Десять лет разведки в тылу врага

Макс Клаузен в совершенстве освоил профессию р азведчика-радиста. Фото из книги Курта Сингера Gentlemen Spies

Беспрецедентный успех группы «Рамзая», десятилетняя бесперебойная работа с поразительными по эффективности результатами – плод труда созвездия талантливейших разведчиков. Звездой первой величины в этом созвездии был соратник и друг Зорге – Макс Клаузен. Он был радистом группы. Его часто и вполне справедливо называли радиочародеем, радиокудесником.

По существу, его можно считать родоначальником агентурной радиосвязи советской разведки. Трудно в нашей истории отыскать такого радиста, который в период с 1929 по 1941 год (с перерывом в два года) работал бы в качестве нелегала, все это время искусно уходя от лап контрразведки.

ГАМБУРГ–МОСКВА–ШАНХАЙ

Макс Готфрид Фридрих Клаузен, сын лавочника и механика по ремонту велосипедов с острова Нордштранде, прошел немалый жизненный путь. Учился кузнечному мастерству, занимался в ремесленной школе. В 1917-м был призван в армию, в корпус связи. В одной из радиочастей на Западном фронте познакомился с делом, ставшим главным в его судьбе.

После демобилизации из армии Макс снова у пылающего горна. В 1921 году он уезжает в Гамбург и становится механиком на торговом судне.

В 1927-м Советский Союз покупает у Германии трехмачтовую шхуну, чтобы пополнить свой промысловый флот. В команде шхуны в Мурманск прибывает и матрос Клаузен. Вскоре он возвращается в Гамбург, но уже в следующем году Макс в Москве.

С тех пор для него начинается новая жизнь. Он проходит подготовку на курсах радистов разведки и в 1929 году уезжает в Шанхай.

Для всех он немецкий коммивояжер Макс. Находит себе квартиру в одном из тихих районов Шанхая и здесь встречается со своей любовью. Анну Валлениус все принимали за финку, а она оказалась русской, Анной Жданковой, эмигранткой из России.

Таким стало начало работы радиста резидентуры «Рамзая». Впереди были 10 лет опасного труда. Не раз Макс Клаузен ходил по краю пропасти. Основные опасности «Фрица» были связаны с его основной профессией разведчика-радиста.

При сборе передатчика Клаузен проявлял большую осторожность. Он изучил местный радиорынок, подобрал подходящую схему. Радиодетали приобретал в разных городах, через доверенных лиц, а некоторые изготовлял собственными руками.

Даже телеграфный ключ Макс сделал сам, так как покупка ключа Морзе могла привлечь внимание контрразведки. Радиолампы для передатчика покупала Анна в Шанхае, заходя в каждый магазин не более одного-двух раз.

Радиопередатчик состоял из отдельных блоков, которые соединялись между собой разъемами. Хотелось, чтобы блоки обладали малыми габаритами и небольшим весом. Но 90 с лишним лет назад это было невозможно.

И тогда Макс нашел оригинальное решение: больших, крупных блоков (в основном это блоки питания) он изготовил несколько, по одному на каждую радиоквартиру. А сам передатчик весьма скромных размеров хранил в тайнике в своем доме. Таким образом, на сеансы связи в разные квартиры ему не приходилось таскать полностью собранный громоздкий передатчик.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ РАДИСТА

Условия работы разведчика-радиста в Кантоне, Шанхае, Харбине были крайне сложными. Подача электроэнергии часто прерывалась, приходилось использовать автономные источники. Но динамо-машина создавала помехи радиоприему, привлекала внимание, а сухие батареи быстро разряжались.

Для нормальной работы передатчика радисту приходилось последовательно соединять 10 батарей. Хранить использованные батареи было опасно, приходилось закапывать их в землю, топить в водоемах. Не всегда эти операции проходили удачно.

Однажды Макс сделал новый передатчик, а старый вместе с отработанными батареями решил бросить в озеро. Попросил помочь члена группы Бранко Вукелича. Летним утром они отправились в путь. За плечами тяжелые рюкзаки. Двигались к озеру Яманака.

Вскоре заметили: за ними следят. Поспешили. Но полицейские не отставали. Нагнав путников, сыщики стали их расспрашивать. Полицейских интересовали поклажа и цель похода. Разведчики попытались отшутиться. Не удалось.

И тогда Вукелич сказал, что у них в рюкзаках бутылки со спиртным, предложил выпить. Полицейские поспешно распрощались. Вукелич знал: японские сыщики боятся запятнать себя выпивкой с иностранцами. Это считалось служебным преступлением. Макс и Бранко подошли к озеру и, взяв лодку, выбросили свой опасный груз в воду.

