Игорь Атаманенко
Здание МГБ-КГБ-ФСБ – одно из самых узнаваемых в Москве. Фото Pixabay
20 декабря 1891 года в Минске в семье подмастерья часовщика Исаака Серебрянского родился сын, которого нарекли Яковом. Семья жила впроголодь – впервые мальчик поел досыта в шесть лет, когда отец получил место приказчика на сахарном заводе. Денег в семье прибавилось, и Яша, окончив Талмуд-тору – бесплатную начальную школу для детей самых бедных еврейских семей – смог продолжить учебу в Минском городском училище.
В 1907-м мятежный норов толкнул подростка в кружок эсеров-максималистов, которые устраивали покушения на министров, губернаторов и генералов полиции. Последствия не заставили себя ждать: первый тюремный срок Яков получил в 17 лет за «хранение писем крамольного содержания и по подозрению соучастия в убийстве начальника Минской тюрьмы». В заключении он провел год, после чего был выслан под административный надзор в Витебск, где работал электромонтером.
В августе 1912 года Якова призвали в армию. В начале Первой мировой войны он, рядовой 105-го Оренбургского полка, воевал на Западном фронте. В ходе Самсоновского прорыва в Восточной Пруссии получил тяжелое ранение и был демобилизован. С 1915 года работал электромонтером на газовом заводе в Баку.
После Февральской революции Яков, представитель партии эсеров в Бакинской коммуне, участвует в работе Первого съезда Советов трудящихся Северного Кавказа. Затем командует отрядом красноармейцев, несущим охрану продовольственных грузов на Владикавказской железной дороге.
ВЧК: ПРЕРВАННЫЙ ДЕБЮТ
В сентябре 1918 года, когда английские войска оккупировали Баку, Яков скрылся в иранском городе Решт, где страдал от безделья и отсутствия друзей-эсеров. Как вдруг в мае 1920-го, преследуя англичан и белогвардейцев, в город ворвался отряд Красной армии.
Комиссар отряда Яков Блюмкин, сотрудник центрального аппарата ВЧК, провозгласил Решт столицей Гилянской республики, а отряд – Персидской Красной армией. Встретив Серебрянского, с которым был знаком по работе в партии эсеров, Блюмкин заявил:
– Я прибыл, чтобы Персию сделать советской. Действую я по указанию председателя Реввоенсовета Троцкого и согласно моему партийному долгу, ведь я – главный идеолог ЦК Компартии Ирана!
В доказательство он показал партбилет Иранской компартии № 002. И поставил Якова командовать Особым отделом (военная ЧК) Персидской Красной армии.
…Гилянская Республика пала. Яков по ходатайству Блюмкина принят в центральный аппарат ВЧК оперативным сотрудником. Руководители Лубянки Менжинский и Артузов оценили его талант организатора и в сентябре 1920-го назначили секретарем ведущего подразделения ВЧК – Административно-организационного отдела.
Однако кабинетная рутина была не по душе непоседе Якову. В августе 1921-го он демобилизовался и приступил к учебе в Электротехническом институте.
ОПАСНЫЕ СВЯЗИ
Работая в ВЧК, затем учась в институте, Яков не прерывал связи с эсерами, что вышло ему боком. 2 декабря 1921 года его арестовали бывшие коллеги-чекисты, когда он заглянул в дом друга, правого эсера Давида Абезгауза.
В течение четырех месяцев следователи пытались найти следы предполагаемого участия заключенного в Лубянскую тюрьму Серебрянского в акциях правых эсеров, которые были объявлены вне закона.
В итоге 29 марта 1922 года президиум ГПУ, рассмотрев материалы «дела Серебрянского», вынес постановление: «Из-под стражи освободить, взять на учет, лишив права служить в судебных, розыскных и политических органах, а также в Наркомате иностранных дел Республики».
