Все схвачено, братва!

«Иванек, дружище, можешь говорить? или Так ты мне его вынь». Сценическая обработка материалов, полученных при прослушивании полицией телефонных переговоров футбольных функционеров. Режиссёр Петр Чтвртничек, премьера 23.04.05 в театре «Дивадло На забрадли» (театр «На перилах»).

Осенью 2005 года огромный успех в Чехии имел спектакль под названием «Иванек, дружище, можешь говорить? или Так ты мне его вынь». Автор, режиссёр и один из актёров этой постановки Петр Чтвртничек создал её на основе расшифровок записей телефонных переговоров между высокопоставленными футбольными чиновниками и судьями. При этом документальная точность и имена реальных действующих лиц были для Чтвртничека не так уж важны. Хотя у обоих чиновников, Иванека и Миланека, чьи телефоны прослушивала полиция, были реальные прототипы, в спектакле они превратились в персонажей комедии дель арте – двух глупых хитрецов. Их реплики смонтированы из высказываний множества людей, включая и знаменитое изречение Мирослава Пелты, в то время функционера команды «Спарта Прага», а сейчас руководителя чешского футбола в целом: «Все было схвачено, братва!»

Обращение «братан» в этой среде — норма. Ещё более крепкие выражения у них припасены для наименования других людей (представители прессы — это «журналюги сраные») или выражения эмоций («зашибись»). Язык этот красочен и благозвучен. Подтверждением этому служит рамочный диалог Чтвртничека с коллегой-актёром Иржи Лабусом, играющим Миланека, где соответствующие выражения они переводят на приемлемый для театральной среды язык. 

«Белокурая бестия II — Ответный удар». Сценарий: Карел Штайгервальд в соавторстве с Криштофом Павелкой, Яном Мартинеком и др., режиссёр Томаш Свобода, тексты песен: Барбора Полакова, композитор Мики Елинек и Б. Полакова, маска: Яна Прекова. «А Студио Рубин», премьера 01.04.12.

В начале нового десятилетия записи разговоров теперь уже не аполитичных футбольных чиновников, а политиков посыпались как из рога изобилия. Хотя партия «Общественные дела», чья звезда взошла на чешском политическом небосклоне в 2010 году, и декларировала в своей программе борьбу с коррупцией, однако сама она была создана как «дочерняя фирма» охранного агентства «АБЛ», которое таким образом стремилось получить доступ к госзаказам. Правда о происхождении партии и тот факт, что она достойна своих «детективных» корней, стали достоянием публики меньше чем через год после её триумфального выхода в сферы высокой политики. Коммерческая подоплека раскрылась типично: в СМИ была опубликована тайная запись 2008 года, на которой «серый кардинал» партии Вит Барта сообщает менеджерам своего агентства о секретном «пятилетнем плане» проникновения в политику. Возможно, утечка произошла по вине восходящей звезды, председателя парламентской фракции партии Кристины Кочи, а может, её коллеги, заместителя председателя партии «Общественные дела» Ярослава Шкарки, то есть тех двух людей, которые обвинили Барту в подкупе однопартийцев и были исключены из партии в двухдневный срок. А вскоре после этого другой член партии Лукаш Вих опубликовал сделанную им запись, на которой Кочи рассказывает ему и ещё одной партийной деятельнице, Маркете Добешовой, о планах внутрипартийного «путча», «сценарий» которого она пишет вместе с Петром Тлухоржем из Гражданско-демократической партии и членами других партий. Обе расшифровки, в особенности более «сочная» запись с Кристиной Кочи, тотчас же приобрели огромную популярность. 

Театр отреагировал моментально. Через четыре дня после опубликования записи Виха театр «А студио Рубин» выпустил спектакль «Кристинка, или Белокурая бестия». Премьера поставила точку в череде событий, которые перед этим непрерывно сменяли друг друга: такую прозорливость можно поставить в заслугу коллективу театра во главе с режиссёром Томашем Свободой. Ведь достаточно было просто взять и прочитать их высказывания, минимально адаптировав их для театра.

Чтвртничек посадил в глубине сцены оркестр, а на авансцене актёров. «От театра» была только видеопроекция сцены ловли карпов в пруду. Всё было предельно просто, включая подборку музыкальных вставок, придававших постановке черты кабаре. Преобладали футбольные и вообще спортивные мелодии, оригинальные лишь по несвойственному им темпу и «симфонической» оркестровке. 