«ВО ВРЕМЯ КОНФЛИКТА СВЯЗЬ ДЕЙСТВОВАЛА БЕЗОТКАЗНО»

Но дело было не только в опасностях. Работа радиста в те годы требовала высокого профессионализма и полного напряжения сил. Сеансы связи с «Висбаденом» (условное наименование радиоузла во Владивостоке) порою длились часами. Иногда часть радиограммы приходилось повторять по нескольку раз. При этом нужна была исключительная осторожность: меняли квартиры. Только в Токио группа «Рамзая» использовала семь радиоквартир.

Во всех квартирах имелись тайники для хранения аппаратуры. Сам Макс в своем доме прятал аппаратуру в нише стены под портретом Гитлера.

Всего за период работы в Китае (1930–1932) Клаузен передал в Центр 597 только срочных разведдонесений, 235 из которых были доложены командованию Вооруженных сил и правительству.

Особую роль сыграла радиоточка Макса Клаузена во время конфликта на КВЖД. На столе у наркома обороны появился документ, в котором подчеркивалось: «Опыт работы стратегической агентуры в период вооруженного конфликта на КВЖД блестяще подтвердил, что агентура, оснащенная современными средствами радиосвязи, позволяет командованию быть своевременно осведомленным о стратегических и оперативных маневрах противника. Во время конфликта связь по эфиру действовала безотказно».

НЕЛАСКОВЫЙ ПРИЕМ В МОСКВЕ

В 1933 году закончилась зарубежная командировка Зорге и Клаузена. И если Зорге с удовольствием возвратился в Москву, поселился в гостинице и с упоением диктовал на машинку страницы своей новой книги о Китае, то у Клаузена жизнь сложилась иначе. Тут-то и припомнили «блестящему радиокудеснику» женитьбу на эмигрантке Анне Жданковой. Да, она выполняла ответственные разведзадания, рисковала. Но связь с эмигрантской колонией тогда не прощали. И отправились Анна и Макс под чужой фамилией не за границу, а в глубокий тыл, в Саратовскую область, в Республику немцев Поволжья.

Маленький степной городок Красный Кут, машинно-тракторная станция и Макс Раутман – механик. А в это время Рихард Зорге уже в Японии, в Токио. У него другой радист, который пытается установить связь с Владивостоком. Не получается. Оказалось, что он не только слабо подготовлен технически, но и, как отметил резидент, «совершенно растерялся от невозможности защитить обе станции от пеленгации».

Словом, нет «кудесника» Макса – нет и связи.

В июле 1935 года «Рамзая» вызвали в Москву. Зорге доложил, что информационные возможности токийской резидентуры растут, но надежная радиосвязь отсутствует. Рихард просил направить в Японию Макса Клаузена. В его профессионализме он был уверен.

Вскоре в Красный Кут пришло письмо: руководство ГРУ приглашало Макса вернуться к работе в разведке.

В сентябре Макс отправился во Францию, потом в Англию, оттуда в Австрию. Вновь возвратился во Францию. Из Гавра на пароходе покидает Европу. Плывет в Америку. Такой путь не под силу отследить даже самой изощренной контрразведке.

«РЕШАЮЩЕЕ ЗВЕНО В РАБОТЕ – СВЯЗЬ»

Первый сеанс с Центром Макс Клаузен провел в феврале 1936 года из отдельного домика в Тигасаки, что в 60 км юго-восточнее Токио. Этот домик они присмотрели вместе с Зорге.

Так началась постоянная связь резидентуры «Рамзая» с Центром. Поначалу она шла тяжело. У корреспондента З-Х (условное наименование радиостанции Клаузена) и у радиоузла во Владивостоке («Висбаден») были взаимные претензии: слабая слышимость сигналов, плохой тон, низкая стабильность частоты передатчика.

Иного и не следовало ожидать. Представим себе, в каких условиях Клаузену приходилось оборудовать радиостанцию. Не было точных измерительных приборов, градуировку шкалы настройки передатчика приходилось делать на глазок, на местном рынке не всегда находились необходимые детали.

Не все ладно обстояло и в «Висбадене». Не было мощных радиопередатчиков, высокоэффективных направленных антенн, не хватало операторов высокой квалификации. Это сказывалось на надежности связи: сеансы затягивались на три-четыре часа, передатчик З-Х работал с большой перегрузкой. Но в Центре осознавали важность сообщений резидентуры «Рамзая» и предпринимали все усилия для улучшения связи.