Учебу в институте Яков совмещал с работой заведующим канцелярией нефтетранспортного отдела треста «Москвотоп», куда его устроил эсер Борис Якубовский. В январе 1923-го Серебрянского арестовали по обвинению в получении взятки. Опять Лубянская тюрьма. Опять обвинение снято и опять он на свободе – надолго ли?!
В надежде обрести спокойную жизнь Серебрянский порвал с эсерами, устроился редактором в «Известия» и подал заявление о вступлении в ряды ВКП(б).
НА ВТОРОЙ КРУГ
И вновь, как черт из табакерки, возник Блюмкин. Лелея мечту стать писателем, он подрядился создать книгу о Дзержинском и часто бывал в столичных издательствах, а уж в «Известия» заходил как к себе домой. Притом что в мае 1923 года Иностранный отдел готовил его для засылки в Палестину резидентом нелегальной разведки, и он безуспешно искал кандидата на должность своего заместителя.
Все сроки истекли, Лубянка грозила запретить Блюмкину поездку. И вдруг у входа в «Известия» он столкнулся с Серебрянским.
– Ну, вот он – закон парности случаев, – воскликнул Блюмкин, обнимая Якова. – Сегодня твой черед выручить меня!
Серебрянский стал было рассказывать о своих передрягах, но Блюмкин, уверенный, что его собственные невзгоды достойны пера Шекспира, прервал его:
– Стоп, Яша! Не время исполнять плач Ярославны. Хоть и праздновать тебе сегодня нечего, но и хоронить себя рано. А чтобы ты вновь почувствовал себя на коне, предлагаю отправиться со мной в командировку… в Палестину!
Яков согласился, и Блюмкин взялся отменить постановление президиума ГПУ о Серебрянском. К решению проблемы он подключил начальника Иностранного отдела Трилиссера, благоволившего к Якову в бытность его секретарем орготдела ВЧК.
МЕМОРАНДУМ-БЛАГОСЛОВЕНИЕ
На стол первого заместителя председателя ГПУ Менжинского лег меморандум, в котором шеф внешней разведки доказывал целесообразность направления в Палестину разведывательного «тандема двух Яковов».
«Во-первых, – утверждал Трилиссер, – в Палестине Блюмкин и Серебрянский окажутся в родственной национальной и духовной среде, чьи традиции, обычаи и нравы известны им досконально.
Во-вторых, для них не существует языкового барьера – в Талмуд-торе оба учили идиш и иврит, а Серебрянский, ко всему, владеет английским, немецким и французским языками.
Наконец, их въезд в Палестину, в подмандатную Великобритании страну, не вызовет подозрений у британской контрразведки, так как сегодня миграция в Землю обетованную – самая популярная идея среди евреев всего мира...
Перечисленные обстоятельства упростят легализацию разведчиков в Палестине и будут способствовать успешной реализации их миссии в целом».
Менжинский ознакомил с меморандумом Артузова. Оба признали доводы Трилиссера неоспоримыми. Постановление президиума отменили. Якова зачислили особоуполномоченным закордонной части ИНО с выездом в служебную командировку в Палестину.
КРЫША БЕЗ ПРОТЕЧКИ
В декабре 1923 года перед отъездом в Яффу (ныне Тель-Авив) резидента «Джека» (Блюмкина) и его заместителя «Макса» (Серебрянского) принял Менжинский, чтобы обозначить основные цели командировки:
– добывать информацию о планах Англии и Франции на Ближнем Востоке;
– привлечь к сотрудничеству эмигрантов из числа поселенцев-сионистов, а также бывших белогвардейских офицеров, осевших в Палестине;
– создать глубоко законспирированную агентурную сеть в регионе и в первую очередь в боевом сионистском движении;
– для поддержки национально-освободительного движения Палестины осуществить агентурное проникновение в организации аборигенов, борющихся против английской экспансии.
Последнее слово в подготовке Джека и Макса сказали «сапожники» – лубянские мастера фабрикации документов. И в канун Нового года в Яффе появились дельцы средней руки Моня Гурфинкель и Сеня Гендлер.
