. Фактически это была русская армия за границей, руководство которой не расставалось с мыслью организовать новый крестовый поход Антанты против Советов.

Сталин был уверен, что в случае возникновения войны в Европе РОВС непременно выступит против Советского Союза. По указаниям вождя секретные подразделения ОГПУ – Иностранный отдел, внешняя разведка и КРО – постоянно наращивали усилия по созданию агентурных позиций в РОВС.

Миллионы советских людей узнали об Артузове благодаря Армену Джигарханяну, сыгравшему чекиста в популярном сериале. Кадр из телефильма «Операция «Трест». 1968

Возглавляя отдел по связи с периферийными органами, он был осведомлен обо всех планах РОВС – в том числе о совместных операциях со спецслужбами Болгарии, Польши, Румынии, Финляндии, Франции. Не генерал, а сейф, набитый секретами. Почему бы не проникнуть в него?

И тогда была разработана операция «Троянский конь».

Генерал Скоблин и певица Плевицкая

Николай Владимирович Скоблин родился 9 июня 1893 года. В 1914-м окончил военное училище в чине прапорщика. Прошел Первую мировую войну, за храбрость награжден орденом Святого Георгия.

В 1917 году штабс-капитан Скоблин принял командование 2-м Корниловским полком – одним из четырех полков Добровольческой армии, укомплектованных исключительно офицерами. Позже 26-летний Скоблин, не имеющий высшего военного образования, был назначен командиром Корниловской дивизии с присвоением ему звания генерал-майора.

В 1920 году после поражения Белой гвардии десятки тысяч русских солдат и офицеров покинули Крым. Среди них были генерал Скоблин и знаменитая русская певица, любимица императора Надежда Плевицкая. Они оказались в лагере для перемещенных лиц под Стамбулом на печально известном полуострове Галлиполи.

В июне 1921 года в галлиполийской православной церкви венчались рабы Божьи Николай и Надежда. Посаженным отцом на свадьбе был генерал Кутепов, ставший реальным предводителем всего русского воинства в эмиграции вместо Врангеля. Он произнес вещие слова: «Мы приняли вас, Надежда Васильевна, в нашу полковую среду».

С тех пор корниловцы звали ее «мать-командирша». А Скоблину, намекая на его положение подкаблучника, дали кличку «генерал Плевицкий».

Супруги обосновались в Париже. Плевицкая пела в ресторане «Большой Московский Эрмитаж». Часто выезжала на гастроли в Брюссель, Бухарест, Варшаву, Прагу, Ригу, Софию – везде, где осели послевоенные беженцы из России. А в 1926 году с концертной программой совершила турне по Америке.

Но денег супругам из-за непомерных запросов Плевицкой, ни в чем не знающей меры, хронически не хватало. Чтобы поправить финансовое положение, Скоблин взял в аренду участок земли с виноградником, но прогорел из-за неурожая.

Пришлось перебраться в провинциальный городок Озуар-ле-Феррьер, где супруги заняли купленный в рассрочку крохотный домишко. И ежегодно выплачивали за него 9 тысяч франков – три четверти семейного бюджета.

Друзья-однополчане

1 августа 1931 года Артузов был назначен начальником внешней разведки. А 2 сентября в Париж для встречи со Скоблиным для определения возможности привлечения его к сотрудничеству в качестве агента прибыл Петр Ковальский. Бывший однополчанин генерала, а ныне сотрудник-вербовщик Иностранного отдела ОГПУ Сильверстов.

Скоблин безумно обрадовался встрече с сослуживцем, затащил его к себе домой и познакомил с Плевицкой. После нескольких визитов в Озуар-ле-Феррьер Ковальский понял, что Скоблин всецело зависим от жены, каждый свой шаг согласует с нею. Поэтому решил нанести удар дуплетом – разом завербовать обоих супругов.

В начале вербовочной беседы московский «охотник за головами», чтобы сразу овладеть ситуацией, пошел с козырного туза: зачитал «Постановление ЦИК Союза ССР о предоставлении персональной амнистии и восстановлении в гражданских правах бывших подданных Российской империи Скоблина Николая Владимировича и Плевицкую (урожденную Винникову) Надежду Васильевну».