Радиосвязь с Центром «Фриц» любил проводить вечером или ночью. Программой связи было предусмотрено два-три сеанса в неделю, но работа шла ежедневно. Один сеанс – не более часа. Но материала накапливалось столько, что связь затягивалась на несколько часов подряд.

Чтобы сократить время пребывания в эфире, Макс предложил свой, оригинальный вариант сокращенного кода Морзе. Применение его дало возможность ускорить радиообмен с Центром почти в два раза.

Клаузен хорошо знал обстановку в стране. Учитывались все мелочи. К примеру, японская полиция два раза в месяц проводила повальную проверку водительских прав. Значит, при перемещении радиостанции в эти дни машина или мотоцикл должны быть чистыми и исправными.

Принятые меры дали о себе знать. Связь Токио-Владивосток стала более надежной и скрытной. Москва высоко ценила мастерство и профессионализм группы «Рамзая» и, в частности, ее радиста. 22 февраля 1937 года в Токио из Разведуправления ушло письмо. «Вы наш лучший радист… – говорилось в нем. – Проделанная вами работа весьма ценится и будет соответствующим образом отмечена».

Макс и Анна Клаузен на открытии мемориальной доски Рихарда Зорге. Фото из Федерального архива Германии

Всего за токийский период Клаузен передал по радио в Центр более 800 только срочных донесений, из которых примерно одна треть была доложена наркому обороны, начальнику Генерального штаба и правительству.

И какие это были донесения! Вот история лишь одного из них – об антикоминтерновском пакте между Японией и Германией.

В своих воспоминаниях германский дипломат Ганс Отто Майснер так оценивает итоги работы советской резидентуры: «Группа Зорге добилась невиданного успеха. Подробные сведения об антикоминтерновском пакте достигли Кремля через 48 часов после подписания (!) и почти за 30 часов до того, как он стал известен японскому кабинету и германскому верховному командованию. После этого прошел целый месяц, когда о нем узнал весь мир». Иными словами, Сталин узнал о пакте на сутки с четвертью раньше, чем японские министры и германские генералы.

Наибольшая нагрузка выпала на долю радиста группы «Рамзая» в 1940–1941-м, в период интенсивной подготовки Германии к нападению на СССР. Клаузен нередко проводил целые ночи с ключом. Зорге сообщал о подготовке Германии к нападению на СССР и о позиции Японии в случае агрессии.

В середине 1940 года, через пять лет интенсивной деятельности Клаузена, начальнику японской контрразведки полковнику Осаки удалось установить: в Токио работает нелегальная радиостанция неизвестной принадлежности. В числе первых, кто узнал, что японские «слухачи» взяли след радиопередатчика «Фрица», был Зорге. Осаки под большим секретом поведал об этом германскому послу в Японии Отту, а тот сугубо конфиденциально поделился новостью с Зорге.

ЗАКОНОМЕРНЫЙ ПРОВАЛ

Резидент понимал, что теперь за их станцией следили дивизионы радиоконтрразведки, на вооружении которых были новейшие немецкие пеленгаторы. Сама жизнь заставляла лечь на дно, затаиться, переждать.

Но отлеживаться не было времени. И Зорге с Клаузеном меняют тактику организации связи. Теперь вместо назначения сеансов связи «Висбаден» следил за вызовами «Фрица» каждые 15 минут в начале часа. В Центр передавался весьма срочный материал огромной ценности.

14 сентября Зорге доложил, что японское правительство решило не выступать против Советского Союза в этом году. После этого Зорге считал, что задачи, которые стояли перед его группой, выполнены. Он подготовил радиограмму в Центр. «Дальнейшее пребывание в Японии бесполезно. Поэтому жду указаний: возвращаться на Родину или выехать в Германию для новой работы».

Но эта телеграмма не ушла в эфир. 18 октября 1941 года в дом Клаузена ворвалась полиция. В этот же день были арестованы Зорге и Вукелич.

Макса Клаузена освободили из тюрьмы в 1945 году союзники. И предупредили: вряд ли в Москве тебе простят провал. Так что подумай, не спеши, поживи здесь, в Японии.

И Клаузены остались в Японии. Легендарный «Фриц», «кудесник радиоэфира», столько внесший в нашу победу, боялся возвращаться в Москву. В Центре это тоже поняли. Они не могли позволить, чтобы Макс и Анна стали невозвращенцами. Их вывезли из страны. Во Владивостоке Максу сделали операцию в связи с болезнью печени. Позднее супруги перебрались на жительство в ГДР.

Через 20 лет после гибели Рихарду Зорге присвоят звание Героя Советского Союза, а Макса и Анну Клаузен наградят орденами.