Они долго решали, в какой сфере открыть свое дело в качестве прикрытия. Вспомнив наставление Артузова («И не важно, что будет вашей «крышей», главное – чтобы она не «протекала»), открыли банно-прачечный комбинат.
Попали в яблочко: для явок с агентурой и связниками лучшего места не найти. Ежедневно комбинат посещали сотни клиентов, и со стороны определить, кто они, невозможно. Так что, господа британские контрразведчики, отдыхайте!
РАЗОБЛАЧЕННЫЙ МАСКАРАД
Шпионская сессия Блюмкина в Палестине была краткой. А история, из-за которой она прервалась, – почти апокриф.
По делам шпионским в мае 1924-го он должен был на пароходе прибыть в Хайфу. Как и полагается шпиону, Блюмкин был человеком с десятью лицами, а в тот раз выступил в обличье цадика (провидца). Наклеил усы, бороду, пейсы, а для придания фигуре монументальности к животу приладил огромную пуховую подушку.
Пароход отходил от причала. Вдруг девочка-датчанка упала за борт. Блюмкин бросился спасать ее. Когда его и девочку подняли на палубу, перед пассажирами предстал другой цадик – без растительности на лице и без живота. От подушки Блюмкин избавился еще в прыжке, ибо понял, что, отяжелев от воды, она утащит его на дно. А пейсы, усы и борода отклеились сами.
В тот же день прикормленные источники в полиции шепнули Джеку, что британская контрразведка объявила в розыск какого-то «цадика-оборотня». Блюмкин почел за лучшее дать деру.
Напоследок Джек высказал Максу свое прощальное напутствие:
– Если ты думаешь, Яша, что с этим роялем крышка, – Блюмкин ткнул себя в грудь, – то ты таки ошибаешься! Я выходил сухим и из более «мокрых» ситуаций, уж поверь мне, твоему поводырю…
– А я и не сомневался…
– Это хорошо. Я считаю, что друзья должны говорить друг другу правду, а не лить в уши сироп…
– Разумеется!
– Так вот, друг мой, люди непосвященные думают, что в жизни разведчика всегда есть место подвигу. Мой тебе, Яша, совет: держись подальше от этого места. Заметь, тебе это говорит человек, для которого разведка – тотем!
– Но почему?
|
|
Личность Серебрянского не поддается однозначной оценке. 1940-е годы. Фото из книги: Владимир Антонов. Яков Серебрянский. М, 2020 |
Когда Джек крысиными тропами через три страны добрался до Москвы, там потребовали письменного объяснения причин его бегства. Но не прост был Блюмкин, ох не прост! Виртуоз пера, он мог ничтожную оперативную акцию преподнести битвой при Ватерлоо, а провал превратить в триумф.
В итоге Блюмкина перевели в Тифлис, но его карьера продолжала идти в гору: член коллегии Закавказского ОГПУ и заместитель командира корпуса.
В будущем друзья уже не встретятся – судьба разведет их навсегда.
СТРАХ СТРАХОМ ВЫШИБАЮТ
После побега Джека из Палестины Макс единолично управлял резидентурой, что вызывало некоторую озабоченность у Центра.
– Играть в две руки – хорошо, но в четыре лучше. Да и вообще, как говорят мои друзья, аргентинские коммунисты, «танго в одиночку не танцуют», – заявил Трилиссер. И жену Серебрянского стали готовить для засылки в Палестину.
Завершив шестинедельный разведывательный курс и купив билет на пароход, она наотрез отказалась ехать. Ведомственные златоусты пытались образумить женщину. Тщетно. Ее аргумент был неизменен: «Боюсь!»
Тогда Трилиссер выложил свой: «Или вы едете, Полина Натановна, или партбилет на стол!» Сработало. Полине Серебрянской, ответственному работнику Краснопресненского райкома ВКП(б), лишиться партбилета – остаться без работы.
После Палестины настал звездный период Полины – 15 лет она в паре с Яковом «исполняла танго» в Бельгии, Германии, Франции, в США. Призы, правда, доставались партнеру.
