Михаил Болтунов
|
|
Владимир Арсеньев и его проводник Дэрчу Оджал, который в книгах путешественника превратился в Дерсу Узала. фото из книги Владимира Арсеньева. Собрание сочинений в 6 томах. Том I. Под ред. ОИАК. Владивосток, Альманах «Рубеж», 2007. |
Так уж сложилось в нашей истории, что среди известных путешественников и мореплавателей, первооткрывателей земель было много людей в погонах. Адмиралы Иван Крузенштерн и Геннадий Невельской. Генералы Николай Пржевальский и Леонид Артамонов. Штаб-ротмистр Чокан Валиханов.
Достойное место в этой плеяде занимает подполковник Владимир Клавдиевич Арсеньев. Талантливый ученый и писатель, географ, этнограф, археолог, востоковед. Арсеньев внес огромный вклад в изучение Дальнего Востока. В его честь названы город в Приморье, улицы, горный перевал, ледник, пассажирский теплоход. В 2019 году указом президента РФ международный аэропорт Владивостока назван именем Арсеньева.
РАЗВЕДЧИК В ПРЯМОМ СМЫСЛЕ
При этом надо признать, что огромным белым пятном в биографии Владимира Клавдиевича остается его основная деятельность. А подполковник Арсеньев в первую очередь был военным разведчиком. Все его экспедиции совершались по приказу военного руководства края (то есть генерал-губернатора), в интересах Генерального штаба и на деньги военного ведомства.
«Мне предоставлено было право брать в экспедицию неограниченное число стрелков и казаков из всех частей Приамурского военного округа, – писал Арсеньев. – Я получил лошадей, седла, вооружение, походное и бивачное снаряжение, обувь, одежду, карты, инструменты, продовольствие, медикаменты, денежные средства, бесплатные проезды по железной дороге и на военных судах по побережью моря. Ни одно ведомство не могло бы так хорошо меня снарядить, как военное».
Впрочем, финансами его иногда поддерживало и Русское географическое общество.
Эта закрытая, секретная часть деятельности Арсеньева вызывает сегодня большой интерес журналистов и историков. Однако документов, фактического материала крайне мало. И это толкает некоторых авторов на досужие домыслы, а порою и на прямой вымысел.
Чего только не придумывают о Владимире Клавдиевиче. Вот заголовок в одном из изданий: «Владимир Арсеньев – подполковник царской СМЕРШ».
В других публикациях доказывают, что Арсеньев не кто иной, как пограничник. «Поручик Арсеньев, – утверждает автор, – участвовал в подавлении восстания «боксеров», дрался с хунхузами, был представлен к ордену. И… попросился в пограничники. Куда его и приняли… разведчиком».
Владимир Арсеньев никогда не служил ни в контрразведке, ни в корпусе пограничной стражи. Потому что военной контрразведки в ту пору как таковой просто не существовало. Хотя ее функции частично исполняло III отделение Департамента полиции.
Переход Арсеньева в пограничную стражу – также выдумка. Иное дело, что ему как человеку военному по приказу командования приходилось иногда исполнять контрразведывательные или даже полицейские функции. А порою и обязанности офицера пограничной стражи.
Итак, следует однозначно утверждать: Владимир Арсеньев всю свою службу провел в армии. В 1893 году он был принят в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище. После выпуска в 1895-м подпоручик Арсеньев получил назначение в 14-й пехотный Олонецкий полк, который дислоцировался в Варшавском военном округе, в городе Ломжа.
СВЕТ С ВОСТОКА
Арсеньев прибыл в полк в мирное время. Шли активные учения, занятия, маневры. В свободное от службы время офицеры встречались в полковом собрании, кутили, играли в карты, появлялись на местных балах и народных гуляньях с участием полкового оркестра.
Подпоручик Арсеньев не был белой вороной в офицерском кругу. Мог и на балу потанцевать, и в картишки перекинуться. Но такое времяпрепровождение не приносило ему радости. Его тянуло в лес, в поле, где он собирал гербарии, отлавливал рептилий и амфибий. Он даже устроил в своей квартире террариум, чем сильно удивлял сослуживцев.
После таких прогулок Арсеньев брался за книги, штудировал ботанику и зоологию. Часто вспоминал лекции преподавателя военной географии юнкерского училища Михаила Грум-Гржимайло – брата знаменитого исследователя Средней и Центральной Азии. Это он разжег в молодом юнкере любопытство к «стране первобытной и девственной, с иной природой и иным населением», как назвал ее сам Арсеньев. Эта страна – Дальний Восток. Именно о ней мечтал подпоручик.
