Удерживать власть не так уж трудно, если все время подмигивать народу

Сплоченность рядов говорит об отсутствии случайностей в кадровом отборе. Фото РИА Новости

Теория элит в СССР считалась выдумкой буржуазного обществоведения. Нынешние кремлевские политтехнологи навязывают населению, журналистам и ученым убеждение: политические элиты в стране есть, а члены государственного аппарата относятся к элите. Но с этим согласны не все.

Аргументы для несогласия можно найти в далекой древности, начиная с писем князя Курбского до записок князя Петра Долгорукова. Из этих документов однозначно вытекает, что политические элиты России были отборными негодяями, не уступающими персонажам Макиавелли.

Но нам лучше исходить из онтологической посылки, сформулированной уже в новое время Александром Зиновьевым, описавшим в свое время элиты советско/российского общества: «В низших звеньях власть образуется из низкообразованной и наименее одаренной части населения, а в высших звеньях из лиц, которые с точки зрения образованности и талантов повсюду и всегда уступали и уступают многим своим сверстникам, выходящим в ученые, художники, артисты, писатели… Вокруг высшей власти складывается постепенно «просвещенный» слой. В основном из их собственных детей, зятьев и т.п. Этот слой начинает оказывать какое-то влияние на высшую власть, последняя берется давить на низшую. В итоге происходит сдвиг на один миллиметр в сто лет».

Спичрайтер – это вам не Лев Толстой

В исследовании Левада-Центра на основе всех социологических методик (включая интервью с представителями власти) доказано: профессиональные элиты в России были всегда, но политических элит не было в СССР и нет их в современной России. Но были и продолжают существовать квазиэлиты, которые негативно влияют на все сферы социальной, экономической, политической и культурной жизни.

По мнению члена-корреспондента РАН, социолога Жана Тощенко, отнесение современного руководства России к элитам – это долгоиграющая мода. Поэтому на «безрыбье» в состав «советской элиты» включали три группы: бывшую партгосноменклатуру, теневиков, искателей богатства и славы. Ни одну из этих групп нельзя назвать элитой.

Рискну кого-то разочаровать, но элита – это не обладание властью, а служение национальным интересам в международном и внутреннем смысле; патриотизм и гражданственность; высокий интеллектуальный уровень; преемственность. Но это, как говорится, теория сверхвысокого служения.

Анатолий Черняев, помощник президента СССР Михаила Горбачева, в своем дневнике 1991 года, опубликованном позже, сумел помимо описания того драматического для страны и ее верховной власти времени еще и зафиксировать особенности политического поведения высокопоставленных людей, развеивающие мифы об элитарности известных лиц, которые в ту пору, можно сказать, отвечали за сохранение великой державы.

Автор подтвердил, что практика эксплуатации чужих мозгов складывалась на вершине советской власти – в идеологических и международных отделах ЦК КПСС. Эта вершина на то время выработала полицейско-пропагандистский образ мысли и действия, для которого было характерно пренебрежение к реалиям социально-политических процессов. И дело тут не только в пофигизме отдельных начальственных лиц. Оказалось, что коллективно отточенный склад пропагандистского мышления напрочь подавляет само содержание ума каждого участника процесса.

Добавим к этому, что политический оппортунизм обладает способностью снижать интеллектуальный уровень верхушки аппарата власти. А сама вершина в это время вырабатывает в себе такое политическое самомнение, как будто ей уже принадлежит идеологической концепт «всемирной державы».

«Кроме того, – пишет Черняев, – уже к началу перестройки на вершине власти обнаружился интересный феномен: наглядно предстает роль и положение спичрайтеров  в системе руководства КПСС страной, когда политика вырабатывалась и объявлялась главным образом через подготовку речей главных начальников, неспособных ни мыслить, ни (как правило) грамотно писать. Эти «аппаратчики» вместе с некоторыми интеллигентами со стороны, сочиняя речи не для себя, пытались вносить элементы здравого смысла в политику. А попутно, поскольку их и внутри, и вовне воспринимали как представителей ЦК (!), своим поведением, образованностью, не всегда ортодоксальными мыслями и словами давали понять, что раз поблизости от самого верха есть такие люди, значит, не все еще безнадежно в этой стране, какой-то человеческий ресурс для горбачевского новаторства имеется».