ОСОБАЯ ГРУППА
В 1925 году Макса отозвали из Палестины и вместе с женой перебросили в Бельгию. Домой они вернулись в 1927-м, когда Якова приняли в члены ВКП(б) и назначили главой нелегальной резидентуры в Париже.
Кстати, характер и результаты работы Серебрянского в Бельгии и Франции до сих пор входят в категорию самых охраняемых секретов. А свидетельством его оперативных заслуг является высшая ведомственная регалия – нагрудный знак «Почетный чекист» и именное боевое оружие, врученное ему дважды – в 1927 и 1928 годах.
…Вернувшись в Москву в марте 1929-го, Серебрянский стал начальником 1-го отделения ИНО (нелегальная разведка) и одновременно возглавил Особую группу ОГПУ, которую рядовые чекисты прозвали «группой Яши», а начальствующий состав – «летучим эскадроном смерти». Этим специфическим подразделением распоряжался лично председатель ОГПУ Менжинский, по инициативе которого оно было создано.
Магистральным направлением деятельности ОГ было глубокое внедрение агентуры на объектах военно-стратегического значения Соединенных Штатов, стран Западной Европы и Японии, а также подготовка и проведение диверсионных операций в тылу противника в военный период.
Для реализации этих целей «группа Яши» в 1930 году выезжала в США и завербовала ряд японских и китайских эмигрантов, которые могли пригодиться разведке, начнись война с Японией. И ведь пригодились! Из троих завербованных Серебрянским совместно с Эйтингоном ценных агентов один – японский художник Иотоку Мияги – позднее вошел в знаменитую группу «Рамзай» Рихарда Зорге.
Другим направлением деятельности Особой группы было выполнение «особо деликатных заданий». Так шифровалась ликвидация наиболее злобных врагов Советской власти, изменников и невозвращенцев.
В частности, в июле 1937 года «группа Яши» в предместье Лозанны ликвидировала Игнатия Рейсса (настоящее имя Натан Порецкий), разведчика-нелегала ИНО, выступившего во французской прессе с нападками на Сталина. А в авг1усте в Париже – Георгия Агабекова, резидента-невозвращенца, ставшего платным пособником французских спецслужб.
ЛИКВИДАЦИЯ ГЕНЕРАЛА КУТЕПОВА
К концу 1920-х годов Сталин был уверен, что в случае возникновения войны в Европе организация эмигрантов-белогвардейцев – Русский общевоинский союз (РОВС), насчитывавший 20 тысяч штыков, – непременно выступит против СССР. Союз возглавлял заклятый враг Советской власти белогвардейский генерал Кутепов, который постоянно наращивал диверсионно-террористическую деятельность на территории нашей страны.
Так, в мае 1927-го боевики РОВС по личному указанию Кутепова взорвали дом в Москве, где проживали сотрудники ОГПУ. Погибли 34 человека, в том числе 20 детей в возрасте до 14 лет. В июне от взрыва Дома политпросвещения в Ленинграде погибли 26 человек. В июне 1928-го боевик бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ в Москве – пять погибших.
Летом 1929 года руководство ОГПУ вошло в ЦК с предложением «убрать с дистанции» – похитить в Париже и доставить в Москву генерала Кутепова для предания суду. Сталин инициативу одобрил.
1 марта 1930-го Серебрянский (опять пригодились знания французского языка) выехал в Париж для подготовки и проведения операции.
Кутепова похитили 26 января 1930 года. Бойцы «группы Яши» в форме французских полицейских на углу улиц Удино и Русселе остановили генерала, идущего в церковь. Под предлогом выяснения личности предложили проехать в полицейский участок. Он уселся в патрульную машину, но, услышав русскую речь, попытался сбежать. Применили наркоз. Больное сердце Кутепова не выдержало избыточной дозы хлороформа, и он умер. 30 марта в Москве Серебрянскому за ликвидацию генерала Кутепова вручили орден Красного Знамени.
