Он бомбил Берлин в 1941 году

	Летчик Михаил Водопьянов.

В 1934 ГОДУ вместе с другими шестью летчиками спас 102 человека с затонувшего парохода "Челюскин" в Чукотском море и стал Героем Советского Союза (Золотая Звезда # 6).

...Посадил впервые в мире самолет на Северный полюс в 1937 году, доставив туда исследовательскую группу И.Д. Папанина, работавшую затем на дрейфующей станции.

...Одним из первых летал бомбить Берлин в начале августа 1941 года.

Этого хватило бы для нескольких замечательных людей. Недаром летчик И.П. Мазурук когда-то отмечал, что Михаил Водопьянов, по существу, - трижды Герой Советского Союза, но в те годы имевшим уже Звезду Героя второй раз звания Героя не присваивали, а ограничивались вручением ордена Ленина. Это было, конечно, несправедливо, поскольку, например, другим участникам воздушной экспедиции на Северный полюс в 1937 году присвоили звания Героев, а Водопьянову - нет. А ведь Михаил Васильевич в то время являлся и командиром всего летного отряда, и командиром флагманского самолета, который как раз и был приледнен им (повторяю - впервые) на Северный полюс...

Михаил Водопьянов в группе первых Героев Советского Союза.

Но обид у Михаила Васильевича по этому поводу никогда не было. Он не относился к типу тех людей, для которых цель жизни - приобрести побольше наград. Водопьянов был бескорыстнейший человек, главная цель которого - беззаветно служить своему Отечеству, жить во имя других людей. Даже в пожилом Водопьянове, которого я наблюдал, по-прежнему чувствовалась готовность сию минуту броситься на помощь, потому что житейским его девизом всегда было - помочь человеку в конкретном деле.

Впервые я познакомился с Михаилом Васильевичем в 1975 году, за пять лет до его смерти. Он производил впечатление человека душевного и отзывчивого, часто говорил людям ласковые слова, например: "Какой вы красивый, молодой!" Видимо, в каждом из окружающих он старался увидеть и подчеркнуть что-то доброе, значительное и тем возвысить.

Когда к нему пришла слава, к Водопьянову обращались люди со всех концов страны, и он помогал - за кого-то хлопотал, кому-то давал деньги, прощал долги. Однажды сын Владимир спросил его: тот-то и тот-то у тебя брал в долг - отдал? Михаил Васильевич какое-то время молчит, потом улыбнется и скажет: "А откуда он возьмет-то?!" И словно рад, что ему не отдадут никогда назад денег.

Все более проявлявшаяся у Михаила Васильевича чуткость к людям начиналась, как мне кажется, в далекие годы его летной работы, когда он постигал мудрость своей профессии, мудрость бытия, познав цену человеческой жизни.

А узнал он ее с самого раннего детства, с девяти лет, когда стал наемным работником, подвозившим с карьера камень для строительства, затем подручным печника, вновь подвозчиком камня - уже на металлургический комбинат, пахарем...

Родился Водопьянов 9 (21) ноября 1899 года в деревне Студенки Липецкой области. Он часто видел над деревней пролетавшие огромные самолеты "Илья Муромец", они и зародили в нем интерес к авиации, переросший затем в привязанность на всю жизнь.

Восемнадцатилетним парнем Михаил Водопьянов стал добровольцем Красной Армии, поступил служить в Липецкую авиачасть, где на первых порах ему поручили подвозить бензин к самолетам. И он не закапризничал: подвозить так подвозить. Сначала заправлял бензином самолеты, потом помогал авиамеханику, изучал причины неисправностей двигателей, различных систем самолета... А вскоре уже мог ремонтировать технику, был с ней на "ты". Впоследствии он освоил такие профессии, как моторист, бортмеханик, шофер.

Работая шофером в Москве, он все чаще наведывался в мастерские "Добролета", ночуя на лавочках Петровского парка и зарабатывая на жизнь тем, что разгружал вагоны на станциях, пилил дрова и т.п. Как бы работал в "Добролете" на общественных началах.

Спустя только полгода его зачислили мотористом. Крупную фигуру Водопьянова не заметить было нельзя. Тот, кто входил в мастерские, мог увидеть следующее. В ремонтном цехе сидел здоровяк с руками молотобойца. Он держал вкладыш подшипника и большим шабером старательно его обрабатывал. По тому, с каким усердием он это делал, можно было судить о его невероятной терпеливости.

Потом, работая уже в должности бортмеханика в летном отряде по борьбе с саранчой, приметил старый, вышедший из строя учебный самолет "Авро", отремонтировал его и стал выполнять на нем тренировочные полеты. Никто не приглашал его стать летчиком. Это была исключительно его инициатива.

Так, шаг за шагом, он овладевал этой профессией и вскоре стал работать пилотом гражданской авиации. Открыл линию Хабаровск - остров Сахалин, в Каспийском море вел воздушную разведку лежбищ тюленей; работая в транспортной авиации, летал по маршрутам Москва - Хабаровск, Москва - Ташкент и многим другим.

Казалось, никто и ничто не помешает Водопьянову и в дальнейшем быть в авиации. Однако зимой 1933 года в испытательном перелете из Москвы до Петропавловска-Камчатского его самолет разбивается на озере Байкал, покрытом толстым льдом. Бортмеханик погибает. У Водопьянова сильнейшее сотрясение мозга, перелом нижней челюсти, много зубов выбито, глухие раны на подбородке, переносице, рассечены надбровные дуги - тридцать шесть швов наложили впоследствии на голову.