«Многие военные, занимающие высшие посты, уговаривали меня идти в Академию Генерального штаба, – вспоминал он. – Я уклонился». Вовсе не академия была мечтой молодого офицера. Он писал рапорт за рапортом и просил перевести его на Дальний Восток. Но начальники воспринимали порыв Арсеньева, как романтическую блажь. Да и сослуживцы удивлялись: из гарнизона, почитай, в центре Европы – и вдруг на дикий восток, в тьмутаракань, к чумазым туземцам и разбойным хунхузам.
Но в конце концов руководство пошло навстречу молодому офицеру. В 1900 году Арсеньеву присвоили очередное воинское звание поручика и приняли решение о его откомандировании. В кадровых документах сохранилась запись:
«Высочайшим приказом по военному ведомству, мая 19-го дня, в Царском Селе, переводятся: во Владивостокский крепостной пехотный полк: в 1-й пехотный полк: 14-го Олонецкого пехотного полка поручик Арсеньев».
«ОБСЛЕДОВАНИЕ В ВОЕННОМ ОТНОШЕНИИ»
В ту пору путь из Петербурга во Владивосток был далек и сложен. На этом пути случилась задержка. Пришлось сойти с парохода в Благовещенске. Всех военных мобилизовали для подавления китайского Боксерского восстания.
Так в послужном списке поручика Арсеньева появилась запись: «Находился в составе Благовещенского отряда генерал-лейтенанта Грибского с 8 по 25 июля 1900 года гарнизона бомбардируемого г. Благовещенска и 20 июля 1900 года участвовал в делах при выбитии китайцев с позиции у г. Сахаляна».
Это было первое боевое крещение поручика. За участие в боях Владимир Клавдиевич был удостоен серебряной медали «За поход в Китай».
5 августа 1900 года поручик Арсеньев прибыл во Владивостокскую крепость. Через год с небольшим он получит весьма ответственную должность: возглавит охотничью команду полка. Главной задачей подобных мобильных команд была разведывательная деятельность.
Обычно «охотники» подбирались из лучших солдат и унтер-офицеров, чаще всего из казаков. В приказе по военному ведомству говорилось, что они «должны быть избираемы из энергичных, сильных, ловких, искусных в стрельбе». Поручик Веселовский в статье «Охотничьи команды», опубликованной в «Военном сборнике» за 1897 год, писал: «Охотники – это глаза, уши и отборные руки воинской части. Воинская часть без разведчиков – это слепой и глухой человек».
В свободное от службы время Арсеньев покидал крепость и уходил в тайгу, изучал окрестности Владивостока. «В начале все поездки предпринимались мною по доброй воле, на личные средства, самостоятельно, на свой страх, часто в одиночку, с одним или двумя стрелками», – вспоминал он.
Все это время командир полка внимательно следил за службой поручика. И с удивлением открывал новые качества своего подчиненного. Тот оказался отменным стрелком, уверенно ориентировался в лесу днем и ночью, был смел и решителен, в одиночку ходил на крупного зверя. В 1902 году командование пришло к выводу, что поручик вполне подготовлен, чтобы возглавить охотничью команду.
Приказ для экспедиции Арсеньева на одну из первых командировок был таков: пройти по маршрутам Пржевальского на несколько сот километров на восток от реки Сучан и на север до озера Ханка. В первую очередь следовало уточнить карты Пржевальского. Ведь с тех пор, как в этих местах работал знаменитый путешественник, прошло более тридцати лет.
По ходу движения разведчики изучали возможный театр военных действий: дороги, степень их проходимости; водные преграды, ширину и глубину рек, скорость течения, возможности форсирования их войсками; характеристику побережья, места для высадки десантов.
В этом походе Арсеньев сделал значительный шаг в изучении Уссурийского края. Пржевальский в свое время провел изрядный объем топографических работ. Но он всегда сожалел, что «во все время пребывания в Уссурийском крае не имел барометра и потому не мог делать определений высот».
Арсеньев учел недоработку своего предшественника. Он должным образом вооружился барометром и другими приборами для топографической съемки, которые умело использовал в ходе экспедиции.
А до Русско-японской войны оставался всего год.
НАЧАЛЬНИК ОХОТНИЧЬЕЙ КОМАНДЫ
Как раз о войне и думал с тревогой поручик Владимир Арсеньев. Готова ли к боевым действиям его команда, а теперь и несколько команд Владивостокской крепости, поступивших под его руководство? Сложный вопрос. Сделать из строевого солдата ловкого, выносливого, сообразительного охотника-профессионала – дело нелегкое.
