Как удержать психику человека в ситуации невиданного кризиса

Королева Елизавета II благодарит тех, кто на передовой в войне с Ковидом. Фото Reuters

Совершенно понятно, что сегодня мы столкнулись с такой ситуацией, которая предлагает нам экзистенциальный тест для всего человечества.

Первое, что происходит с психологией людей в ситуации кризиса планетарной идентичности, независимо от того, какую бы из стран мы ни взяли (Германию, Францию, Норвегию, США или Китай), – это обретение нами синдрома, который назван утратой перспективы жизни.

Мы из реальности, в которой жили раньше, умели что-то делать, как-то действовать, кому-то противостоять, вдруг стремительно проваливаемся или вступаем в какую-то новую реальность. Это сопровождается громадным комплексом утраты перспективы. Для стран, для лидеров, для каждого человека. Я приведу лишь несколько примеров того, с чем сталкивается психология, когда мы оказываемся в ситуации пандемии или инфодемии.

Первая из этих проблем, от которых зависит жизнь многих из нас, – это психология лидеров различных государств, которые сталкиваются сегодня с выбором между видимыми человеческими жертвами и гуманитарными жертвами.

Если страны выбирают стратегию минимизации видимых жертв, то это очень важный и понятный выбор, согласно которому утверждается, что жизнь человека превыше всего.

Но перед властью, лидерами государств и правительств всегда появляется эта альтернатива. Выбор между реальными, то есть видимыми жертвами, и так называемыми гуманитарными жертвами. Последние возникают, когда мы жертвуем тем, что некоторые называют экономикой, другие – крахом малого, среднего и крупного бизнеса.

Но разве за крахом малого и среднего бизнеса не стоят сломленные люди, личности, их утраченные надежды, кризис идентичности каждого разоренного человека, который до конца надеется, что его-то беда обойдет? И дай Бог, чтобы это происходило. Но он видит, что его семья оказывается лишенной социальной и экономической почвы. И тогда он понимает, что, несмотря на то что его обошла пандемия, семья оказалась вышибленной из того образа жизни, в котором она жила.

При этом возникнет ситуация, которую Эрих Фромм назвал «революцией утраченных надежд».

Сегодня с пандемией борются многие страны. И здесь главное понять психологически, что в этой борьбе нет жестких и мягких мер.

Есть меры, понимаемые людьми или отдельной личностью, а есть и непонимаемые. Так вот, понимаемые меры, как я считаю, придают хоть какой-то смысл этой борьбе. Поэтому власть, делая свой выбор, что сейчас для нее самое главное, а что может подождать, должна сделать все, чтобы люди этот выбор поняли.

Иногда мы уже сталкиваемся со всем этим и в особом варианте. Это так называемый рост домашнего насилия. Взрывы агрессивности у людей, которые наверняка чувствуют себя уязвленными, социально обиженными, испуганными катастрофами, происходящими повсюду, вдруг обрушиваются на тех, кто является еще более социально незащищенным. На тех, кто физически, психологически слабее, на тех, кто рядом. На тех, кто не может ответить. Об этом же говорит такая подлая тенденция, как нападения на людей 70–80 лет, выходящих из магазинов, с целью жестокого грабежа…

По какому пути направить состав – психологическая задачка не для слабонервных. Фото Pixabay

«Тяжелая неуправляемая вагонетка несется по рельсам. На пути ее следования находятся пять человек, привязанных к рельсам. К счастью, вы можете переключить стрелку – и тогда вагонетка поедет по другому, запасному пути. К несчастью, на запасном пути находится один человек, также привязанный к рельсам. Каковы ваши действия?»

Говорят, что эту этическую проблему может решить искусственный интеллект. Но мне сегодня интереснее люди со своими «вагонетками» проблем.

Сегодня надо понимать, что и политические лидеры, и ученые люди, и юноши, обдумывающие будущую жизнь, являются действующими лицами большой экзистенциальной драмы. А это значит, что каждый из нас должен сопрягать свои действия со своим внутренним миром, с психологическими особенностями, если хотите – своей натуры.

Тут я хочу сказать, что типология политиков, как и типология людей в целом, разделяется на три психотипа.

Один психотип, из-за которого многие страдают, я называю «психотипом авосьщизма». Это от знаменитого русского «авось». Такой психотип все проблемы и опасности сглаживает философией из одной мысли – «Авось пронесет».

«Какая-то эпидемия, где-то в Китае? Да у них там экзотическая кухня. А мы ребята крепкие, нас не зацепит…» Однако зацепило, и неслабо. Но второму психотипу в такой ситуации комфортно. Он во всем выступает за свинцовый порядок, требует чрезвычайного положения в стране, предлагает усилить меры наблюдения за обществом, объявлять всех, кто вокруг нас, вражеским окружением. И объяснять населению, что ему можно делать, а чего нельзя.

Тоже выход, но без рационального и положительного результата.

Наконец, третий тип, для которого характерно слово vigilance. В переводе на русский – «бдительность», «наблюдательность». А это уже психотип тех людей, которые имеют, как говорят психологи, большую когнитивную сложность, которые видят разные варианты явлений и событий. И в этих стратегиях мы уже видим, что они начинают говорить другим языком.

Попробуйте посмотреть выступление Ангелы Меркель или королевы Великобритании. Они говорят не про экономику, а про людей и с людьми. А это есть абсолютно другая ценностная установка. Причем она лишена какого бы то ни было популизма.

Такие разговоры с обществом в трудные времена дают ему силы и вдохновение. А это необходимо государству, попавшему в трудное положение, чтобы сделать невозможное – одновременно бороться с коронавирусом и ослабить экономический шок, который может превратить жизнь в нескончаемую драму.

Поэтому мы видим по рецептам различных стран, какую долю они бросают на то, чтобы поддержать каждого человека. Потому что они поддерживают не экономику, не бизнес, не те или иные компании независимо от их масштаба. Их поддержка носит антропологический характер. А это значит, что в центре всех действий власти в демократической стране стоит человек. А уже из этого базового условия как раз и вырастает сильное государство.