И долго потом пришлось лечиться. Он мог бы вообще никогда не вернуться в авиацию, если бы не сила воли и настойчивость. Медики повторно обследовали Водопьянова и пришли к выводу, что он вполне здоров и годен к летной работе без ограничения.

А тут и сообщение о катастрофе с "Челюскиным".

Не мог он не принять участия в таком важном деле, как спасение. Тем более что среди пострадавших были женщины и грудные дети. И он настойчиво стал проситься отправить его на выручку людей.

Но к отбору летчиков относились строго. Когда он оказался в кабинете у председателя правительственной комиссии Валериана Куйбышева, тот спросил его:

- Серьезно ли вы все взвесили? Ведь это полет в Арктику...

И действительно: пурга, снежные заносы, поломка авиатехники, потеря ориентировки в беспросветной снежной мгле для многих из тех, кто отправился в этот трудный путь, стали непреодолимым препятствием. Недаром только семерым летчикам удалось добраться до бедствующих на льдине людей, остальные же где-то застряли.

Не опишешь в короткой строке всех перипетий происшедшего. Скажу только, что Водопьянов совершил к бедствующим людям три полета и вывез оттуда десять человек. Неимоверно трудно дались ему эти полеты. На деревянно-полотняном самолетике Р-5, без штурмана, без радиста, через хребты, через горы, по неимоверно тяжелой трассе добрался он до места. Это было уникальное, героическое достижение.

А через несколько лет - подготовка к полету на Северный полюс. И вновь главное действующее лицо - Водопьянов, которого назначают командиром летного отряда экспедиции, состоящего из нескольких тяжелых самолетов и одного самолета-разведчика. Тщательно готовились к этому ответственнейшему заданию. Вот как характеризует тогдашнего Водопьянова начальник технического отдела Управления полярной авиации К.А. Москатов:

- Михаил Васильевич, помню, сказал, что все моторы, которые будут установлены на самолетах, он отберет сам - проверит их работоспособность и надежность, запишет номера тех, которые выдержат испытания, и установит их на самолетах. "Иначе, - сказал он, - я не полечу никуда".

Последний рывок на полюс с острова Рудольфа все откладывался из-за непогоды. Разведывательный полет в сторону полюса не принес нужных результатов - летчик Головин на последней капле бензина смог лишь вернуться обратно. Тогда Водопьянов решительно сказал:

- Я полечу вперед, если разобьюсь, то один. А сяду - остальные пускай ко мне прилетают.

Участник этой же экспедиции летчик Мазурук вспоминал: "Наверняка из десяти девять летчиков вернулись бы назад: свалиться в торосы, поломать машину, а значит, и сорвать задание, ничего не стоило..."

Самолет, ведомый Водопьяновым, приледнился 21 мая 1937 года. Мир был восхищен. Сыпались поздравления со всех концов планеты. Вот одно из них - от начальника авиационного корпуса армии США: "Этот перелет, без сомнения, свидетельствует не только о высоких летных качествах Водопьянова и его группы, но представляет собой также славное достижение советских авиационных механиков и конструкторов".

Вся Москва встречала героев, а вместе с ней и вся страна.

***

Началась Великая Отечественная война. Водопьянов добился аудиенции у Сталина, попросился на фронт (Михаил Васильевич имел тогда бронь как работавший в Полярной авиации и мог оставаться там). Вскоре была создана 81-я авиадивизия дальней авиации, специально предназначавшаяся для бомбардировки глубоких тылов противника, и в частности Берлина. В начале августа 1941 года Водопьянов доложил в Ставку о готовности к боевым действиям. Сталин отдал приказ о нанесении бомбового удара по Берлину.

И вот авиадивизия под командованием Водопьянова с 9 на 10 августа 1941 года отправилась в этот труднейший и опаснейший полет. Десять тяжелых самолетов Пе-8 поднялись с аэродрома в Пушкине под Ленинградом, взяв курс на Берлин. Были большие потери среди наших самолетов. Но сам Водопьянов, на своем головном, долетел до самого Берлина и удачно отбомбился.

Что началось в столице Германии! Ведь в то время фашистская пропаганда повсюду кричала о своей почти полной победе в Европе.

Михаил Васильевич впоследствии рассказывал:

- Летишь бывало бомбить Берлин - вражеские зенитки не оставляли живого места в небе, того и гляди воздух начнет плавиться, а у самого все внутри дрожит. Страшно, конечно, - жить-то хочется. Пятьдесят на пятьдесят - вернешься ты после бомбометания или нет. Но есть такое, что дороже жизни...

И вновь мирное время, уже послевоенное, когда он окончательно сформировался как пишущий человек, издав немалое количество книг и став членом Союза писателей.

Человек широчайших интересов, он не забывал и земной жизни, заботился о своих близких, особенно о детях, старался вовлечь их в полезные дела, воспитывал в них трудолюбие и скромность.

Водопьянов - слиток героических дел. Трудно представить и спасение челюскинцев, и особенно экспедицию на Северный полюс, и первые полеты на Берлин без Водопьянова. Без него что-то непременно поубавилось бы в этих событиях.

Не прожил он ста лет, как обещало ему природное здоровье, но все же восемьдесят прожил.