Но практика нынешних речеписцев отвергает эту надежду: «Руководство идеократических государств не может функционировать без услуг спичрайтеров. Советская империя жила и выживала за счет экспорта сырья и благодаря нефтедолларам. Здесь не было никакой идеологии, но простую нефтегазодоллароносную структуру советской политэкономики поддерживала мощнейшая система пропаганды коммунистических идей. Москва изначально родилась как сильная, военная держава, цели которой никогда не сводились в первую очередь к экономическому развитию подвластных народов и территорий, ибо первые были малочисленны, вторые огромны, а основной идеей элиты было не экономическое благополучие и эксплуатация подвластного населения, а выживание элиты как таковой в борьбе с соседями, на территориях с суровым климатом, малочисленным, разноплеменным и диким населением. Изначально Россия родилась в экстремальной обстановке, в скудости ресурсов и в огромности и масштабности задач. Это и определило ее будущее, его величие и низость, ее огромную скорость развития,  с одной стороны, и древнюю архаичность с другой.Это уже цитата из книги Андрея Колесникова «Спичрайтеры». Автор сам один из представителей профессии, название которой он вынес на обложку. Где во всей описанной им иделогической мастерской можно найти признаки элитарности? Это остается единственной тайной толкового произведения.

Другое дело – Андрей Черняев. Опыт работы в верхах власти дал ему возможность не впадать в критический пафос, а просто описать некоторые сцены из тогдашней политической жизни, чтобы современный читатель сам понял национальные особенности отечественной элиты времени заката советской империи. Понял и определил степень настоящего патриотизма каждой из сторон того сложного и конфликтного времени.

«Газеты, газеты. Вот в «Комсомолке» за 22 марта – о распаде комсомола. На TV видно, как общество-то рушится... А на Пленуме ЦК КП хватаются за идолы прошлого. Лигачев требует включить в Устав: цель – коммунизм! И устроил на Политбюро истерику, что опять не учли его предложение (записали лишь «коммунистическую перспективу»)».

«Поразительная вещь: журналы, даже газеты, даже TV полны умных рассуждений о сути и судьбах марксизма, социализма, ленинизма... А этой серости во главе КПСС с теоретической подготовкой ВПШ образца 50-х годов на все наплевать. «Коммунизм – цель». «Марксизм-ленинизм» – идейная основа партии! И ты хоть лопни. А ведь в Политбюро таких... да все, кроме двух-трех! Но оно определяет дух политики. Оно...»

«М.С. не верит никаким идеологиям. Его частые заявления: что нам, стреляться, что ли, из-за того, что мы верим в разных богов, – это не просто смешливая метафора, это – его убеждение.

Он знает, что никто против нас войны не начнет. И никакой реальной военной угрозы нет. Но армия нужна скорее для престижа великой державы, а внутри, потому что – куда ее сразу деть, когда она превращена в органическое бремя общества, когда одних маршалов и генералов в одной Москве больше, чем в остальном мире! Это проблема политическая и социальная».

«Словом, Горбачев подыгрывал символике, которую так любят на Западе, чтоб покончить с «советской угрозой». Теперь уже действительно вряд ли кто в нее верит, кроме самых темных... Ибо ее реально нет, пока есть Горбачев и перестройка».

В коридорах власти простудных сквозняков не бывает. Фото PhotoXPress.ru

Теперь о кликах. Мне приятно, что коллеги развивают идеи, которые я сформулировал на заре отечественного бума в изучении элитологии.

Клика – это малая группа в рамках больших социальных групп. Она возникает стихийно, принадлежит к неформальным связям, которые существуют в рамках социальных и институциональных структур. Клики стремятся с помощью явных и скрытых действий так сформировать структуры, чтобы занять в них господствующее место и получить наибольшую материальную пользу. Цель клики – полное господство над структурой без ее изменения.

Во властно-управленческих аппаратах существуют несколько типов клик.

Симбиотическая клика с вертикальной структурой базируется на принципе равенства услуг и организуется лицом, занимающим высшее положение в иерархии. Путем взаимных поддержек и протекций (начальник потакает слабостям отдельных подчиненных, а последние шпионят в его пользу, информируют об опасностях, организуют систему интриг вместо общественного мнения, поддерживают при выборах на руководящий пост и т.п.).

Паразитическая клика с вертикальной структурой аналогична предшествующей, но отличается от нее неравенством услуг. В ней только некоторые подчиненные становятся фаворитами начальства. Оно покупает их преданность и с их помощью подчиняет остальных. Вокруг привилегированных лиц создается ореол особых возможностей и влияния. Такая клика действует по древнему принципу «Разделяй и властвуй».

Защитная клика с горизонтальной структурой возникает в периоды смены политического курса и социально-политических реформ. При этом члены аппарата объединяются для солидарного противостояния изменениям при помощи саботажа, кадровых перемещений, формальной и символической деятельности и пр.

Агрессивная клика нацелена на изменение существующего уклада социальных и политических сил, а не на сохранение статус-кво. Ее члены занимают равное положение в социальной и организационной структуре и имеют общие интересы. Для их достижения они поддерживают друг друга в борьбе за власть, материальные и прочие ценности.

Случайная клика возникает на основе знакомств и вытекающих отсюда обоюдных услуг, связанных с удовлетворением желаний, вкусов и потребностей.

В советской истории клики возникали по мере укрепления позиций очередного генсека, который на последней стадии существования СССР был заменен президентом.

