Игорь Атаманенко
Разведчик Геворк Вартанян (справа) не раз встречался с автором, беседуя о специфике работы за рубежом. Фото из архива автора
Геворк Вартанян – единственный из рассекреченных при жизни разведчиков-нелегалов, кто удостоился звания Героя Советского Союза.
В одной из бесед он сказал: «Кто-то метко назвал сотрудников легальной разведки КГБ и ГРУ, работающих за границей под дипломатическим прикрытием, солдатами, воюющими в окопах холодной войны. Следуя логике автора этих слов, я называю наших разведчиков-нелегалов партизанами, действующими в тылу врага… А вообще без ложного кокетства заявляю: СССР имел уникальнейшую нелегальную разведку. Но этот вопрос настолько деликатный, что руководство КГБ не упоминало его даже в парадных отчетах».
Из 88 лет, отведенных Геворку Андреевичу, более трех десятилетий он провел за границей. Мы поддерживали отношения три года. В ходе встреч, прозванных им явками, собеседник рассказал много интересного о закордонной работе.
О ГЛУБОКОМ ПРИКРЫТИИ
На одной из явок Вартанян поделился своим видением нелегальной разведки. Все страны, заботящиеся о своей безопасности, занимаются разведкой, в том числе и нелегальной. Последняя в силу исторических и политических причин была в большей мере присуща нам, чем другим странам. И вот почему.Во все времена разведки мира пользовались двумя видами прикрытий – официальным и неофициальным.
Под «официальным» подразумеваются посольства, торговые, культурные, просветительские миссии и иные учреждения за границей, над которыми развивается государственный флаг страны, в прямом смысле действующий на местных контрразведчиков, как красная тряпка на быка. Официальное прикрытие обеспечивает защиту разведчикам в случае провала, расшифровки и прочих неприятностей, от которых не застрахован ни один «рыцарь плаща и кинжала».→
У ЦРУ, английской СИС, израильской МОССАД никогда не было проблем с обеспечением своих сотрудников неофициальным прикрытием. В их странах существовало многообразие форм собственности, что позволяло их разведчикам выступать под вывеской частных компаний и фирм. Эту форму маскировки своих сотрудников спецслужбы именуют «глубоким прикрытием».
Советская же разведка, имея ограниченные возможности упрятать своих сотрудников в каких-то неправительственных учреждениях (ввиду их малого числа у нас), вынуждена была поставить на конвейер применение разведчиков-нелегалов, превращая в иностранцев представителей разных народов, населявших СССР.
– Каким народам отдавалось предпочтение?
– Нет, такого не было… Русские и евреи, украинцы и адыгейцы, эстонцы и армяне, латыши и азербайджанцы, поволжские немцы и молдаване – более 30 национальностей.
БЕЗ ПРАВА БЫТЬ СОБОЙ
– В чем же разница между разведчиком-нелегалом и его «легальным» коллегой из Службы внешней разведки?
– Положение разведчика-нелегала за рубежом в корне отличается от статуса сотрудника «легальной» резидентуры. Последний известен окружающим под своим истинным именем, на руках у него подлинные документы, и работает он в официальных учреждениях – дипломатических, торговых и культурных представительствах, информационных агентствах и других организациях, которые представляют его страну.
Разведчик-нелегал находится за рубежом с документами лица, которого либо вообще не существовало, либо он уже отправился в мир иной. Прикрытие у нелегала может быть самым неожиданным, но сам он не связан с официальными представительствами своей страны и никогда не посещает их, чтобы не расшифровать себя.
Так, Вильям Фишер, более известный как Рудольф Абель (кодовое имя Марк), в США значился как Эмиль Р. Голдфус, был хозяином нью-йоркского фотоателье, к его услугам обращались даже служащие ФБР, чтобы сняться на служебные удостоверения.
Конон Молодый (кодовое имя Бен) выступал под именем Гордона Лонсдейла и был известен на Западе как бизнесмен, владеющий монополией на прокат музыкальных, игральных и торговых автоматов.
Я, более 40 лет проработавший на трех континентах, обычно выступал торговцем персидскими коврами, которые мне доставляли из Ирана.
Перед местными властями разведчик-нелегал беззащитен. В стране с жестким политическим режимом его могут без огласки посадить в тюрьму, применить пытки, а то и тайно (а значит, безнаказанно) ликвидировать. Узнав об аресте нелегала, посольство родной страны не может ему помочь, разве только через посредника нанять толкового адвоката. В случае осуждения за шпионаж, а сроки тут самые длительные, нелегалу остается лишь уповать на то, что ему смогут организовать побег или обменяют на провалившегося коллегу-разведчика из противоборствующей спецслужбы. И то, и другое проблематично. На шпионской войне не любят отпускать пленных…
Люди этой профессии о славе не помышляют никогда, а о содержании своей работы не рассказывают никому, даже коллегам по цеху. Даже в закрытой Службе внешней разведки есть сроки давности, но их нет в разведке нелегальной. Разведчик-нелегал, не допустивший провала и избежавший предательства, обречен на публичное небытие. А мерилом его труда, таланта и заслуг является оценка коллег и правительственные награды.
