Игорь Атаманенко
|
|
Композитор Никита Богословский был не только любителем розыгрышей, но и долгожителем. Москва, 1997 год. Фото из архива Льва Медведева |
В халтурщике Ляписе из «Двенадцати стульев» нетрудно узнать Маяковского, а в его возлюбленной Хине Члек – Лилю Брик. Комментаторы романа считают также, что в фамилии Члек зашифрована зловещая ЧК: Осип Брик открыто служил у чекистов, а Лилю считали секретной сотрудницей – сексоткой. →
А вот композитор Никита Богословский пренебрегал маскировкой. Он работал с персонажами напрямую, как хирург в операционной. Богословский был мастером розыгрышей. Над кем только ни куражился, выставляя на всеобщее осмеяние. Причем всегда элегантно, хотя и не без мефистофельского цинизма. →Как говорил Оскар Уайльд: «Джентльмен – это человек, который совершает поступки, недостойные джентльмена, но совершает их по-джентльменски».
ПАРОХОДЫ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ИМЕНАМИ
В 1952 году в советской прессе появилось известие, что композитору Соловьеву-Седому за песню «Подмосковные вечера» присуждена премия в 10 тыс. рублей. Богословский тут же направил от его имени заявление в бухгалтерию Союза композиторов, где просил перевести гонорар в отделение связи, обслуживавшее дом Богословского в Художественном проезде.
Получив деньги, Никита Владимирович усердно начал пропивать их. По русской традиции на троих. Собутыльниками выступили поэт Михаил Светлов и прозаик Юрий Олеша. Первые тосты произнесли за гений Соловьева-Седого и за талант Богословского подделывать подписи.
Соловьев-Седой, получив в бухгалтерии адрес почтового отделения, сразу все понял и ринулся к Богословскому. Тот без звука вернул деньги. А за свою находчивость получил от жертвы розыгрыша пол-ящика водки.
Инцидент широко обсуждался московским бомондом. Нашлись и юристы, объяснившие Богословскому, что подделка подписи может привести к конфликту с Уголовным кодексом.
Но Богословский продолжал разыгрывать друзей и недругов, обыкновенно от имени официальных инстанций. Например, звонил актеру Цареву от имени министра морского флота – просил разрешения назвать его именем океанский лайнер. Но с одним условием – согласием парткома театра. Потом звонил снова, извинялся: дескать, в политбюро решили присвоить лайнеру имя героя революции, но есть пароход поменьше. Царев снова шел в партком. В общем, тоннаж и значимость судна постепенно снижались, и в итоге шутник предложил дать имя Царева какому-то чумазому катеру.
ДЕРЖАВНЫЙ ГОЛОС ЛЕВИТАНА
У писателя Виталия Губарева была манера – позвонить Богословскому и безапелляционно объявить, что вечером он явится в гости. Никите Владимировичу это осточертело, и очередной визит Губарева он встретил во всеоружии: заехал в Радиокомитет к Юрию Левитану и упросил его наговорить текст.
Созвал гостей, явился и Губарев. Сидят, выпивают. Композитор сделал вид, что включил радиоприемник, на самом деле – магнитофон. Раздался голос Левитана: «...в области драматургии присудить: Лавреневу Борису Андреевичу – Сталинскую премию 3-й степени... Губареву Виталию Георгиевичу за пьесу «Павлик Морозов» – Сталинскую премию 3-й степени...»
Шум, гам, поздравления. Губарев мчится в Елисеевский гастроном за шампанским и фруктами. Пир разгорается пуще. Тут кто-то предлагает послушать последние известия целиком. У Богословского припасена еще одна запись. Левитан перечисляет фамилии награжденных и заканчивает словами: «Губареву Виталию Георгиевичу за пьесу «Павлик Морозов» – ни ... !»
НА ПРИЕМ К ДАЛАЙ-ЛАМЕ
В конце 1960-х Москва повально увлечена йогой. На второй план отошли групповые полеты космонавтов и ввод войск в Чехословакию. Тексты неведомых гуру продаются предприимчивыми молодыми людьми дорого и везде.
Кумиром московского бомонда стал далай-лама, первосвященник тибетского ламаизма.