Аналогичный подход избрал и Свобода. Его сценография ограничивалась рисунками мелом на чёрной стене театра: на них указывалось расстояние до Сената, парламента и Пражского Града. Здесь тоже не было недостатка в музыкальных номерах, однако в данном случае оригинальных, включая финальную песню исполнительницы главной роли Барборы Полаковой «Невиновная я, ложь была целенаправленная», вскоре ставшую хитом. Структуру вечера то и дело «нарушали» чужеродные элементы. Особенно удалась лекция настоящего врача-гастроэнтеролога Яна Мартинека на тему запора и дисфункции организма, при которой у человека, садящегося на унитаз, сфинктер не расслабляется, а, наоборот, еще сильнее сжимается. Мартинек называет это синдромом «обструктивной дефекации», сокращённо ОДС — та же аббревиатура, что и у упомянутой политической Гражданско-демократической партии, по-чешски ODS. 

Сценическое воплощение текстов — явная театральная карикатура. Например, «деревенщина» Лукаш Вих, сыгранный Ондржеем Павелкой, появлялся на сцене в чём-то наподобие национального костюма, да ещё и с вилами, а Маркету Добешову, хотя и в строгом костюме и парике блондинки, играл мужчина, Лукаш Пржиказкий, и одного того было вполне достаточно для создания карикатурного образа. К тому же все три актёра выходили на сцену с различными записывающими устройствами, которые даже не пытались прятать друг от друга. 

«Кристинка, или Белокурая бестия». Режиссёр Томаш Свобода. «А Студио Рубин», премьера 17.04.11.

Политики, как выясняется, изъясняются так же, как и футбольные боссы. И они недалеко ушли от типологии комедии дель арте — хвастливый болтун, амбициозная гусыня… Грубость выражений Кристины Кочи тем страшнее, чем очевиднее её наивность. Утончённый лексикон героини содержит такие слова, как «выродок», «трахать», «завалить», «ликвидировать». Уже одно это могло бы лечь в основу образа современной Леди Макбет. А уж о Барте и говорить нечего. Его адресованная менеджерам речь достигает поистине шекспировских высот: «Сегодня политическая власть срастается с экономической. Деньги порождают власть, а власть порождает деньги. (…) Нужно признать, что мы, топ-менеджеры, ведём себя так же, как и прежняя правящая элита (…) мы подкупаем, поддерживаем протекционизм (…) Я, Вит Барта, (…) я еще круче…» Разве это не напоминает вам самобичевание Малькольма из «Макбета» (IV. 3)? И разве авторы не оставляют здесь еще большую свободу зрителю в оценке персонажа – то ли негодяя, то ли трезвого реалиста?

В театре «А студио Рубин», думается, поступили мудро, сделав ставку на комедию, на «болтуна» с «гусыней». Тем самым они открыли себе путь для продолжения работы с материалом, действующие лица которого ни капли не похожи на шекспировских злодеев, поскольку едва доросли до карликовых размеров персонажей «Короля Убю».  

Этого продолжения ждали. Близился судебный процесс над двумя обвиняющими друга обвиняемыми, Витом Бартой и Ярославом Шкаркой. Но с точки зрения своей театральности суд принес разочарование: он предоставил бесцветный материал. Все выступающие на процессе словно задались целью «переварить» правду и ложь в однородные, пахучие экскременты. На основе таких свидетельств трудно судить о вине, а точнее, невиновности, обвиняемых. Подозрительными кажутся все: обвиняемые, свидетели, члены партии «Общественные дела» и члены других партий, (не)замешанные в этом деле. 

Творческая команда театра «А студио Рубин», ставившая спектакль «Белокурая бестия II — Ответный удар», тоже, по-видимому, была разочарована судебным процессом, в особенности потому, что действующих лиц часто подводила техника. Хотя они и записывали всё, что только можно, но что-то разобрать на эти записях было сложно. Остроумный парадокс заключается в том, что к числу тех немногих, чьи слова в записи достаточно разборчивы, принадлежит Кристина Кочи, забывшая выключить свой собственный диктофон и, сама того не зная, предоставившая суду запись, в конце которой она опять хвастается пактом с главарями других партий и заявляет, что «завалит Барту». Для создания образа «невинно наивной» Кристинки эта запись пригодилась постановщикам даже больше, чем её знаменитое изречение, что она произнесла эти слова «после рабочего совещания-вечеринки, где было выпито 10 бутылок крепкого французского вина и где Вит Барта, помимо прочего, утверждал, что управляет действиями Путина и Обамы, а президент Клаус — его марионетка».  