О ЛЕГЕНДЕ ПРИКРЫТИЯ
Критерии селекции кандидатов в нелегальную разведку были очень жесткими и скрупулезными, а сама подготовка одного нелегала обходилась казне в три-пять миллионов рублей (в ценах 1960–1970 годов).
Особое значение отводилось работе над легендой прикрытия нелегала, ведь он должен был убедительно сыграть роль человека, которого в природе или вообще не существовало, или уже не существует. Легенда не должна быть похожей на китайскую корзинку: дернешь за один прут – все развалится. Если в доме человека, за которого выдает себя нелегал, была кошка, то он не только должен знать ее кличку, масть, но и ее повадки.
Всего один пример. Под подозрение местной контрразведки попал наш нелегал, работавший в стране НАТО, назовем его Аслан. Он выступал в роли турецкого бизнесмена, сына уже умершего политического деятеля Турции. Учитывая родовитое происхождение и занимаемое им привилегированное положение, местные контрразведчики не могли вызвать его на допрос: дело могло обернуться грандиозным международным скандалом. Решили провести проверку скрытно.
Агент, подведенный к нелегалу, установил с ним приятельские отношения и однажды пожаловался, что несколько лет назад, посещая виллу отца Аслана, чуть не сломал ногу, споткнувшись на лестнице. «А, вы имеете в виду третью ступеньку, она у нас со щербинкой! Что делать, строительные рабочие халтурят не только в Европе, но и у нас в Турции». После этого местная спецслужба оставила в покое Аслана, так как все совпало: и третья ступенька, и выбоина на ней.
В ПОГОНЕ ЗА «ДЛИННЫМ» ДОЛЛАРОМ И ФУНТОМ СТЕРЛИНГОВ
Во времена СССР для внешней разведки важнейшим из искусств являлось умение заработать деньги, чтобы заплатить своей закордонной агентуре... Комитету позарез нужны были ребята, которые имели бы четкое представление о маркетинге, менеджменте, об уловках, к которым прибегают, чтобы уйти от уплаты налогов.
Нелегальная разведка находилась на хозрасчете и была не только самоокупаемой, но и приносящей прибыль!
Кандидатов в нелегалы вербовщики из территориальных управлений КГБ искали, как правило, на экономических факультетах университетов, в политехнических институтах, в Академиях народного хозяйства, в Министерстве внешней торговли. Но среди наших нелегалов были не только бизнесмены, но и ученые, священники, офицеры армии США и даже профессиональные актеры.
Сейчас мало кто помнит актрису Ирину Алимову (оперативный псевдоним Бир). Окончив театральную мастерскую Григория Козинцева в Ленинграде, она снималась на киностудии «Узбекфильм». Вместе с тем главную свою роль она сыграла в Японии, где была разведчицей-нелегалом целых 13 лет. Там она добилась настоящего триумфа.
А разведчик-нелегал Борис Витман (оперативный псевдоним Шульц), в 1942–1945 годы работавший на военных заводах Австрии и Германии под легендой немца-репатрианта, до войны снимался на «Мосфильме». Оба были профессионалами экстра-класса.
ШАПКИ-НЕВИДИМКИ ДЛЯ НЕЛЕГАЛОВ
Кандидатов в нелегалы подбирали не только в учебных заведениях, но и среди уже работающих в органах госбезопасности оперативников. В этом случае трудность состояла в том, как преподнести домочадцам, друзьям и соседям исчезновение условного Иван Иваныча, то есть убытие в длительную заграничную командировку.
Упоминать о загранкомандировке категорически запрещалось. Поэтому существовали наработанные варианты, шифрующие уход с прежнего места работы в нелегальную разведку. Например, для офицеров Советской армии вполне приемлемым считался вариант «перевод по службе», то есть притворное направление в какой-нибудь медвежий угол – отдаленный гарнизон. Через некоторое время в семью этого нелегала начинали приходить письма со штемпелями далеких военных округов. Так продолжалось все время, пока офицер находился, конечно же, не в Туркестанском ВО, а где-нибудь в Париже или Гонконге...
Когда же руководство, наконец, разрешало такому Иван Иванычу встретиться с женой, то не он приезжал на прежнее место жительства (там ведь друзья, знакомые, неудобные вопросы), а его жена следовала по указанному ей маршруту. Для свиданий традиционно подбирались курортные места европейских социалистических стран – Карловы Вары, болгарское побережье Черного моря.