Легенды о нем распространяются со скоростью света. Он исцеляет астму, язву желудка, болезни сердца. По запаху купюры определяет ее номинал. Оторвавшись от земли, может несколько мгновений парить в воздухе… Конечно, Богословский не мог пройти мимо такого феномена.
В квартире народного артиста Михаила Яншина раздался телефонный звонок. Богословский прокричал в трубку: «Старик, срочно ко мне! В Москву буквально на два дня для проведения лечебных процедур Брежневу прибыл далай-лама. Я уговорил ребят из Минздрава и заполучил его к себе на два часа. Чудеса вытворяет!»
Через четверть часа Яншин входил в квартиру своего друга. Кромешная темнота. Богословский, абсолютно голый, выглядывает из кухни:
– Давай, Миша, быстро раздевайся, как я!
– Зачем?!
– Одежда скрывает твою энергетику, а далай-лама должен тебя почувствовать! – кричит Богословский и скрывается за дверью.
Яншин сбросил с себя одежды и шагнул в гостиную. Под потолком вспыхнула огромная люстра, осветив накрытый стол, за которым восседал Богословский с друзьями. Все – в смокингах. Впервые Яншин сорвал аплодисменты, стоя у рампы совершенно голым.
ДВА КОРИФЕЯ
Неизвестно, почему между Никитой Богословским и Сергеем Михалковым возник конфликт. Возможно, в молодые годы они не поделили некую барышню: ведь когда-то оба слыли ловеласами
Не исключена и другая причина. Михалков был обласкан властью: три Сталинские и Ленинская премия, три ордена Ленина и т.п. А Богословский числился рядовым композитором без всяких регалий. Лишь к 60-летию ему пожаловали звание народного артиста РСФСР. Маловато для автора двух сотен песен, многие из которых поют до сих пор. А также двух десятков опер и оперетт. А также музыки к полутора сотням фильмов.
В 1970 году, вскоре после назначения Михалкова главой Союза писателей РСФСР, в КГБ поступила анонимка. В ней сообщалось, что Михалкову за плодотворную работу на органы госбезопасности пожалован чин генерала и всему правлению Союза писателей это известно. Его даже кто-то видел в окне кабинета на Лубянке, когда он облачался в генеральский мундир. Каждый год 20 декабря, в День чекиста, Михалков собирает в своем кабинете приближенных лиц и первый тост произносит за КГБ, заявляя, что считает себя чекистом.
Руководству Пятого (идеологического) управления КГБ СССР было известно, что слухи о принадлежности Михалкова к органам госбезопасности распространяет Богословский. Анонимку восприняли как очередной его розыгрыш – хотя исполнена она была не его рукой. Ведь Никита Владимирович отлично знал, что такое графология.
«НЕ ПЕЙ ВИНА, ГЕРТРУДА»
Широко известен розыгрыш Богословского, когда он в результате многоходовой операции, задействовав знакомых из Министерства связи, писателей и композиторов, направил в адрес руководства Союза писателей СССР поздравительную телеграмму от имени Президиума Верховного Совета. Бланк правительственный, подписи на месте. В телеграмме сообщалось, что через месяц Сергею Михалкову будет присвоено звание Героя Социалистического Труда.
В телеграмме предлагалось провести чествование Михалкова широко, с мощным общественным резонансом. Учтено было даже время: телеграмма поступила, когда Михалков находился в отпуске и был недосягаем. На этом и был построен расчет: чем больше будет звонков и поздравлений, тем больше юбиляр уверует, что награждение неминуемо.
Вскоре после возвращения юбиляра к нему в кабинет явилась представительная делегация во главе с Алексеем Сурковым, первым заместителем Михалкова. Он выступил вперед и произнес панегирик, осторожно намекнув, что творческие работники не отказались бы выразить свою радость во время застолья. Михалков достал из шкафа дежурную бутылку коньяку.
«Ну, нет, Сергей Владимирович! В этот раз коньяком вы не отделаетесь! – зашумела делегация. – Только стол в хорошем ресторане... Тем более что Никита Владимирович Богословский уже положил на музыку здравицу в вашу честь».
Богословский притаился в углу и только головой кивал, стараясь показать, что он – человек маленький и оказался здесь случайно.