Многому он научил своих разведчиков. Например, умению выполнять боевые задачи в сложных природных условиях, вырабатывать выносливость в дальних походах, в том числе и в ночное время.
Немало внимания уделялось стрельбе. В первую очередь по движущимся целям. И тут не придумать лучшей тренировки, чем охота на бегущего зверя и летящую птицу.
Охотничьи походы Арсеньев старался синхронизировать с занятиями по тактике и топографии. И если обучение тактическим приемам шло вполне успешно, то с топографией оказалось намного сложнее. Большинство солдат-охотников были малообразованны. Стрелки, кружочки и линии на карте казались им китайской грамотой.
Вместе с нижними чинами охотничьей команды Арсеньев проводил съемку участков хорошо знакомой местности. Добивался от подчиненных, чтобы они могли при необходимости словами описать местность и уметь вычертить ее план на бумаге, на земле, на песке.
Военное руководство было довольно уровнем подготовки разведчиков. Во время визита во Владивосток военного министра Алексея Куропаткина именно подразделению разведчиков Арсеньева было оказано доверие продемонстрировать свою удаль и мастерство. На показе поручик не только руководил действиями охотников, но и сам отличился: показал высокий класс верховой езды, за что удостоился личной благодарности министра.
Впрочем, главную инспекцию «арсеньевским молодцам», как их величали в крепости, устроила Русско-японская война. Япония вступила в войну в январе 1904 года. Но для Арсеньева и его охотников все началось значительно раньше.
Генерал-майор Александр Свечин, военачальник и военный теоретик, участник Русско-японской войны, анализируя предвоенную обстановку, писал:
«Помимо внутренней связи между двумя русскими форпостами на Дальнем Востоке – Владивостоком и Порт-Артуром – являлась необходимость и во внешней линии связи, проходящей на границе Кореи и Маньчжурии по рекам Тумени и Ялу. Здесь требовалось передовое прикрытие, хотя бы небольшое, пограничная стража, которая бы сдерживала выдвижение японцев из Кореи в Маньчжурию еще до начала войны… Требовался предлог, чтобы… завести здесь вооруженных людей, неофициальную пограничную охрану, нанять русских офицеров и уходивших в запас сибирских стрелков и создать из них ряд постов на границе Маньчжурии».
Этим и занимался со своими охотниками поручик Владимир Арсеньев.
Близ города Инампо был развернут небольшой лесопильный завод, который якобы занимался переработкой древесины с участков владивостокского коммерсанта, имевшего концессию на вырубку леса по реке Ялу. Этот заводик и был «крышей» для подразделения разведки.
Резидентура Инампо не только поставляла ценные разведданные, передаваемые передовыми постами с сопредельной территории, но и первой встретила врага ружейным огнем, когда тот высадился на левом берегу пограничной реки Ялу.
РАЗВЕДКА НА ЗЕМЛЕ И С НЕБА
Главные боевые действия Русско-японской войны 1904–1905 годов разворачивались в Квантунском районе и в Южной Маньчжурии. Таким образом, Южно-Уссурийский край с центром во Владивостоке в одночасье стал прифронтовым.
Поручик Владимир Арсеньев и его охотники приняли в этой войне самое активное участие. Они добывали столь необходимую в условиях боевых действий разведывательную информацию о противнике, занимались рекогносцировкой, проводили рейды в тыл врага, брали «языков».
Летом 1904 года поручик Арсеньев вместе с начальником морского воздухоплавательного парка инженер-капитаном Постниковым провели практическое занятие по налаживанию взаимодействия наземной и воздушной разведок. В ходе полета воздушного шара «Чайка», стартовавшего с транспорта «Колыма», в расположение охотничьей команды было сброшено донесение. Это занятие дало ценный практический опыт, который был использован в будущем.
Уже через полгода после начала боевых действий поручик Арсеньев удостоился ордена Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость». В документах на награждение было сказано: «За отличия, оказанные в делах против японцев».
Меньше чем через год, в июле 1905 года Арсеньев получил орден Святого Станислава III степени, а вскоре и орден Святой Анны III степени. Все это как нельзя лучше свидетельствует о результатах и значимости работы разведчиков.
|
|
Дерсу Узала (Максим Мунзук) и Владимир Арсеньев (Юрий Соломин). Кадр из фильма Акиры Куросавы «Дерсу Узала» .1975 |
После войны, уже в звании штабс-капитана Владимир Арсеньев получает повышение по службе. Из Владивостокской крепости его переводят в Хабаровск, в штаб Приамурского военного округа.
