"Список Рязанова"

Давид Рязанов.
Рисунок Исаака Бродского. 1920 г.

КОГДА я начинал собирать сведения об академике Давиде Борисовиче Рязанове (1870-1938) в библиотеках, архивах, у родственников, он интересовал меня как историк, архивист, издатель, директор Института Маркса и Энгельса, ставшего в 20-х годах всемирным центром обществоведения. Я и не подозревал, что исследую фигуру выдающегося гуманиста и правозащитника. Какие правозащитники в условиях тотального подавления любого политического инакомыслия! Однако мое мнение было поколеблено, когда в Центральном архиве КГБ-ФСБ я познакомился со следственным делом ученого, нашел с десяток томов с письмами репрессированных, другие красноречивые документы правозащитного характера. Позднее я обнаружил архивные записи о том, что еще 11 томов подобного характера из личного фонда Рязанова были уничтожены в 1941 г.

Оказывается, этот человек всю жизнь был диссидентом. Начал он с того, что активно защищал права самой угнетенной и самой бедной части российского общества. За это ему довелось провести шесть с половиной лет в царских тюрьмах и три года в ссылке. Став в 80-х годах XIX в. народником, он уже тогда критиковал своих единомышленников за склонность к насилию и террору. В начале нашего века он - социал-демократ и политический эмигрант - во время теоретических споров накануне II съезда РСДРП обозначил взгляды будущего вождя Октября как сектантские, антидемократические, авторитарные. Позднее он называл воззрения Ленина и его "верного ученика" "скифскими".

Рязанов не примкнул ни к большевикам, ни к меньшевикам. В 1905 году он активно участвовал в создании российских профсоюзов, а после 1907 г., вновь оказавшись в эмиграции, занялся научной работой, публикуя статьи, книги о Марксе, Энгельсе, других мыслителях ХIХ века, о социальной истории.

Жизнь Рязанова, как и других политических эмигрантов, круто изменила Февральская революция. Он возвращается в Россию. "В это время для меня невозможно писать что-нибудь архивное. Теперь, когда политические события сами выкрикивают имя Маркса, было бы скучно воспроизводить его цитаты", - пишет он в письме 25 марта 1917 г.

Рязанов избирается председателем петроградских профсоюзов, становится заместителем председателя всероссийских профсоюзов, членом ВЦИК. Его избирают в Учредительное собрание. Позднее в Наркомате просвещения он возглавляет управления по науке и архивам. Особенно непросто Рязанову пришлось, когда он в августе 1917 г. вместе с большой группой левых интеллектуалов оказался в РСДРП (большевиков). Здесь он сразу же выступил против плана вооруженного восстания, за совместные действия всех социалистических партий, за создание коалиционного правительства без Ленина и Троцкого, против роспуска Учредительного собрания, Брестского мира и в знак протеста вышел из Совнаркома, а затем - на время - из РКП(б).

Во время партийных форумов он отвергал всевластие ЦК, его вмешательство во все сферы общественной и производственной жизни, стремление подмять под себя профсоюзы, бюрократизацию партии. Рязанов был острым на язык одесситом. Авторханов не без основания называл его суждения оригинальными - они действительно выделяются на фоне скучных косноязычных речей. "Наш ЦК совершенно особое учреждение. Говорят, что английский парламент - все может; он не может только превратить мужчину в женщину. Наш ЦК куда сильнее: он уже не одного очень революционного мужчину превратил в бабу, и число таких баб невероятно размножается", - заявил он на одном из партийных форумов.

Он полемизировал со всеми вождями РКП(б), в том числе и с генсеком, и в январе 1924 г. заявил ему и другим рвавшимся к власти партийным боссам на XIII партийной конференции: "Как вы, друзья, ни садитесь, все же в Ленины не годитесь. Пойте соло, запевайте дуэт, трио, квартет и квинтет, но вам не заменить того, что является историческим своеобразием, что является особым моментом в истории партии". Эти слова, как и фраза "Долой кандидатов в вожди!", были изъяты из стенограммы конференции. Резко выступал он и против создания Мавзолея и превращения Красной площади в кладбище.

Десять лет Рязанов возглавлял Институт Маркса и Энгельса, куда со всех стран приезжали обществоведы, чтобы ознакомиться с уникальным архивом, библиотекой и методикой работы директора. В 1929 г. он стал академиком. Его хотели даже избрать вице-президентом Академии наук, но власти воспрепятствовали.