К слову, до середины 1960-х причастность органов госбезопасности СССР к похищению Кутепова категорически отрицалась. Лишь в 1965-м в «Красной звезде» – официальном органе Министерства обороны – появилась заметка об этой операции.
ИГРА НА ЧУЖОМ ПОЛЕ
Покончив с Кутеповым, Серебрянский приступил к созданию автономной агентурной сети в различных регионах мира. К середине 1930-х он руководил 16 работоспособными нелегальными группами, которые дислоцировались в Германии, Франции, США, а также на оккупированной японцами территории Северо-Восточного Китая.
Вожак одной из таких групп, назовем его «Генри», изъял и передал «группе Яши» архив Троцкого. Другая группа под водительством «Эрнста» потопила семь германских судов с оружием, предназначавшихся генералу Франко, который готовил переворот в Испании.
13 июня 1934 года, вслед за образованием НКВД, Особую группу переименовали в Специальную группу особого назначения (СГОН). Но чекисты называли ее по-прежнему «группой Яши».
С тех пор Серебрянский, которому присвоили звание старшего майора госбезопасности (соответствует общевойсковому званию генерал-майор), подчинялся исключительно наркому внутренних дел.
…В ходе Гражданской войны в Испании Серебрянский поставлял оружие республиканцам. В сентябре 1936-го состоявший у него на личной связи агент «Бернадет», используя бланки нейтральных стран, приобрел у французской фирмы «Девуатин» 12 современных боевых самолетов, которые были переданы республиканскому правительству.
Разгорелся международный скандал. В помощи республиканцам средства массовой информации Западной Европы обвинили премьер-министра Франции Блюма и его военного министра Даладье.
А 31 декабря 1936 года «Известия» публикуют постановление ЦИК Союза ССР о «вручении ордена Ленина товарищу Серебрянскому Я.И. за особые заслуги в борьбе с контрреволюцией».
Публикация появилась неслучайно – ее инициировали «лубянские мудрецы» с целью ускорить уход Блюма и Даладье с политической арены Франции.
СЫН ЗА ОТЦА
В 1937 году сын Троцкого Лев Седов (объект «Сынок») по воле отца затеял в Париже подготовку первого съезда IV Интернационала.
Генеральный комиссар НКВД Ежов, докладывая об этом Сталину, предложил похитить Седова, чтобы сорвать открытие съезда. Будто невзначай заметил, что с этой грязной работой могут справиться лишь золотые руки «дяди Яши».
Вскоре находившийся в Париже Серебрянский получил задание похитить «Сынка» и доставить в Москву. Были разработаны два варианта транспортировки объекта.
Первый – по морю. В середине 1937-го купили рыболовецкое судно. На окраине северного города-порта сняли домик – место временного укрытия, куда поселили сотрудников СГОН. Подобрали экипаж. Запаслись объемом питьевой воды, еды, угля.
Второй вариант – по воздуху. Группа Серебрянского располагала собственным самолетом на одном из аэродромов под Парижем. Через прикормленную прессу распространили легенду о готовящемся спортивном перелете Париж-Токио.
ЖЕРТВЫ И ЭКЗЕКУТОРЫ
Похищение «Сынка» не состоялось. 16 февраля 1938 года он умер под ножом хирурга на операционном столе русской клиники в Париже.
Другие ножи и по другому поводу точились за спиной Серебрянского. Под предлогом нового назначения его вызвали в Москву. 10 ноября 1938 года Якова и Полину арестовали по выходе из самолета. Ордер на их арест подписал начальник Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД Берия. Он же 13 ноября провел первый допрос «дяди Яши».
Спустя четыре дня Берия в компании своего заместителя Кобулова и будущего министра госбезопасности СССР Абакумова опробовали на Серебрянском «интенсивный метод допроса» – избиение под аккомпанемент словесных унижений и оскорблений.