Наблюдая за реакцией супругов, «Сильверстов» про себя отметил, что его «туз из рукава» произвел нужный эффект. Развивая успех, он сумел убедить Плевицкую, что на родине ее помнят как выдающуюся певицу и в случае возвращения встретят с почестями. Обращаясь к Скоблину, посланец Артузова заявил, что для Советской России генерал не враг и может вернуться в родные края в любое время. А если он согласится послужить Отчизне, находясь на чужбине, то по возвращении достойная должность в Генеральном штабе Красной армии ему обеспечена.

Под конец искуситель с Лубянки огласил последний по счету, но не по важности аргумент. В случае согласия каждый из супругов будет получать по 200 американских долларов ежемесячно (в те годы автомобиль «Рено» во Франции стоил от 70 до 90 долларов).

«Мы согласны», – скороговоркой произнесла Плевицкая, под столом толкнув мужа коленкой. И тогда «Сильверстов» предложил супругам поставить подписи под следующим документом:

ПОДПИСКА

Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной армии безотносительно территории. За невыполнение мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР.

Генерал-майор Николай Владимирович Скоблин

Надежда Васильевна Плевицкая-Скоблина

Париж, 10 сентября 1931 года

Свою миссию Сильверстов завершил, передав Скоблину первое задание: установить подслушивающее устройство в кабинете главы РОВС. Информацию с него будет снимать сотрудник ОГПУ Третьяков, который поселится на втором этаже, прямо над штаб-квартирой РОВС.

Так по инициативе Артузова был создан уникальный супружеский агентурный тандем, в течение семи лет снабжавший Лубянку ценными сведениями.

Только за первые четыре года работы Фермера и Фермерши (псевдонимы Скоблина и Плевицкой) на основании полученной от них информации были обезврежены 17 боевиков, засланные РОВС в Советский Союз для совершения террористических актов. Разгромлены 11 конспиративных квартир в Москве, Ленинграде и в Закавказье. Предотвращено покушение на наркома иностранных дел СССР Литвинова. Разоблачен агент французской разведки, который 11 месяцев снабжал ОГПУ дезинформацией.

Главная роль в тандеме принадлежала генералу Скоблину, основному добытчику информации. Плевицкая копировала секретные документы, которые муж на часок заносил домой; писала агентурные сообщения; составляла шифровки для Центра; выполняла роль связной и обрабатывала тайники во время гастрольных поездок.

Спор со Сталиным

Приступив к исполнению обязанностей начальника внешней разведки, Артур Артузов принялся расширять аппарат закордонных секретных источников и во многом преуспел.

Так, в 1932–1933 годах в Германии был создан боеспособный «агентурный плацдарм»: за год завербованы 13 источников. Среди них был сотрудник гестапо Вилли Леман (Брайтенбах), регулярно снабжавший берлинскую резидентуру ценнейшими сведениями. В частности, в середине тридцатых он представил данные об испытании немцами неуправляемых ракет ФАУ-1.

К сотрудничеству с внешней разведкой в качестве агентов были привлечены Арвид Харнак (Корсиканец), советник Имперского министерства экономики, и Харро Шульце-Бойзен (Старшина), сотрудник разведывательного отдела люфтваффе.

Был придан новый импульс работе нелегальной резидентуры в Лондоне: туда направили опытного разведчика-нелегала генерала госбезопасности Фельдбина. Совместно с Арнольдом Дейчем он завербовал в качестве агентов Кима Филби, Гая Бёрджесса и Дональда Маклина – ядро знаменитой «Кембриджской пятерки».

К маю 1934 года агрессивный характер гитлеровского режима стал очевидным. При этом не исключалась и вероятность создания блока западных стран на антисоветской основе. Политбюро ЦК ВКП(б) по инициативе Сталина рассмотрело вопрос о координации деятельности военной и политической разведок.

Начальник внешней разведки Артузов был назначен по совместительству заместителем Разведывательного управления РККА. Через год, 21 мая 1935-го он был освобожден от обязанностей начальника Иностранного отдела и полностью сосредоточился на работе в военной разведке, которую тогда возглавлял Ян Карлович Берзин.

Перевод Артузова с поста начальника внешней (политической) разведки с понижением в должности в военную разведку явился следствием инцидента, фигурантом которого он стал четырьмя месяцами ранее.