Свое влияние ученого и общественного деятеля Рязанов активно и бесстрашно использовал для противостояния антигуманным тенденциям в развитии нового государства. Он был противником смертной казни и постоянно требовал у Ленина ее отмены. "Никогда смертная казнь не останавливала ни одного преступника по той простой причине, что они не читают не только "Правды", но даже и "Известий". Смертная казнь производит устрашающее впечатление тогда, когда она происходит, как в XVIII веке, на площади...Но это действует недолго. В этом отношении я считаю, что нужно из Уголовного кодекса, поскольку он рассчитан не на год, а на более постоянное и продолжительное время, исключить абсолютно всякое лишение жизни, всякое уничтожение", - заявил он на заседании ВЦИК в 1922 г.

Рязанов не оставлял без протеста ни одно авторитарное действие новых властителей России, в том числе запрет оппозиционных партий и газет. Он постоянно требовал ограничить компетенцию ВЧК, ГПУ и ОГПУ. На VII съезде РКП(б) он заклеймил Троцкого за приказ о расстреле в начале марта 1918 г. группы студентов в Петрограде, добился отмены смертных приговоров для нескольких десятков делегатов конференции социалистов, требовавших от большевиков летом 1918 г. отказа от власти, протестовал против "гнусных расстрелов" четырех великих князей, против расправы над узниками Соловецкого концлагеря. В июне 1922 г. на Московской партийной конференции протестовал против вынесения смертных приговоров на процессе против ведущих деятелей партии эсеров, организованном вождями большевиков для сведения счетов со своими политическими оппонентами. 3 августа 1922 г. на заседании президиума ВЦИК он добивался отмены смертных приговоров для митрополита Вениамина и девяти других петроградских священнослужителей. "Я предлагаю помиловать всех, заменить расстрел другим наказанием и потом, пользуясь тем, что у нас скоро пятилетие, ликвидировать это дело", - заявил он. Шесть из десяти приговоренных были помилованы и через несколько месяцев освобождены.

Уже в конце 1917 г. Рязанов создает свою службу спасения репрессированных. Как член ВЦИК он имел право ходатайствовать за арестованных, добиваться амнистии. В его секретариат стекались сведения об арестованных от их родных и друзей, составлялись справки, содержавшие все данные, необходимые для ходатайств. Часть сведений Рязанов получал от своих знакомых и узников тюрем, которые он посещал. Позднее основная информация поступала через письма, а также во время приемов ходатаев, которые Рязанов до декабря 1930 г. проводил регулярно в своем директорском кабинете. Письма приходили из разных городов. Писали Рязанову и сами узники концлагерей, и ссыльные, но в основном родные и друзья. Рязанов обращался по каждому случаю к руководителям ВЧК, ГПУ и ОГПУ, в комиссию по помилованию ВЦИК, а иногда и к членам ЦК и добивался освобождения арестованных, отмены смертной казни или смягчения приговоров, улучшения условий содержания и решения других вопросов. Помогал он и многочисленным жертвам социальной дискриминации, добиваясь для людей с непролетарским происхождением пенсий, устройства на работу, права поступать в вузы, выезда за границу и т.д.

Неутомимая правозащитная деятельность Рязанова документально зафиксирована в десятке томов его следственного дела, хранящегося и в Центральном архиве ФСБ России. Здесь сотни писем, характеристики, резолюции, заявления, справки, решения, другие материалы. Известный петербургский историк античности С.Я. Лурье писал: "Мы все прекрасно знаем и помним, Давид Борисович, сколько невинных людей было в тяжелое переходное время спасено от верной смерти благодаря Вашему заступничеству", а эмигрировавший на Запад социал-демократ В. Гриневич вспоминал: "Не сомневаюсь, что многие сидевшие тогда по тюрьмам чека, до сих пор вспоминают добрым словом Рязанова. Это был в Москве, может быть, единственный человек, у которого родные арестованных находили помощь и надежду. Ворча на меньшевиков и эсеров, он все же отправлялся к власть имущим и добивался чего мог, часто довольно многого.