В характеристике, выданной в декабре 1905 года, говорилось: «Состоя во время войны Начальником разведочного конного отряда в крепости Владивосток, лично производил рекогносцировки крепостного района, причем все представленные им работы отличались полнотой и аккуратностью… Отличным выполнением этих работ штабс-капитан Арсеньев доказал, что он вполне подготовлен к самостоятельным исследованиям и экспедициям».
Такой вывод был сделан неспроста. Штабс-капитан переводился в штаб округа для выполнения определенных ответственных разведывательных задач.
«Несчастная война», как назвал ее Арсеньев, принесла Российской империи горькое поражение. Она высветила многие слабые стороны – и в первую очередь недостаточность знаний о военно-географических особенностях Дальнего Востока. Таким образом, встал вопрос об интенсивном освоении дальневосточных рубежей. Начиналась работа над укреплением обороны границ.
Приамурский генерал-губернатор Павел Унтербергер дал указание организовать экспедиции с целью исследований военного, научного, практического характера. 22 апреля 1906 года он подписал приказ в котором говорилось: «Для исследования хребта Сихотэ-Алинь и береговой полосы… назначаю экспедицию. Начальником и руководителем экспедиции назначаю… штабс-капитана Арсеньева».
Арсеньев как опытный военный топограф проводит астрономические определения пунктов, измерение высот, делает фотографии с подробными пояснительными подписями.
Это был поистине титанический труд. Что такое съемки местности в труднопроходимой тайге, в горах, где не ступала нога человека? Нужно было не только пройти по маршруту, но и пронести на собственных плечах необходимый инструментарий, без которого работа невозможна: шагомер, барометр-высотомер, буссоль, компас, гипсометр, фотоаппарат и ящик со стеклянными негативами.
Однако в боевом приказе на экспедицию, выданном штабом округа, были не только военно-топографические задания. В дневнике есть весьма любопытные разделы: «Сведения о японских шпионах», «Возможные операции японцев в данном районе, образование баз». «Вероятные пути наступления для вторжения в глубь страны». «Места, удобные для высадки неприятеля».
Приведу одну из записей в дневнике штабс-капитана Арсеньева. Она ярко характеризует деятельность японских шпионов на российской территории:
«На реке Сань Хо-Бэ есть китаец по фамилии Суй-Хуин, который отлично говорит по-японски, ездит часто в Японию, при появлении японцев в течение 10 лет постоянно является на их суда проводником и переводчиком… К тому же он отлично знает побережье и умеет делать съемки рек. Записная книжка со съемками и записями у него отобрана, а сам он арестован».
Экспедиция 1906 года длилась 180 суток. Генерал-губернатор Павел Унтербергер счел ее результаты замечательными и представил штабс-капитана Арсеньева к награждению орденом Святого Владимира IV степени. Хотя кавалером этой степени ордена могли стать лица не ниже седьмого класса, то есть в чине от подполковника. Подобное награждение было крайне редким и свидетельствовало о признании выдающихся заслуг.
После первого успеха было решено продолжать работы. Вторая экспедиция на Сихотэ-Алинь состоялась в 1907 году. Но самой тяжелой стала третья экспедиция: она едва не закончилась трагедией.
Возвратившись в Хабаровск, Владимир Клавдиевич подвел итоги трех экспедиций. Летом 1910 года в письме А. Иванову он рассказывал:
«Первое мое путешествие длилось 180 дней, второе – 210 суток и последнее, третье, – 19 месяцев… Четыре раза я погибал с голода. Один раз съели кожу, другой раз набивали желудок морской капустой, ели ракушки. Последняя голодовка была самой ужасной. Она длилась 21 день. Вы помните мою любимую собаку Альпу – я ее съел в припадке голода, и этим мы спаслись от смерти. Три раза я тонул, дважды подвергался нападению диких зверей (тигр и медведь)».
При этом штабс-капитан Арсеньев, как истинный разведчик, ни словом ни обмолвился о своих разведывательных задачах. Все, что нужно, он доложил в своих секретных отчетах в штаб округа.
«ПО СЛУЧАЮ ВОЗЛОЖЕНИЯ ОСОБО СЕКРЕТНОГО ПОРУЧЕНИЯ»
В 1911 году штабс-капитан Владимир Арсеньев по высочайшему указу освобождается от службы в войсках и штабах. Он переведен в Главное управление землеустройства и земледелия.
