Илья Байкуш
Быстрота, свобода, надежность – что еще нужно?
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Для людей, выросших и живущих вдали от мегаполисов, велосипед, велик, байк стал не просто средством передвижения, он стал частью жизни.
Знакомство с педальным транспортом началось с маленького трехколесного монстра – являвшегося предметом моей гордости. Нет, я был не единственный владелец велосипеда, просто у всей дворовой малышни были стандартные двухколесные «Бабочки» на маленьких дутых шинах со съемными пластмассовыми балансирами, а я являлся владельцем чуда, которое в полтора раза превосходило их в размере и было скопировано со «взрослого» велосипеда.
Завистников не смущал ни год выпуска (а техника была ровесницей моего отца); ни литые шины, которые обеспечивали максимум дискомфорта при езде по пересеченной местности; ни жесткое фанерное седло, оставлявшее синяки на мягких местах его хозяина. Он был как «взрослый», без вызывавших у мальчишек тихую ненависть мотыльков и медвежат на раме, – и этим все сказано.
Мы подрастали, с нами подрастали, становились двухколесными и наши велосипеды. С одних сняли балансиры, другие стали таковыми в результате нехитрых манипуляций, заложенных в конструкции.
Но дети растут очень быстро, и скоро маленькие велосипедики перешли по наследству младшим братьям и сестрам, они снова обрели балансиры и восстановили трехколесность, а на улице появились уже более солидные подростковые модели.
С ними мы жили дружно и весело. И именно эти устрашающие решения советского велопрома, выпускающиеся как побочный продукт на военных заводах, стали одушевляться и приобретать имена собственные, но непостоянные. Имя велосипеда менялось в зависимости от того, какие увлечения бурлили в мальчишеских головах. В периоды покорения Майн Рида и Фенимора Купера велики становились «гуронами», «могиканами» и «ирокезами». А во время увлечения техникой – двухколесное железо незаслуженно, но гордо носило имена ведущих фирм, производящих мотоциклы, которые мы видели только на картинках, но твердо знали, что они круче «Урала», «ИЖ-Юпитера» и даже «Явы».
СССР еще не сократили до РФ, единицы знали о том, что где-то существует велотриал, а наши велосипеды уже покоряли тротуарные бордюры, лестницы, штабели шпал и поваленные бревна. Мы вместе с великами получали травмы – и вместе их лечили. Бинтами, зеленкой и набором гаечных ключей.
Чуть позже начались велопоходы: сначала на дальние озера – купаться, а потом и с ночевкой в соседнюю область. Если мальчишеское братство переживало эти приключения практически без последствий, то наши велики до «старости» не доживали. Мы пересаживались на более солидные велосипеды, а младшим доставалась жалкая кучка запчастей и огромная куча металлолома.
Следующим в ряду двухколесников стал послевоенный «Урал» – не мотоцикл, а добротный дорожный велосипед, катавший еще моего деда; перекрашенный от спиц до звонка в радикальный черный цвет с хромированными, специально привинченными клепками на крыльях, серебристой надписью Hard Rock по бокам и переплетенным цепью рулем. Он возил на раме мою первую любовь и мешки картошки на багажнике. Он не получил своего имени, а просто именовался машиной. Он стоически переживал мои юношеские метания и был моим вторым Я.
Первый раз мы расстались после окончания школы. Завод, вечерний институт, радиотехническая школа не располагали к прогулкам. Потом еще два года армии, и мой «Урал» обрел вторую жизнь.
Вновь завод и институт, но наличие простейшего транспортного средства сильно облегчало жизнь. Клепки свинчены, краска счищена. Велосипед остался черным, но это уже был благородный блеск вороненой стали. И вместе с ним я перешел в разряд молодых специалистов. Утром с сотней своих заводчан я не торопясь ехал на работу. Солидно ставил машину на свое место на крытой, охраняемой велостоянке, которая по размерам сильно превосходила место для парковки автотранспорта, и шел в цех. Вечером, включив фару и поблескивая отражателями, я возвращался из института домой.
Почти на всех заводах города статус рабочего можно было определить по велосипеду. Если транспорт ухожен, доведен «до ума» – значит, и у хозяина руки если и не «золотые», то в любом случае растут как надо. Гоняя подростком на велике по улицам, я не замечал, что не один десяток лет велосипед служит людям как транспортное средство, а не как способ веселого времяпрепровождения. И я незаметно влился в число этих людей.
Идиллия продолжалась недолго. Приватизация закрыла цеха и открыла необходимость искать другую работу. Вместе с новой работой я получил служебную машину, и велосипед за символическую плату был передан в хорошие руки. Кстати, и сейчас он еще бегает по улицам, матово поблескивая чуть потертой черной рамой.
А далее переезд из родного города в столицу и скитание по съемным квартирам заставили забыть о велосипеде, да и передвижение на нем по Москве связано с серьезными трудностями. Но лишь только я обосновался на одном месте, пошел покупать уже не транспорт, а символ здорового образа жизни. И сразу столкнулся с трудностями.
Эпоха свободного рынка тоже имеет свой негатив. Огромный выбор байков поставит неподготовленного человека в тупик. Ну, модели, цены которых сопоставимы с ценами на слегка подержанные иномарки, были отметены сразу – дороговато. Но даже ряд со средними ценами поражал своим изобилием.
Мой велосипед, точнее – байк, нашел меня сам. Во время копания в велосипедных кущах он съехал с креплений, отдавил мне ноги и больно ударил рулем по рукам, за что и был незамедлительно куплен. Первый день он еще проявлял характер: сбрасывал цепь, выворачивал крылья и не переключал скорости. Но наконец был затянут-закреплен и отрегулирован под меня. И, несмотря на боль в отвыкших от педалей ногах и обгоревших на солнце плечах, доставил массу удовольствий.
Теперь я с полусотней уже знакомых любителей велопрогулок качу через лес купаться на водохранилище или с рюкзачком на рынок.
Вот так велосипедный образ жизни с возрастом меняет свои ипостаси: от развлекательной до транспортной и от транспортной до оздоровительной.
Будет ли следующая?