В январе 1934 года в Кремле обсуждались советско-польские отношения. Сталин, полагаясь на информацию советского полпреда в Варшаве Антонова-Овсеенко, склонялся к мысли пойти навстречу «реверансам» Польши и начать готовить почву для возможного заключения соглашения с нею. Точку зрения вождя активно поддержал Карл Радек, слывший крупным экспертом по международным вопросам.

Артузов же придерживался диаметрально противоположного мнения. Опираясь на донесения разведки, он заявил, что поляки ведут нечестную игру и лишь делают вид, что готовы сблизиться с Советским Союзом. На самом деле Польша зондирует почву для сговора с Германией – в надежде, что Гитлер совместно с ней будет делить «советский пирог» в случае войны с СССР.

Последующие события подтвердили правоту Артузова. В декабре 1934 года Берлин и Варшава подписали пакт «О добрососедстве и сотрудничестве», который фактически был направлен против СССР. Германия в случае войны с Советским Союзом брала на себя обязательство учесть территориальные претензии Польши к нашей стране.

Сталин, ознакомившись с проектом пакта, представленным ему Артузовым, отреагировал своеобразно: снял его с должности начальника ИНО и перевел в Разведупр РККА. Очень не любил вождь, когда кто-нибудь публично выражал несогласие с его точкой зрения.

Похоронен в безымянной могиле

На период работы Артузова в военной разведке приходится активизация деятельности Леопольда Треппера – создателя и руководителя разветвленной разведывательной сети, известной как «Красная капелла». Кроме того, Артур Христианович стал «крестным отцом» двух знаменитых разведчиков-нелегалов: Дмитрия Быстролетова (Андрея) и Рихарда Зорге (Рамзая).

Вместе с тем положение Артузова в Разведупре, несмотря на его успехи в работе, было шатким. Нарком обороны Ворошилов с подозрением относился к нему и к другим чекистам, пришедшим в военную разведку, считая, что все они засланы Сталиным для наблюдения за ним лично. Началось неприкрытое выживание Артузова и бывших сотрудников ОГПУ из военной разведки. Конфликт между «огэпэушниками» и «военными» активно подогревал сменивший Берзина на посту руководителя Разведупра Семен Урицкий, выдвиженец Ворошилова.

Впрочем, окончательное решение было не за ним – за Ворошиловым. По его предложению 11 января 1937 года Политбюро приняло решение освободить Артузова как «ставленника изменника Ягоды» от работы в военной разведке и направить его в распоряжение кадров НКВД.

Так Артузов оказался не у дел. Под предлогом написания книги, приуроченной к 20-й годовщине органов государственной безопасности, Артура Христиановича направили в архивное подразделение.

В ночь на 13 мая 1937 года Артузова арестовали в его служебном кабинете на Лубянке. В допросах с применением жестоких мер физического воздействия участвовали не только рядовые следователи, но и жаждавший «срубить орденок» начальник секретариата НКВД Яков Дейч.

В итоге Артузова обвинили в пособничестве четырем иностранным спецслужбам – английской, немецкой, польской и французской. Кроме того, ему вменялось в вину «сокрытие сведений о заговорщицкой деятельности маршала Тухачевского».

Оставалась надежда, что истина будет восстановлена в ходе судебного разбирательства. Обессиленный Артузов, чтобы положить конец пыткам и унижениям, с обвинениями согласился и даже поставил свою подпись под протоколами допросов. Но к членам Военной коллегии Верховного суда дело не попало.

20 августа 1937 года «тройка» в составе председателя Военной коллегии Ульриха, заместителя прокурора СССР Рогинского и заместителя наркома НКВД Бельского заочно приговорила к высшей мере наказания Артура Артузова и еще шестерых видных разведчиков, среди которых были Б.М. Гордон, Ф.Я. Карин и О.О. Штейнброк. На следующий день они были расстреляны и захоронены в безымянной могиле.

Под раздачу попал и семидесятидвухлетний Владимир Джунковский, лично участвовавший в разработке операций «Трест» и «Синдикат». Его обвинили в контрреволюционной деятельности и 21 февраля 1938 года расстреляли по приговору «тройки» все в том же составе.