Возникает вопрос: зачем этот перевод? Ведь генерал-губернатору пришлось ходатайствовать о переводе штабс-капитана из далекого Приамурского военного округа перед самим государем императором. Однако, судя по всему, игра стоила свеч.
Новый приамурский генерал-губернатор Николай Гондатти, разобравшись в обстановке, быстро понял: одна из самых острых и болезненных проблем края – это проблема хунхузов – китайских бандитов, промышляющих грабежами, разбоем, убийствами. Борьба с ними стала первоочередной задачей властей.
Сформировали боеспособный отряд из опытных полицейских. Но кому поручить руководство таким отрядом? Командир должен обладать военным опытом, профессиональными полицейскими навыками, да к тому же знать местность как свои пять пальцев. Такого человека в полиции не нашлось. Наилучшим кандидатом оказался пехотный офицер-разведчик, во время войны успешно командовавший несколькими отрядами охотников – штабс-капитан Владимир Арсеньев.
Генерал-губернатор познакомился с Владимиром Клавдиевичем и поручил разработать план борьбы с бандами хунхузов. Тем временем в Петербург на имя государя ушло срочное прошение: перевести Арсеньева в Главное управление землеустройства и земледелия с сохранением воинского звания и чинопроизводства.
В таком назначении не было ничего экстраординарного. Вот уже несколько десятилетий, если возникала необходимость, военная разведка практиковала так называемое «крышевое» прикрытие, когда офицеров переводили в статские чины. Иногда в закрытых документах так и указывалось: «По случаю возложения особо секретного поручения».
Вот такое секретное поручение и возложили на Владимира Арсеньева. А заключалось оно в проведении спецоперации по борьбе с бандитизмом. Боевое задание на проведение операции подписал лично генерал-губернатор. В нем было два раздела: открытый, для старшего производителя работ Переселенческого управления Арсеньева, и закрытый, секретный, для него же в качестве руководителя полицейской команды.
В секретных докладах, направленных штабс-капитаном в адрес генерал-губернатора, говорилось о задержанных китайцах и корейцах, об уничтоженных браконьерских снастях и ловушках, о конфискованном в большом количестве оружии. В донесении от 4 августа 1911 года Арсеньев называет такие цифры: задержано и этапировано 25 китайцев и 13 корейцев, уничтожено 3 тысячи браконьерских снастей только на соболя, много ловушек и других хищнических приспособлений.
В задании, который выдал Арсеньеву генерал-губернатор, был и еще один пункт: «Подобрать людей для слежки за хунхузами». Иными словами, Николай Гондатти ориентировал командира отряда на создание агентурной сети.
Штабс-капитан выполнил и это задание. В одном из донесений он говорит о местных жителях-орочах, которые, «как ищейки, помогали нам, разбирали все следы и помогли поймать убегающих китайцев».
Вторая секретная командировка по борьбе с хунхузами также была проведена успешно. Накануне выхода в эту экспедицию Владимир Клавдиевич получает очередное воинское звание – капитан. А по возвращении, через год с небольшим, в знак признания заслуг Арсеньеву пожалован чин подполковника.
В ТЫЛУ И В ОТСТАВКЕ
В 1914 году грянула Первая мировая война. Подполковник Владимир Арсеньев выехал в 13-й запасный стрелковый полк. Однако с полпути был отозван. Ему было приказано вернуться назад и продолжать прерванные научно-исследовательские работы.
В ходе экспедиций Владимир Клавдиевич собрал огромный документальный материал, который предстояло обработать, систематизировать, осмыслить и положить на бумагу. В последующие годы Арсеньев этим и занимался – разумеется, в свободное от службы время. В 1917 году подполковник подает рапорт об отставке.
В последующие годы Владимир Клавдиевич будет трудиться в переселенческом управлении. Заведовать пушными промыслами и добычей морского зверя в управлении рыболовства и охоты во Владивостоке. Преподавать в университете. Возглавлять Хабаровский краеведческий музей.
Арсеньев работал упорно. И уже в 1921 году во Владивостоке выходит его первая книга «По Уссурийскому краю». Через два года он представляет на суд читателей вторую книгу «Дерсу Узала».
В 1930 году Арсеньев возглавил Бюро экономических изысканий Уссурийской железной дороги. Летом того же года он выехал в низовья Амура. Простудившись в тайге, Владимир Клавдиевич заболел. Диагноз – крупозное воспаление легких.
4 сентября Владимир Клавдиевич Арсеньев скончался.
Дарья Гармоненко 
комментарии(0)