То, что Богословскому удалось тогда выставить Михалкова «из денег» – факт широко известный. Накрыл-таки Сергей Владимирович стол в ресторане «Русь». А вот то, что произошло в банкетном зале, известно немногим.
МЫ ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОИМ
Наталья Кончаловская, жена Михалкова, решила появиться в ресторане в обновке. Заказала портнихе роскошное платье. Ткань – импортный кримплен – была дорогой и редкой. →
В те времена творческие работники отоваривались в специальных магазинах. Доступ туда имели только члены творческих союзов, по предъявлении членского билета. →
Богословский явился в магазин и тоном бывалого администратора скомандовал:
«Так! Немедленно покажите мне, из какой ткани взяла себе отрез на платье Наталья Петровна!»
«Кончаловская?»
«Ну а какая же еще?!»
«Да вот, – вытаскивая штуку материи из-под прилавка, говорит продавщица, – отсюда».
«Я забираю весь рулон!»
«Да он же немыслимых денег стоит!»
«Ничего, Сергей Владимирович оплатит всё, он нынче при деньгах... Сейчас он очень занят, поэтому поручил забрать оставшуюся ткань мне! Вы же понимаете, каково оказаться в одной компании в двух одинаковых платьях. Тем более что круг будет очень узким. Не более десяти пар... Наталья Петровна такого конфуза не переживет! А деньги Сергей Владимирович подвезет на днях... Вы слышали, что ему вот-вот должны присвоить звание Героя Социалистического Труда?» –
«Передавайте наши поздравления Сергею Владимировичу! Но деньги пусть завезет при первой же оказии!»
В магазинчике Богословского знали как постоянного клиента и поэтому верили на слово.
ДЕКОРАЦИИ РАССТАВЛЕНЫ, МОТОР!
Из магазина Богословский с отрезом под мышкой примчался в «Русь». →
«Когда и в каком зале будет праздновать юбилей Гертруда?»
«Какая-такая Гертруда?»
«Герой Труда Михалков! Гертруда – это его последнее прозвище».
«Послезавтра, в шесть вечера. В малом банкетном зале».
«Значит так, милейший! Вот вам материя... Сергей Владимирович желают, чтобы зал был задрапирован именно ею! Особенно та часть стены, где он будет сидеть с супругой. Всё ясно? Завтра вечером я наведаюсь и проинспектирую... Приступайте!»
Сергей Михалков и Наталья Кончаловская появились на званом ужине, когда гости – преимущественно писатели с женами – уже расселись за столом и оживленно обсуждали интерьер. Особый интерес вызывала драпировка стен банкетного зала.
«Послушайте, милейший, – обратилась жена маститого соцреалиста Вадима Кожевникова к метрдотелю, – у вас больше ничего для драпировки не нашлось? Драпировать стены банкетного зала каким-то веселеньким кримпленчиком! Можно подумать, мы в привокзальном кабаке».
«Сергей Владимирович лично выбирал ткань и зал декорирован по его указанию! Героям, поди, виднее, чем драпировать стены».
Дискуссия была прервана появлением в проеме двери юбиляра под руку с женой.
Все приглашенные вскочили и, как истуканы, уставились на Кончаловскую. На ней было платье из той самой материи, которой был драпирован зал! Немая сцена из «Ревизора».
Наметанный глаз дочери художника Наталью Петровну не подвел: она сразу увидела, что в своем роскошном платье станет частью интерьера. Мгновение, и она бросилась прочь. Сергей Владимирович лишь успел прокричать ей вслед:
«Вы куда, Наталья Петровна?»
Но Кончаловской и след простыл.
Богословский успокоил собравшихся:
«Думаю, Сергею Владимировичу не помешает репетиция перед вхождением в ареопаг... Он все равно Героем станет, поверьте моему чутью... Так что пейте и ешьте в свое удовольствие! Когда наш Дядя Степа действительно будет представлен к Золотой Звезде, вы такого стола уже не увидите... Постарайтесь напиться впрок! Будет что вспомнить».
Слова Богословского оказались пророческими. Когда Михалкову вручили Золотую Звезду героя, он на следующий же день укатил за рубеж. Подальше от «Руси».
комментарии(0)