Документы, которыми снабжают нелегала, – это самое надежное звено в его будущей закордонной жизни... Пока он год или два обучается на конспиративной базе в Подмосковье, лубянские «сапожники» – так зовут специалистов по изготовлению документов – изготовят для него такие «ксивы», к которым не придерутся даже опытные иностранные криминалисты или чиновники иммиграционных служб.
О ЛЕГАЛИЗАЦИИ
Что касается новой биографии нелегала, то ее создают с нуля – с записи в церковной книге той страны, откуда начнется его продвижение к месту «главного сражения».
Конон Молодый (Бен) прибыл на работу в Англию с документами подданного Канады Гордона Арнольда Лонсдейла. Реальный Гордон вместе с родителями погиб во время налета фашистской авиации на караван судов, следовавших из Канады в Англию. Но согласно легенде, он чудом спасся, попал в английский интернат для детей, оставшихся без родителей. Приют был разбомблен немцами, и документы о пребывании там Лонсдейла сгорели. Таким образом, о рождении Гордона сохранилась лишь запись в церковной книге Торонто. Эта запись и стала отправной точкой для наших «сапожников», изготовивших Молодому копии необходимых документов. Причем сделаны они были с использованием той же бумаги, чернил и печатей, что и подлинники. Это «сырье» также закуплено за границей.
В ходе продвижения в страну оседания нелегал пользуется целым набором «промежуточных» документов. Вот что по этому поводу пишет в мемуарах Молодый:
«Разумеется, в Канаду я попал не на подводной лодке и не спускался на парашюте. Из Москвы отправился на поезде в Финляндию. В Хельсинки мне передали новые документы, с которыми я поплыл в Стокгольм. Там сел в самолет и, подлетая к Монреалю, получил паспорт, с которым и ступил на канадскую землю».
После прибытия в страну постоянного проживания нелегал сталкивается с самым трудным этапом – легализацией. На нее, как правило, уходит два-три года. За это время человек обязан обрасти связями: устроиться на работу или открыть свое дело; стать клиентом банка, нотариуса и врача... Словом, стать частью окружающей его среды.
А при выполнении задания всегда помнить о золотом правиле: «Держаться ближе к секретам, но не вплотную к ним». Поясню этот тезис. Чтобы добыть необходимые данные о военной базе, нелегал, выступая в роли местного жителя, может устроиться туда на работу вольным работником. Но это означает тщательную проверку со стороны контрразведки, а это – лишний риск. Так что оптимальной профессией для нелегала становится место хозяина бара в окрестностях базы, где проводят досуг тамошние военнослужащие. Всё ясно?
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
На протяжении всей «просветительной акции» Вартаняна меня так и подмывало задать ему один вопрос.
– Есть ли у американцев нелегальная разведка?
Взгляд Геворка Андреевича был ироничным, а ответ кинжально острым:
– Нет у них нелегалов, потому что ни один американец больше года советской жизни не выдержит. Шутка! Но в каждой шутке – лишь доля шутки. А если серьезно, то, насколько мне известно, западные спецслужбы используют своих нелегалов для выполнения в нашей стране разовых заданий. Зашлют его на три месяца, ну, на шесть… А наши в чужой стране десятилетиями работали, потому и результаты приносили.
И такой Службы нелегальной разведки, как у нас, ни у кого нет. Разве что израильский МОССАД имеет нечто подобное. У них ведь во всех странах сплоченные диаспоры. МОССАД может на них опираться. На практике это выглядит так: МОССАД вербует своего соплеменника в другой стране, где проживает, а дальше – цепная реакция, эффект домино: тот вербует себе подобных, из своего окружения. В итоге – сформированная резидентура нелегалов, руководимая из израильского Центра.
На мой взгляд, самой большой опасностью, подстерегавшей разведчика-нелегала по возвращении в родные пенаты, было разочарование... Как правило, ветераны нелегальной разведки (чаще это относится к тем, кто потерпел провал и разоблачение, но затем сумел вернуться в Союз) умирают тихо, от инфаркта или кровоизлияния в мозг, не дожив и до 60 лет… Да и хоронят их зачастую под чужими именами.
Геворк Андреевич заметно погрустнел.
– Извини, Игорь, если начал я за здравие, а кончил за упокой…
Прожив 88 лет, Геворк Вартанян, разведчик-нелегал, единственный из рассекреченных, при жизни удостоенный звания Героя Советского Союза (Рихард Зорге и Николай Кузнецов – не в счет, они это звание получили посмертно), скончался в московской клинике 10 января 2012 года.
комментарии(0)