Допросы с пытками, прерываемые разными по длительности интервалами, шли два года. Все это время – потрясающе! – Серебрянский держался и не потерял присутствия духа. Он даже продолжал работать над «Наставлением для резидента по диверсиям», которое начал составлять еще в Париже.
Вот строки, написанные им 15 октября 1939-го, через 11 месяцев пребывания в тюремном аду:
«Только тот имеет право посылать своих товарищей на опасную для их жизни работу, кто сам готов подвергнуть себя опасности. Ты должен быть счастлив, что партия тебе доверяет такой ответственный участок работы».
4 октября 1940 года лейтенант госбезопасности Перепелица заверил своей подписью обвинительное заключение, которое гласило: «Серебрянский Я.И. с 1924 года состоял агентом английской контрразведки, а с 1933 года по день ареста являлся активным участником антисоветского заговора в НКВД и проводил шпионскую работу в пользу Франции». Аналогичное обвинительное заключение предъявили Полине Натановне.
7 июля 1941 года военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Серебрянского к расстрелу с конфискацией наград и «другого имущества». Его жена получила десять лет лагерей «за недоносительство о враждебной деятельности мужа».
На суде Серебрянский вину не признал, заявив, что на предварительном следствии оговорил себя в результате физического и морального воздействия. Суд проигнорировал заявление.
…Из-за войны верховная власть приостановила поиски внутренних врагов и сосредоточилась на отпоре врагу внешнему. Генерал Судоплатов, используя момент, обратился к Берии с просьбой освободить ожидавшего расстрела Серебрянского и его группу.
«Вы уверены, что они нам нужны?» – спросил Берия, одарив собеседника доброй улыбкой инквизитора.
«Абсолютно уверен!» – «Тогда свяжитесь с Кобуловым – пусть освободит».
Решением Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1941 года Серебрянский и его жена были амнистированы, восстановлены в партии, им вернули награды.
ЭПИЛОГ
За успехи в организации диверсионно-разведывательной работы в тылу врага во время Великой Отечественной войны Серебрянского наградили вторым орденом Ленина, вторым орденом Красного Знамени, медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.
В 1946 году министром госбезопасности СССР стал генерал-полковник Абакумов, который в предвоенные годы участвовал в допросах разведчика и лично избивал его. Опасаясь вновь оказаться в лапах сановного держиморды, Серебрянский подал рапорт об отставке по «состоянию здоровья».
Яков Исаакович окунулся в спокойную жизнь отставника. Однако, подобно старому коню пожарной службы, откликнулся на сигнальный колокол – на призыв генерала Судоплатова послужить еще органам госбезопасности. И в мае 1953-го вернулся к работе в 9-м отделе МВД СССР в должности оперативного сотрудника 1-й категории.
В июле 1953 года после ареста Берии хрущевский театр абсурда открыл новый сезон трагикомичных постановок. 8 октября решением генерального прокурора СССР «за тяжкие преступления против КПСС и государства» Якова Исааковича арестовали и заключили в Бутырскую тюрьму.
Доказательств его причастности к «заговору Берии» следствие не нашло. Тогда было реанимировано фальшивое дело 1938 года, а решение Президиума ВС СССР от 9 августа 1941 года отменено. Допросы Серебрянского, хотя и без рукоприкладства, возобновились.
30 марта 1956 года, после почти трех лет моральных истязаний в Бутырской тюрьме, Яков Исаакович Серебрянский на очередном допросе у следователя Военной прокуратуры СССР генерал-майора Цареградского скончался от сердечного приступа.
В 1971 году по указанию Юрия Андропова было проведено дополнительное расследование «дела Серебрянского». Военной коллегией Верховного суда СССР приговор от 7 июля 1941 года отменен за отсутствием состава преступления, а еще через неделю прекращено дело 1953 года.
Четверть века спустя, 22 апреля 1996 года, указом президента РФ Серебрянский посмертно реабилитирован и восстановлен в правах на изъятые при аресте награды.
Алексей Казаков 
комментарии(0)