Марш через Москву

Москва, улица Горького. 17 июля 1944 года.

Еще в сорок первом они были у стен советской столицы. А 17 июля 1944-го, оборванные, грязные и изнеможенные, шли по центру Москвы, демонстрируя всему человечеству, что будет с теми, кто с мечом пойдет на первое в мире социалистическое государство.

Казалось бы, все в порядке вещей. Но почему-то в отечественных архивах до сих пор не удалось обнаружить документов, хотя бы косвенно проливающих свет на это событие 60-летней давности. О нем, похоже, не любили вспоминать.

Попытаемся восстановить картину того летнего дня, опираясь в основном на зарубежные источники и показания живых свидетелей с обеих сторон.

Фриц Финке, ефрейтор автомобильной роты из 20-й танковой дивизии, окруженной под Бобруйском, вспоминает, как вместе с парой сотен других пленных немецких солдат его отправили на восток. Люди шли целый день. Им не давали ни пить, ни есть. Упавших или отставших конвойные расстреливали. Остановились у железной дороги. Подошел паровоз с двумя товарными вагонами. В них охрана плотно затолкала пленных. Двери заперли, окна затянули колючей проволокой. Разнесся слух, что немцев повезут прямиком в Москву.

Капитан Герхард Аппель, командир разведывательного батальона 6-й воздушно-полевой дивизии, вместе с другими пленными прошел многокилометровым пешим маршем до Витебска. Паек – одна буханка хлеба на десять человек. В Витебске немцев затолкнули в товарные вагоны. И опять-таки: место назначения – Москва.

То, что немцев направляли в Москву, вызывало недоумение и у красноармейцев: ведь в столице не было ни одного специального лагеря для приема пленных. Даже командующие советскими фронтами не понимали смысла действий НКВД. Ведом он был только Сталину и его ближайшему окружению: тех фашистов, которые рвались прямиком в Москву, необходимо показать советскому народу и зарубежным посольствам во всем их ничтожестве, а затем уж прятать в лагеря. Это должно было стать живым доказательством триумфа над Германией.

Сталин брал пример с древних римлян. Их полководцы после больших побед проходили триумфальным шествием по Риму, а за ними под ругань и издевательства толпы тянулись вереницы пленных. Советский вождь хотел публичного унижения армии Гитлера. Ее нужно было вывести напоказ как презренную шайку бродяг.

Всего Сталин приказал в первые недели июля 1944 года доставить в Москву 55 тысяч пленных немецких солдат исключительно из группы армий «Центр». Из товарных вагонов, едва держась на ногах, выходили люди, не евшие несколько дней. При выгрузке пленных в очередной раз обыскивали и отбирали все более-менее ценное. На некоторых остались только рубашка и брюки. Снимали сапоги. Вместо них бросали немцам старые автомобильные покрышки. Те вырезали из них подошвы и привязывали к ногам телефонным кабелем.

Основная часть немецких пленных была собрана на поле московского ипподрома на Беговой. Вечером 16 июля 1944 года немцам раздали усиленный паек – кашу и хлеб с салом. Пленных надо было привести хоть в какую-то форму перед маршем. Утро 17 июля в Москве выдалось солнечным. Русские солдаты стали поднимать немцев: «Давай, давай!»...

Пленные строились в «коробки» по 600 человек, тщательно поделенные на офицеров и солдат. Ворота ипподрома открылись. Впереди была улица Горького, плотно заполненная людьми; это были в основном дети и много пожилых женщин. Перед ними в три шеренги стояли солдаты-гвардейцы Красной Армии с винтовками, к которым были примкнуты штыки. Перед воротами ждали кавалеристы, а позади них – солдаты на мотоциклах с колясками. В колясках сидели пулеметчики, державшие немецких солдат на прицеле своих пулеметов.

Первая колонна пришла в движение, но вскоре остановилась. Из прилегающей улицы красноармейцы вывели в голову колонны немецких генералов, попавших в советские руки при разгроме группы армий «Центр». Их не ограбили – они были одеты в свою форму, с орденами и знаками отличия. Получался довольно изощренный спектакль: генералы при полном параде впереди своих оборванных, загаженных солдат.

Прозвучала команда «Марш», и, по рассказам очевидцев, «необозримая колонна потекла с ипподрома на праздничную улицу». Более 90 маршевых групп. От головы до хвоста колонны более трех километров.

Доктор Ханс С. Зимер в своей книге «Встреча с двумя мирами» вспоминает: «Я шел в рейтузах, в разбитых сапогах, на которых оставалась еще одна шпора, в окровавленной рваной рубахе. Люди с удивлением смотрели на жалкие остатки того легендарного, непобедимого, всегда победоносного германского вермахта, которые теперь проходили мимо побежденные и оборванные». Некоторые пленные маршировали в подштанниках, почти у всех на лицах были трехнедельные бороды. К полудню температура достигла 40 градусов и асфальт на улице стал мягким. Тысячи пленных шли босиком, или в одних портянках, или в парусиновых тапках. При ходьбе они испытывали адские муки.

Но худшим было то, что обильный ужин, который накануне вечером дали пленным, у многих вызвал сильный понос. Подгоняемые вперед русской охраной, они справляли нужду на ходу то прямо на асфальт, то в заранее приготовленные консервные банки. При этом конвоиры, показывая жестами на загаженных, страдающих недержанием пленных, громко кричали по-немецки: «У германцев нет культуры», – что было понятно русским без перевода. Тысячи людей за оцеплением на тротуарах отрепетированно и по команде кричали: «Гитлер капут!» – и обильно плевали в колонны. Нередко солдаты оцепления применяли силу или угрозу силой при попытке некоторых женщин наброситься с кулаками на участников марша. Позже стало известно, что у солдат Красной Армии был строгий приказ не допускать актов насилия по отношению к немцам.

Впрочем, многие немцы, прошедшие тем жарким днем через Москву, обнаружили у отдельных «зрителей» больше сострадания, чем ненависти. «Я видел некоторых женщин с лицами, полными сочувствия, я видел женщин со слезами на глазах», – вспоминает доктор Ханс Зимер.

Шесть часов продолжалось унизительное представление. Затем поблизости от Кремля колонна была расформирована. Пленных повели к разным вокзалам Москвы, где уже стояли под парами эшелоны. А улицу Горького заполнили уборочные и пожарные машины, которые спешно смывали с асфальта следы шествия...