Естественно, что чем скучнее были в реальности действующие лица, тем более карикатурные черты приобретала постановка. У Барты, прославившегося тем, что он расплакался на суде, в спектакле Пржиказкого слёзы бьют фонтаном из резинового баллончика, как у циркового клоуна. В действительности «всего лишь» непринуждённо угрюмый председатель партии «Общественные дела» Радек Йон в постановке Ондржея Павелки превращается в шатающегося пьяницу. А жена и соратница по партии Барты Катержина Класнова становится куклой Барби, которую он носит с собой в портфеле. Сценическая версия суда над Бартой и Шкаркой далека от документальной достоверности; однако пассажи из прослушиваемых телефонных переговоров между Павлом Бемом (Гражданско-демократическая партия) тех времён, когда он был мэром Праги, с «крестным отцом», предпринимателем Романом Яноушком, наоборот, верны до последней буквы. 

Эти записи, кроме прочего, способствовали возрождению в Чехии полузабытой «живой газеты» как платформы для комментаторов.

Слушая Бема с Яноушеком, нетрудно заключить, что на их лексикон сильно повлияло юношеское увлечение обоих шпионскими романами: аферы, которые необходимо «решить», они называют кодовыми словами «пень», который не из леса, и «дохлая лошадь». Такая инфантильность гармонирует с наивностью Кристины и атмосферой детской игры, присущей всему спектаклю. Когда судьи отворачиваются, Барта с Кристиной Кочи и Шкаркой (Пржиказкий, Полакова и Ян Влас) показывают друг другу язык, корчат рожи, кидаются друг в друга скомканной бумагой и даже показывают друг другу задницы, как школьные хулиганы. Так же по-детски Бем с Яноушеком (снова Пржиказкий и Влас) играют в гольф на маленьком подносе, с которого минуту назад вынюхали дорожку; после чего первый покоряет Гималаи, то есть карабкается по трубе над сценой, а второй обмахивается в сауне париком Шкарки вместо веника. 

Но и там, и тут получилась не просто какая-то «ржачка». 

«Белокурую бестию» и «Белокурую бестию II» театра «А студио Рубин» связывает не только выбор тех же актёров на роли Кристины Кочи и Барты. Сценография второй, как и первой, части чрезвычайно проста (два столика, сколько-то стульев и пюпитр для нот), причём в роли декораций опять выступают рисунки — на сей раз иллюстративные — мелом на стене. И во втором спектакле читает лекцию врач-гастроэнтеролог Мартинек (на сей раз в роли судебного эксперта, отвечающего на вопрос: правда ли, что все мы в заднице?). И на сей раз в спектакле звучат заимствованные и оригинальные мелодии в духе кабаре, причём в финале Поларкова исполняет песню «Мы в заднице», которая вскоре после премьеры стала общенациональным хитом. 

Хотя этот финальный зонг возможно излишне патетичен, он в то же время стал комментарием к подавленному настроению в обществе, вызванному упомянутыми скандалами. Аналогичную роль играет и собака Шкарки на театральном суде: она повторяет, а тем самым и в ироническом ключе комментирует тезисы «пятилетнего плана» Барты. А выходы трёх — сыгранных актрисой Эвы Зальцманновой — грандиозных и неразрешённых чешских коррупционных скандалов (афера с самолётами «Грипен», бронетранспортёрами «Пандур» и с Мостецкой угольной компанией) — это комментарий по поводу ничтожности разбираемого в суде дела. Публика тоже склоняется к мнению, что «всё схвачено», а цель судебного разбирательства в том лишь, чтобы «успокоить людей». Хотя она и рада была бы поверить Судье (Михал Дудек), утверждающему, что дойдёт черед и до крупных афер.

Повод надеяться на это дает арест в мае 2012 года гетмана Среднечешского края, бывшего министра здравоохранения и высокопоставленного члена Чешской социально-демократической партии Давида Рата, пойманного с поличным на взятке в размере 7 млн крон. В то же время это новое дело подтверждает, что тайное прослушивание — на сей раз его вела полиция — останется излюбленным источником качественных комедийных ситуаций для чешского документального театра.