Чем объяснить его достижения? Трудно сказать.... Возможно, что в тогдашних партийных верхах еще считались с ним, как с заслуженным работником; возможно, что влияла в известной степени и его тогдашняя популярность среди передовых рабочих".

Сразу же после 1917 г. на Рязанова обрушивались всевозможные порицания, предупреждения, выговоры, исходившие от политбюро и ЦК, появлялись соответствующие статьи в "Комсомольской правде", "Известиях". В начале 20-х годов ему запретили работать в профсоюзах, уволили из Наркомата просвещения, грозили исключить из партии, а значит, и лишить работы, выслать за границу; ему запрещали читать лекции, мешали его работе в Институте Маркса и Энгельса. ОГПУ следило за каждым его шагом. Но долгое время его не трогали, опасаясь протестов в среде рабочих и за рубежом, где Рязанова хорошо знали и высоко ценили как ученого и теоретика.

Арест последовал лишь в ночь на 16 февраля 1931 г. Диссиденты, гуманисты и правозащитники Сталину в это время мешали. Его выслали на три года в Саратов. Весной 1934 г. ему разрешили приехать в Москву, чтобы привезти туда больную жену. Калинин уговаривал его отправить генсеку покаянное письмо. Рязанов отказался. Тогда вновь отправили в Саратов. В июле 1937 г. последовал второй арест. 21 января 1938 г. Рязанов был расстрелян...

Недавно был найден оригинал "Списка Шиндлера". Он содержит 1200 фамилий евреев, спасенных им в 1944 г. Если составить "Список Рязанова" и включить в него всех тех, кого он спасал от гибели и кому он помогал в течение более тринадцати лет, то число это будет намного больше. Это были представители всех сословий и партий, от князей до рабочих, от кадетов до троцкистов.

Судьба академика Рязанова показывает, что в нашей стране, испокон веков разделенной на непримиримые радикальные политические группы, любым примирителям, взывающим к гуманизму, здравому смыслу, к уважению прав сограждан, к демократическим процедурам, приходится несладко. Их выталкивают на обочину политической жизни, высмеивают, преследуют, даже уничтожают, а затем предают забвению. И сейчас об академике Рязанове, которым вполне может гордиться Россия, у нас знают лишь немногие. Ни прижизненной, ни посмертной славы, как Оскар Шиндлер в Германии или Рауль Валленберг в Швеции, он так и не удостоился.

В заключение два письма, адресованных Рязанову. Первое написано дочерью графа А.А. Раевского, арестованного по делу "лицеистов" в 1925 г., второе - М.С. Гудович, матерью двух художников, оказавшихся в концлагере.

"Москва, 15 ноября 1929 г.

Многоуважаемый Давид Борисович!

Обращаюсь к Вам с очень большой просьбой.

Нас осталось трое детей, девочек, из которых я старшая. Мне 16 лет, а сестрам 14 и 6. Родители наши находятся в Бутырской тюрьме. Об отце, Александре Александровиче Раевском, моя мать сама говорила с Вами, но 26-го октября она, Надежда Феофиловна (Богданова) Раевская, была также арестована.

Простите, что беспокою Вас этим письмом, но мы находимся сейчас в крайне тяжелом положении, т.к. кроме всего нам грозит выселение. Похлопочите, пожалуйста, о возвращении нашей матери, чтобы мы могли соединиться с нею.

В чем она обвиняется и к чему приговорена, мы не знаем.

"Многоуважаемый Давид Борисович!

Прошу Вас за моих сыновей Дмитрия и Андрея Александровича Гудовичей, которые находятся в концлагере на три года.

Старший Дмитрий - в Кеме, младший Андрей - дальше. Но адрес их один и тот же: Авт. Кор. ССР. Кемь У.Р.Л.О.Н.

Убедительно прошу о переводе их на минус шесть в какой-нибудь город, где бы они могли работать. В концлагере свирепствует эпидемия сыпного тифа. Нахожусь в постоянном страхе потерять их. Должна ежемесячно посылать им на жизнь, а посылать нечего. Обвинения обоим никакого предъявлено не было, и только сказано, что здесь им жить неудобно из-за возраста. Мы же никакого тяготения не имели к этому месту и с удовольствием перебрались бы в другое, если бы только получили разрешение на это.

Выходит, что старший без обвинения находится в этом положении уже семь лет.