Надо учитывать, что не только аппарат КПСС (как считалось во время перестройки), но и главные государственные ведомства (обороны, МВД–КГБ, иностранных дел), а также их возрастные ветеранские когорты являются предпосылкой авторитарно-бюрократических тенденций революций и реформ. Это предвидение целиком подтвердилось: современный политический режим в России является авторитарно-бюрократическим, в котором силовые структуры играют первую скрипку.

Любые групповые интересы порождают и усиливают тенденцию к групповому (социальному) паразитизму, который усиливается в той степени, в какой члены групп руководствуются материальными интересами. Политическая активность есть случайная величина таких интересов аппарата, а лоббизм – следствие группового паразитизма.

Чем больше властно-управленческий аппарат формируется по национально-этническим признакам, тем больше в нем доминируют своекорыстие и бюрократические мотивы поведения. Стремление занять руководящие посты в аппарате («выбиться в люди») выражает мелкобуржуазную ментальность и сближает аппарат с группами националистического толка.

Сохранение любой организационно-управленческой структуры есть следствие материального своекорыстия и бюрократических мотивов поведения. Группы интересов в аппарате более идеологизированы и сращены с политическим истеблишментом.

Но отношения самых разных групп интересов с госаппаратом не отражают общих желаний населения страны и не являются правовым взаимодействием между системой социальных интересов и властью. Государственный аппарат России тоже не выражает общих интересов населения страны. Поэтому они не выражаются и в российском законодательстве. Таков парадокс постсоветской трансформации.

О большинстве господствующих меньшинств

Конфликт между мнимым авторитетом государства и личной автономией неразрешим. Отсюда вытекает справедливость анархизма. Прежде всего потому, что, как показал Роберт Даль, американский политолог, один из основоположников концепции плюралистической демократии, правление попечителей от лица власти намного хуже анархизма. При таком правлении государственный аппарат берет под контроль избирательные процессы.

Казалось бы,  попечительство как социальная функция вполне себе благородная, но попечители – это те же руководители, которые составляют властную иерархию. А избиратели, оказавшись на попечительстве, не могут мирно устранить руководителей путем непосредственного или опосредованного голосования. Такая система появляется и приживается в истории чаще демократии и является врагом последней. Этот враг существует в России в доктринальной (ленинизм) и политической формах (СССР и постсоветская Россия).

Надо отметить, что Роберт Даль на эмпирическом материале 100 лет спустя доказал справедливость всех аргументов Михаила Александровича Бакунина, которые тот выдвинул против марксизма.

Конечно, Даль был идеалистом, когда в работе «Демократия и ее критики» писал: «Вероятно, не существует людей в здравом уме, которые бы ожидали, что правительство насытит все их потребности или попытается осуществить это».

Поэтому, несмотря на то что все концепции попечительства логически противоречивы, люди на обещания насыщения ведутся. А коли это так, то никакой науки об управлении не существует. Поведение экспертов не отличается от поведения дилетантов. В современных обществах угроза злоупотребления властью больше, чем во все предшествующие времена.

К России полностью применима характеристика «бесполой демократии», поскольку Конституция остается неизменной, но демократические институты используются для решения локальных вопросов; решение большинства вопросов перешло в руки судей и бюрократии по принципу иерархии; слой военных находится под номинальным контролем гражданских лиц, которые знают, что они лишатся своих постов или с ними случится нечто худшее, если они не будут приспосабливать свои решения к желаниям военных.

При отсутствии демократических убеждений, традиций и социально-экономического равенства процедуры принятия коллективных решений не могут быть полностью демократическими.

Народ – это все взрослые, подчиненные обязательным коллективным решениям общества, а не государства. Любой способ принятия решений может вести к неожиданным последствиям. Отсюда вытекают два главных возражения против демократического процесса: он способен нанести вред; может привести не к общему благу, а к несправедливым решениям. Первое возражение ограничивает и заменяет демократический процесс под предлогом того, что результаты важнее процессов. На деле оно является банальным обоснованием концепции попечительства и лживым прикрытием фактически диктаторского режима. Второе возражение ведет к тому, что демократический процесс обслуживает реализацию партикулярных интересов и не служит достижению общего блага.

Нарушение большинством прав меньшинства существует в виде парадокса: если большинство не имеет права нарушить права меньшинства, то оно лишено определенных прав. А если имеет права, то может лишить таких прав меньшинство. Отсюда вытекает: никакая процедура не может быть одновременно демократической и справедливой.

Однако этот парадокс мним, поскольку на практике сильное меньшинство лишает большинство его прав. Большинство не руководствуется логикой. Оно может верить в демократию и одновременно нарушать ее принципы, не признавать ее, использовать демократические процедуры для уничтожения демократии.

И тут на трибуну выходит как бы господствующее меньшинство…